Пробуждение грифона - Бенедикт Мироу

видел. Там были люди с козлиными рогами и копытами, женщина с рыбьим хвостом и высокий мужчина с острыми ушами, закутанный в длинную мантию.

Почему у эльба такое искажённое от боли лицо? Присмотревшись, Седрик обнаружил торчащий в груди мужчины чуть ниже сердца кинжал, спрятанный в складках мантии. После этого мальчик внимательнее смотрел и на другие фигуры – и у всех увидел жуткие детали, которых прежде не замечал: козлоногий мужчина раскрыл рот в немом крике. У него в боку зияла ужасная рана, как от огромных когтей, а русалка выглядела так, словно её огорчил печальный взгляд мужчины, которого она сама и топила.

– Они все… они все выглядят круто, – сказал Седрик.

Крутч шёл за ним на некотором расстоянии и теперь остановился позади Седрика:

– Ты так считаешь? Вообще-то они н-немного мрачные.

Седрик покачал головой:

– Разве что немножко, но зато они невероятно реалистичные. Совсем как живые. – Он с интересом разглядывал Крутча, который по-прежнему что-то бережно держал за пазухой и следил, чтобы там было тепло. – И ты всё это сделал сам?

Крутч скромно кивнул, не поднимая глаз.

– Один?

Крутч вымученно улыбнулся:

– Конечно, один. Кроме нас с т-тобой, здесь ведь никого нет. В К-Краю Омел ты всегда один.

Седрик удивлённо вскинул брови:

– Но люди тут все такие… приятные. Во всяком случае, мне так показалось.

Крутч в упор посмотрел на Седрика:

– Да, п-приятные. П-пока не заметят, что ты не т-такой, как они.

Седрик сразу вспомнил, как смотрели на него жители города после нападения воронов на ратушу, и снова перевёл взгляд на полные боли ледяные статуи. Чем дольше он разглядывал эти скорбные фигуры, тем сильнее его охватывал ужас. Каждая из этих фигур излучала горе, невыносимое горе.

– Почему у тебя все сцены такие жуткие?

Крутч задумчиво провёл пальцами по залитому слезами лицу козлоногого мужчины:

– Я знаю, что это жутко. Они всегда становятся такими. Сначала улыбаются, но, когда я заканчиваю, они п-плачут. Или к-кричат. Это ужасно!

Внезапно Седрика осенило:

– Мне хочется посмотреть, как ты их делаешь. Покажи!

Крутч недоверчиво прищурился.

– Мне действительно интересно, – заверил его Седрик.

Нерешительно кивнув, Крутч присел на корточки, положил ладони на снег и что-то тихо пробормотал. Его тут же окружило мерцающее голубое сияние, слабое, чуть заметное. Пошёл пар, и с лёгким шуршанием гладкая снежная поверхность начала меняться. Казалось, белые кристаллы оживали под ладонью Крутча, выгибались, росли. Из слабо пульсирующего снега Крутч ваял какое-то живое существо.

Сначала Седрик не понимал какое, но, когда появились перья и вытянулась длинная шея, а на ней голова с клювом, стало понятно: это был гордый лебедь в натуральную величину.

– Круто! – воскликнул Седрик. – Как ты это делаешь?

Крутч робко улыбнулся:

– Он ещё не совсем закончен. – Крутч встал и, положив ладонь на голову птицы, снова пробормотал пару слов. Лебедь с хриплым криком раскрыл клюв, встрепенулся и мощно взмахнул крыльями.

Седрик даже попятился.

– Видишь? – с гордостью сказал Крутч. – Теперь он готов!

Но лебедь продолжал меняться: шея согнулась, левое крыло повисло, а из ледяной груди вырос шип, медленно становящийся стрелой. Превращение закончилось, и лебедь застыл в мгновение своей смерти.

