Пробуждение грифона - Бенедикт Мироу

Только мы сами можем позаботиться о нём, – сказала она с ласковой улыбкой.

«Её глаза и вправду голубые как море», – подумал Седрик.

– Поверьте мне, я знаю, о чём говорю. Кого настигает беда, тот должен сам позаботиться о себе. Возьмите, к примеру, Корвуса. Храбрый парнишка! – Она показала на робкого парня, который бросился Седрику в глаза ещё перед началом мистерии. Как и тогда, мальчик старался спрятать за пазухой от взглядов окружающих какое-то живое существо.

– А-а, этот чудак, – фыркнул Эллиот.

– Что у него там? – спросила Эмили.

– Насколько я знаю, этот фрик всегда таскает с собой кого-то пернатого.

Казалось, мальчик почувствовал, что говорят о нём, и постарался поскорее проскочить мимо других зрителей на улицу. При этом он выглядел неуверенным, почти несчастным.

– Как его зовут? – спросил Седрик.

– Корвус, – ответил Эллиот. – Корвус Крутчер. Комичный тип. Тотальный одиночка, живёт где-то в квартиле Белладонны в заброшенном доме. – Он нагнулся к Седрику и прошептал: – Говорят, что его вырастили вороны. Полная жуть. Его родителей вроде бы повесили, а его самого палачи просто оставили лежать возле виселицы. Представляешь? Грудной малыш один под виселицей! Там его увидели вороны и взяли к себе на воспитание.

Эмили ткнула брата кулаком в плечо:

– Эллиот, вечно ты несёшь какую-то ерунду!

Глава 21. Постфинал: горящий дуб

Они уже приближались к выходу, когда раздался ужасный шум. Красный занавес разорвался на две части сверху донизу, словно растерзанный гигантскими когтями. Его клочки порхали в воздухе на фоне тёмной сцены. Заиграла музыка, нестройно и фальшиво, – скрипки, флейты и волынки. Седрик, его друзья и все остальные зрители, покидающие зал, заволновались. Одни хотели как можно скорее попасть на улицу, другие повернули назад – их притягивала магия неожиданного происшествия, разворачивающегося на сцене. Началась ужасная толкотня. Где-то заплакал ребёнок, а миссис Финнеган в это время нервно перебирала вязальными спицами. Порыв ветра пронёсся по театру и погасил все свечи. Наступила темнота.

– Что такое? – спросила Эмили. – Мне это не нравится.

– Может, наконец-то будет продолжение, – ответил где-то рядом в темноте Эллиот. Седрик почувствовал, что и Эллиот лишь делает вид, что спокоен.

– Не волнуйтесь, детки, – сказала миссис Финнеган. – Сейчас Берта наверняка что-нибудь…

Она охнула, когда на сцене загорелось дерево. Высокий могучий дуб ярко запылал, и неровный свет пламени озарил искажённые лица публики. Сверху на сцену, дёргаясь, спустилась марионетка и встала перед горящим деревом. Это был темноволосый мальчишка, вероятно, их ровесник. Следом за ним спустились ещё две фигуры – мальчик и девочка, оба светловолосые, – но не на пол сцены, а на ветки дерева, ещё не охваченные пламенем.

Седрик испугался. Сцена, представшая перед ними, так ярко напомнила ему недавнее испытание, что он задрожал. Трое друзей переглянулись. По-видимому, театр решил устроить постфинал.

– Не хватает только дракона, – хриплым голосом проговорил Эллиот.

Жар от горящего дерева струился в зал. Конечно, дракон тоже был частью испытания. Когда Седрик понял, что он снова встретится с драконом, он ощутил горечь во рту. В прошлый раз ему удалось одолеть монстра лишь с помощью матери. В его душе вспыхнула надежда: может, сегодня он снова её увидит?

Из тёмного задника сцены плавными движениями вышла тень.

Марионетка, несомненно изображавшая Седрика, испуганно попятилась. Из земли внезапно вырос меч, кукла схватила его и направила на жуткую тень.

Но это… это был не дракон!

У тени была человеческая фигура такого же роста, как и остальные куклы, но пугающе бестелесная. Темнота вокруг тени сгустилась, и Седрик почувствовал, что это Нечто на сцене воплощает зло. Огромное зло.

Седрик-марионетка и тень, которая теперь тоже держала в руке меч, кружили по сцене. Мальчика прошиб пот.

Да, это театр. Но что, если тень ранит изображающую его куклу? Почувствует ли он это сам? Вдруг она убьёт его?

Куклы Эмили и Эллиот закричали. Не они сами, а мужчина со странным фальцетом, озвучивающий всех персонажей на этой сцене.

Сначала Эмили: «Пожалуйста, скорей!», потом Эллиот: «Седрик, скорей! Мы сгорим тут наверху!»

Эллиот, сидящий рядом с Седриком, фыркнул:

– Я так не говорю. И никогда в жизни не визжал. Или визжал? Нет, не может быть!

Седрик не обращал на него внимания – он не отрывал глаз от сцены.

Тень прыгнула вперёд и взмахнула мечом в воздухе прямо над куклой.

Потом ещё раз – прямо у неё над головой.

Седрик удивился – это что, намеренно? Почему она целилась не в куклу, а выше неё? Ещё один удар. Кукла Седрик попятилась и сумела увернуться. Седрик наблюдал, как изображающая его марионетка старалась держаться подальше от нападавшего. Наконец он понял причину.

– Чёрт, тень целится в нити! – воскликнул он.

Новый удар тени – и снова Седрик-кукла сумел сохранить нити целыми. У Седрика-зрителя тревожно заколотилось сердце. Он недавно видел, как безжизненно повисла лишённая нити рука рыбака. Ему совсем не хотелось увидеть разрубленные нити его собственной куклы.

– Почему я не защищаюсь? Нападай же, парень!

Кукла дёрнулась, прыгнула вперёд и нанесла удар по тени – но слишком неуверенно и слишком медленно. Тень ловко увернулась. Его марионетка снова занесла меч – и снова тень без труда, танцуя, ускользнула от лезвия. Она ненадолго остановилась, и хотя вместо лица у неё была мерцающая чернота, Седрик почувствовал, что тень улыбнулась. Насмешливо и победоносно.

Тень сделала выпад – и мрак потеснил свет. Она занесла для удара чёрный клинок, и Седрик инстинктивно понял, что следующий удар будет смертельным – чтобы завершить спектакль. Он вскрикнул и невольно вскинул руку кверху. Кукла на сцене сделала то же самое. Металл с силой ударился о металл. В этот момент раздался оглушительный взрыв, и яркая вспышка молнии озарила театр. Марионеток и часть декораций отбросило на задник сцены. Что-то зашумело – и пламя с горящего дерева исчезло, словно его втянул в себя демон. В лесу остался только чёрный обгоревший дуб.

Ни тени, ни куклы Седрика.

Одинокая флейта заиграла печальную мелодию, в театральном небе появилась полная луна и уронила серебристый свет на лес.

Эллиот вздохнул рядом с Седриком:

– А как же мы? Уже поджарились – или что?

– Дело не в нас, Эллиот, – хрипло прошептала Эмили.

Седрик тоже это чувствовал. Театр высмотрел его, и это была его история.

С театрального неба посыпались снежные хлопья, и на опушке леса появился силуэт мальчика. Сначала он держался в тени деревьев и был еле виден. Он не двигался, но всё же казалось, что он странным образом трепещет всем телом и… дышит.

– Кто это? – спросила Эмили,