Баллада о Дарси и Расселле - Морган Мэтсон

когда я подумал, что, может, я… тебе понравился… – Он на миг взглянул мне в лицо, но тут же снова отвернулся. – Я испугался, что, если ты узнаешь правду, все изменится.

– Этого бы не произошло.

– Произошло.

– Да! Потому что ты мне соврал! Если бы ты все сказал мне сразу…

– Думаешь, ничего бы не изменилось? – Расселл приподнял брови. – Точно?

Я открыла рот, чтобы ответить: ну да, разумеется, – но осеклась. На самом деле, если бы я знала, что прикольный парень на автовокзале – сын рок-звезды, изменилось бы очень многое. Меня бы это ошарашило. И тогда мое внимание обязательно сместилось бы с Расселла на его отца.

– Ну… знай я правду, я бы точно не говорила так много про твоего отца.

– На самом деле мне очень понравились твои рассуждения о музыке. Ты говорила, что думаешь на самом деле. Другие так не поступают. Не говорят правду мне в лицо.

– А за спиной – да?

Расселл рассмеялся, да я и сама с трудом подавила смех, одновременно пытаясь разобраться в своих чувствах. Я тогда так на него рассердилась! И злость моя не прошла. Просто ожог уже не болел, а тупо ныл – пульсирует, напоминает о себе, но все же позволяет думать и о других вещах.

Расселл посмотрел мне прямо в глаза, глубоко вздохнул:

– Дарси, я правда очень виноват. Из-за телефона, из-за того, что не сказал тебе правду. Что солгал. Много в чем виноват.

Я кивнула и в конце концов разрешила себе вслушаться в его слова. Я чувствовала, что он говорит искренне. А главное, я поняла: его ложь не имела отношения ко мне. Только к нему.

«Ты и сама не сказала полной правды», – отметила Диди.

Я не собиралась говорить Расселлу, что все в порядке, – просто потому, что так не думала. Но и злиться на него дальше я не собиралась, не собиралась цепляться за обиду и поступать так, как поступала всегда: раз решение принято, менять я его не стану.

– Я понимаю, что ты жалеешь о своих поступках, – произнесла я наконец. – Спасибо, что сказал это вслух.

– Ладно. – Расселл слегка улыбнулся, я кивнула в ответ. Это стало новой точкой отсчета, как будто через разделявший нас каньон протянули первый канат.

– Ладно. – Я двинулась дальше, подняла фонарик, обшаривая дорогу.

– Думаешь, мы сможем… начать сначала?

Я мотнула головой. Да, я теперь лучше представляла себе, откуда Расселл родом, но забыть прошлое не могла.

– Вряд ли. Я… – Я осеклась. В луче фонарика что-то мелькнуло – рыже-белая вспышка. – Ты видел?

Расселл кивнул.

– Энди!

Мы припустили вперед, помчались по дороге, выкрикивая имя Энди, который несся так, как я и представить себе не могла.

– Энди! – рявкнул Расселл: я еще не слышала, чтобы он так повышал голос.

Сработало – Энди остановился, оглянулся на нас. До него было метра три, но мы отчетливо его видели – песик, которого разыскивало все семейство, сидел перед нами собственной персоной. Бывают собачьи персоны? Неважно, вот он – койот его не съел, на шоссе он не выскочил, можно хватать.

Энди повилял хвостом, а потом двинулся нам навстречу.

– Умница, – сказал Расселл, и я услышала в его голосе облегчение, которое испытывала и сама. – Ну, иди сюда. Попался.

Энди трусил к Расселлу, но тут вспыхнул свет фар, и мимо пронеслась машина.

Расселл бросился к Энди, а я застыла с другой стороны дороги. Зажмурилась – сердце бухало в груди – и приготовилась к худшему: визг тормозов, собачий визг, кровь на асфальте.

– Дарси?

Я открыла глаза. Машина исчезла, Энди тоже.

– Он не…

– Все хорошо, – ответил Расселл и рванул с места бегом, жестом позвав меня за собой. – Успел отскочить – главное, теперь не потерять его снова.

– Ясно. – Мне вдруг стало стыдно за свой испуг. Я ничем не помогла, и мне даже не хватило смелости посмотреть – просто закрыла глаза и прикинулась, что ничего не происходит.

Я перебежала дорогу и помчалась со всех ног, стараясь не отставать от Расселла, в надежде, что он из-за меня не упустил драгоценное время.