Седрик поражённо уставился на Крутча. Тот закрыл лицо руками:

– Нет! Зачем?! Т-так не должно б-быть! – У него задрожал голос. – Я хотел сделать его красивым! Это неп-правильно! – Он начал бить снежную фигуру руками и ногами, ломать её.

Седрик удержал его:

– Эй, не надо! Перестань!

Крутч сбросил с плеча его руку и отступил на шаг:

– Не прикасайся ко мне!

За пазухой у него что-то зашевелилось, и он торопливо прижал ладонь к куртке.

Седрик задумчиво смотрел на него. Он чувствовал его одиночество и неуверенность в себе.

– Что там у тебя под курткой? – осторожно поинтересовался он.

– Ничего! – Крутч испуганно отшатнулся.

– Я вижу, что есть, – улыбнулся Седрик. – Какой-нибудь зверёк, да? – И он шагнул к мальчишке.

– Нет никого! Оставь меня! – крикнул Крутч и, повернувшись, быстро пошёл в сторону выхода. Потом остановился и снова повернулся к Седрику. – В-вернись назад, второй п-поворот налево и ещё налево. Тогда ты будешь снова на п-п-правильном п-п-п…

«Пути», – подумал Седрик.

– П-п-п-п… – не мог выговорить Крутч и просто замолчал. А потом ударил себя ладонью по лицу. С отчаяньем и злостью. Какое-то мгновение он мрачно глядел на Седрика и скрылся в темноте.

Седрик стоял и смотрел ему вслед. Он чувствовал боль, словно Крутч ударил по щеке не себя, а его.

Глава 23. Листок из книги

Ночью он проснулся от шума моря. Он слышал отчётливо и громко, как волны накатывались на каменистый берег, разлетались брызгами и с тихим бормотанием убегали назад в море.

Старушка в театре – ведь у нее такая же фамилия, как у мужчины из ковра? Миссис Финнеган, учительница истории магии. Мистер Финнеган, бывший рыбак.

Слишком уставший, чтобы и дальше обдумать эту мысль, он укрылся с головой одеялом.

Звон колокола на башне вырвал его из глубокого сна. Всё тело ломило. Ему казалось, что он спал всего несколько минут, но за окном уже светило солнце.

В комнату ворвались Эмили и Эллиот и, сбросив на пол свои пальто, с горящими щеками уселись к Седрику на кровать. Вероятно, они бежали, потому что не могли отдышаться. Эмили сияла от радости.

– Мы принесли тебе свежие булочки с изюмом. И мёд, – сообщила она.

– Привет, дружище! – Эллиот широко улыбнулся. – Ну как, тебе лучше?

– Вставай, Седрик! – сказала Эмили. – Сейчас мы пойдём к Данделии и расспросим её насчёт тех Терновых войн. Зачем Аластер их вспомнил? И какое отношение к этому имеют друиды?

– Не парься! Я давно уже всё знаю, – чавкая, отмахнулся Эллиот. Он уже схватил одну из булочек, которые вообще-то предназначались Седрику.

Эмили с недоумением посмотрела на брата:

– Что ты знаешь?!

Эллиот явно наслаждался своим триумфом.

– Я знаю всё о Терновых войнах и друидах, – чётко и внятно заявил он. – Во всяком случае, об их роли в войне.

Эмили удивлённо помолчала, прикусив нижнюю губу.

– Откуда же ты это знаешь?

– Я посмотрел в библиотеке.

– Но ведь мистер Элдерлинг отказался говорить с НАМИ! – удивилась Эмили. – А ТЕБЯ он пустил? И показал, где что искать?

Эллиот самодовольно покачал головой:

– Нет, конечно! Я утащил у мамы ключ и, когда она нас так рано разбудила, смотался в библиотеку. Он вообще ничего не заметил, только бормотал во сне про двенадцать тысяч миль под килем и что-то ещё.

– «Двадцать тысяч лье под водой», – рассеянно поправила его Эмили. Но всё равно поглядела на брата