Мы все не из картона - Мария Евсеева

Увидимся после обеда! – выкрикиваю я Санте уже на бегу.

И мне почему-то кажется, что у Белой Скалы нет ни единого шанса поглотить меня.

Глава 4

Сегодня к нам в класс пришла новенькая.

Она такая красивая, и зовут её красиво – Зарина. Я смотрю на неё, и мне кажется, что она принцесса из сказки – Рапунцель с длинной-предлинной косой. Только волосы у неё ежевичного цвета.

А у меня мышиные – так говорит Тамара Васильевна. И коротко стриженные, чтобы не надо было полчаса заплетаться. А отросшую чёлку я закалываю, если нахожу чем.

Таких причёсок у принцесс-то и не бывает! Но я не расстраиваюсь. Мне гораздо больше хочется быть гребцом на каноэ. Или путешественником, который обязательно встретит лампак. Или собаководом. Или просто человеком, у которого много-премного друзей и родственников.

Но рассчитывать на то, что Зарина станет моей соседкой по парте, а тем более другом или родственником, было бы глупо. Вот я и не рассчитываю, ведь сижу в самом конце кабинета – первый ряд, последняя парта.

Зато в столовой – с краю длинного стола, у двери.

Ещё чуть-чуть, и Зарина села бы рядом со мной во время обеда. Если бы не Мухин. Я даже успела подвинуться, чтобы ей было просторно и удобно. Но Рома, наверное, заметив мои слегка перепачканные колготки, сказал, что я дебилка и вообще заразная, поэтому лучше держаться от меня подальше. И указал новенькой на стул напротив себя.

Она и уселась.

А потом они долго улыбались друг другу и болтали о чём-то. О чём – я не слышала. У меня противно звенело в ушах. Видимо, ветром надуло.

А может, я и правда заразная?

Сначала я дружила с Олей Калугиной. Она живёт недалеко, в доме через дорогу. Мы встречались с ней во дворе и, перебросившись приветствиями, шли через Аллею Славы в школу.

Мы учились в разных классах – она в «А», а я в «Б». Но у нас было много общего. И нам всегда было весело, даже несмотря на то, что мы особенно-то и не разговаривали.

Но дружили хорошо. Почти как с Пашкой. Только с Пашкой мы дружим в Центре, а с Олей наша дружба определялась маршрутом «дом – школа – дом».

Ещё в первом классе, когда я каждый день жила с мамой, по дороге домой мы с Олей попали под сумасшедший ливень. Даже если бы я взяла с собой зонтик, он бы меня не спас – зонтик и сам был, бедняга, немного поломанный, потому что мама прогоняла им дядю Толю… или дядю Сашу… я уже точно не помню. Но с тех пор зонт остался растопыренным и кособоким.

Так вот! В тот самый день Оля меня успокоила и достала из ранца огромный шуршащий пакет на резинке. И две пары маленьких бахил – как носочки.

Смеясь, мы обулись, влезли вдвоём в необъятный голубой дождевик и, не страшась непогоды, добежали до Олиного подъезда – он был чуточку ближе, чем мой. Постояли немного под узеньким козырьком, отдышались, и вдруг Оля предложила подняться к ней в квартиру, чтобы погреться и пере-ждать дождь.

А я осмелилась и согласилась.

У Оли мы пили чай из неимоверно прекрасных чашек в горошек с изогнутыми ручками. Я никогда не видела таких! Дома мы с мамой пьём чай из стаканов, как в школе и в Центре. А Алёнины чашки похожи на стаканы с ручками.

Олина бабушка рассказывала нам всякие забавные истории, макая в варенье хрустящие сухари. А немного погодя спросила про моих родителей. Я, конечно, сразу же обрадовалась, потому что никто никогда не разговаривает со мной о моих родителях! Точнее… разговаривает, но без интереса. Например, как наша учительница, Анна Максимовна. Олина бабушка же казалась очень заинтересованной, и я с охотой стала рассказывать.

Рассказывала я всё как есть: что мама у меня очень хорошая, и что я её очень люблю, и что мой последний папа пропал без вести, как и все предыдущие. И как мы живём, и что мы обычно делаем, и как веселимся тоже рассказала, и как покупаем кильку, копчёную колбасу и ящик газировки в честь маминой первой зарплаты, если ей удаётся устроиться на работу.

Олина бабушка слушала-слушала-слушала и, в конце концов, отодвинула от меня варенье и сухари. Наверное, подумала, что её угощение против нашего с мамой пира – жалкое зрелище.

Но это она зря.

К тому же дождь тогда как-то внезапно кончился, хотя ещё моросил.

А потом…

Потом Оля заболела.

Вот так вдруг – р-раз! – и заболела. И сколько бы я ни ждала её по утрам, сколько бы ни просиживала во дворе, всматриваясь в окна с салатовыми шторками на третьем этаже, всегда уходила в школу одна. А если решалась подняться и позвонить в её квартиру, Оля всегда оказывалась нездоровой.

Иногда занятой – делала уроки.

Потому что в школу моя подружка всё-таки ходила. Я сама видела её в коридоре на перемене или в столовой и при удобном случае махала ей рукой. Но она меня не замечала.

Да я не обижаюсь.

Когда болеешь, обычно слезятся глаза и всё кажется мутным. А ещё болит голова, и тебе нет дела до других. Я это точно знаю, потому что, когда плохо себя чувствую, вот как Оля, всё равно иду в школу, и мне нет дела до других, а другим – до меня.

В общем, в школе подруг у меня нет, и о причинах этого несчастья мне думать совсем не хочется. Да и зачем? У меня же есть Пашка.

А одного близкого и понимающего тебя друга вполне достаточно.

Достаточно, чтобы быть счастливым человеком.

А вот когда Пашки нет, я целую вечность могу ходить сама не своя, как будто счастье сбежало от меня навсегда. Если только… если только меня вдруг не забирает мама.

Глава 5

Моя мама когда-то работала в школе. Учительницей она была очень хорошей, даже домашние задания не всегда задавала. Иногда отпускала свой класс пораньше. Или даже устраивала им среди недели выходной. А однажды мама разрешила второклашкам продлить каникулы на целых три недели! За хорошую успеваемость.

Это только Анна Максимовна вечно жалуется, что мы ничего не успеваем. А мамин класс всё успевал!

Правда, из-за такой нагрузки мама очень уставала. Её еле держали