– Вот, – сказал Расселл, тяжело дыша: мы оказались у ворот какого-то поместья. Они были приоткрыты, вряд ли намеренно – видимо, просто не захлопнулись: я увидела, что Энди мчится по аккуратно подстриженному газону.

– А нам сюда можно? – спросила я, когда Расселл протиснулся внутрь; я шагнула к воротам. – Это же частная территория?

– Думаю, в определенных обстоятельствах можно. В критической ситуации. Согласна?

Я не была в этом уверена, но тоже протиснулась внутрь. Честно старалась высматривать Энди, но невольно отвлекалась на дом. Рядом с ним дом Уайли – а таких огромных я до сих пор никогда не видела – казался карликом. На газоне стояли мраморные статуи, хотя и не столь зрелищные, как собака из воздушных шаров.

– Кто здесь живет?

– А. Ну. Знаешь Вайоминг?

– Да?

– Этот мужик, по сути, его владелец.

– Чего?

– Смотри!

Расселл указал на другой конец газона, и я увидела, что Энди обнюхивает огромную статую из белого мрамора, очень похожую на копию Родена. Через миг сердце у меня екнуло, потому что я сообразила, что это наверняка и есть Роден.

– Я пойду его хватать, – сказал Расселл и, убрав в карман фонарик, стал подбираться к статуе с другой стороны. – А ты отвлекай.

– Ладно, – ответила я, хотя внутри все кричало: «Как отвлекать-то?!»

– Отлично.

– Энди, – позвала я тихонько.

Песик даже не посмотрел на меня, продолжая свое занятие, я подумала, что нужно, наверное, погромче. Бросила взгляд на дом. На меня сильно давило то, что мы находимся на чужом участке. Я не сомневалась, что в таком огромном домище повсюду камеры – и прямо сейчас нас снимают. Увидела, как Расселл, пригнувшись, заходит к статуе со спины.

Тут Энди начал внюхиваться сосредоточеннее прежнего, а у меня появилось нехорошее предчувствие. Я стояла далеко, остановить его не могла, Расселл тоже – и вот, к моему ужасу, песик поднял лапу и нацелился на белый мрамор.

– Энди, нет! – прошипела я, но ничего не смогла сделать издалека – было поздно.

В следующую секунду, видимо, получив сигнал: «Неизвестная собака писает на Родена», по всему участку вспыхнули фонари и стало светло как днем. Мы с Расселлом застыли, Энди тоже.

Расселл потянулся и схватил его, а потом мы дружно рванули к воротам, которые начали медленно закрываться. Захлопнутся – и всё, мы попались, придется второй раз за вечер объяснять, почему мы влезли куда не просят. Расселл жестом велел мне выйти первой, через секунду и сам протиснулся вместе с Энди, а потом створки лязгнули у нас за спиной.

Расселл засунул Энди подмышку, будто футбольный мяч, и мы рванули бегом. Бежали минут пять без остановки. Потом перешли на шаг, во рту у меня пересохло, в боку кололо – но вроде бы погони не было.

– Думаешь, улизнули? – Я оглянулась назад. По ходу бегства я все время следовала за Расселлом, а он петлял по узким улочкам; вся надежда была на то, что он найдет дорогу домой.

– Да, вроде бы порядок.

Мы пошли совсем медленно, потому что оба запыхались. Энди, похоже, не огорчился из-за того, что приключение осталось в прошлом: радостно виляя хвостом, он потянулся и принялся облизывать Расселлу лицо.

– Ты негодник, – сказал Расселл, поднимая песика повыше – и не переставая улыбаться. – Нельзя так убегать! Я разволновался!

Энди быстрее прежнего закрутил хвостом, Расселл рассмеялся. Протянул Энди мне.

– Подержишь? Нужно послать сообщение в семейный чат, доложить, что мы его нашли.

– Конечно. – Я засунула фонарик в карман штанов, шагнула поближе. Потянулась, аккуратно зацепила пальцем ошейник – в синюю полоску, с золотым жетоном в виде диска. Почесала Энди спинку, стараясь не выпустить ошейник. – Я тебя крепко держу, – сообщила я терьеру. Но он лишь плотнее прижался ко мне, дыша теплом в шею.

– Отлично! – сказал Расселл, взглянув на телефон, куда начали поступать сообщения. – Все в курсе и возвращаются домой.

– И все довольны?

– Да. – Тут он нахмурился. – Кроме Уолласа и Коннора. Они, похоже, заключили пари, кто найдет Энди, Коннор проиграл, поэтому недоволен. Он, насколько я понял, ставил на Монтану. – Телефон завибрировал снова. – Если что, Кендрик или Белла нас