Мы все не из картона - Мария Евсеева

Брат Стаси – военный. Он командует подводной лодкой, служит в секретных войсках, когда-то горел в танке и один раз сам, в одиночку, обезвредил целую банду террористов! Но это не у нас. Где-то там, в Москве.

Или где он у неё живёт? Я толком не знаю.

Вероятно, он просто колесит с места на место, как и положено всем военным разведчикам: сегодня здесь, завтра – в Москве, послезавтра – в Альпах, во вторник – в Париже, а к концу месяца – вообще где-нибудь… в Сык-втык… Стык… Да неважно где! Главное, что можно посмотреть весь мир. А мир наш такой прекрасный! Наверно, даже лучше, чем в телевизоре!

А ещё Стасиного брата зовут очень красиво – Арчибальд. Как ав-то-мат.

Стася говорит, что и автомат у него есть. И пистолет есть. И ружьё. И граната. И пулемёт. И ещё что-то такое… А ещё она говорит, что, если бы Арчибальд не был её старшим братом, она бы за него замуж вышла. Ведь с таким мужем ничего не страшно. Не то что с её папой, который всё время ходит с синяками и с забинтованной рукой. То одной, то другой. То вообще не ходит, а лежит.

Если у Арчибальда есть автомат, пистолет, ружьё или хотя бы граната, то он не даст в обиду свою семью. А даст Стасе пулемёт.

И пусть они тогда всё равно поженятся – два военных разведчика, Арчибальд и Стася. Чтобы наконец-то быть вместе навсегда, пока смерть не разлучит их. Если уж они как брат и сестра постоянно разъединены.

Я беру серый картон, которого в Центре завались и больше, и начинаю рисовать свадьбу Стаси, чтобы сделать ей чудесный подарок на день рождения. На моём рисунке обязательно будет длинный-предлинный стол со сладостями, трёхъярусным тортом, покрытым розовой глазурью, и много-много гостей, где каждый друг другу родственник.

Ведь так обычно бывает, когда женятся?

Я именно так рисую, потому что после свадьбы Стася должна обзавестись большой и дружной семьёй. И чем больше в ней будет человек, тем лучше. Мне так кажется.

Но сначала на отдельной картонке в уголке я рисую Стасю такой, какая она есть на самом деле: серые глаза, маленький нос, рот с обветренными губами, кривая чёлка, заострённый овал лица, шея, худенькие плечи. Я даже одеваю её в синюю футболку и спортивные штаны с полосками – ту одежду, в которой она сейчас.

Такой мне Стася нравится больше, потому что она почти как настоящая.

И я её вырезаю.

Сегодня воскресенье, и Наталья Сергеевна сидит рядом с нами. Она смотрит в свою книгу и временами улыбается. Я верю, что делает она это не просто так, а потому что приготовила необычный сюрприз для Стаси.

Может, она прячет Арчибальда у нас в раздевалке, а потом под торжественную музыку распахнёт дверцу Стасиного шкафчика, и разведчик выйдет оттуда с шариками и пирожными?

Было бы здорово!

И я снова берусь за карандаш для того, чтобы дорисовать Стасе улыбку.

Ко мне подсаживается Канюша. Он долго смотрит на свадебный стол, трёхъярусный торт и нарисованные конфеты в высокой вазочке, а потом вдруг разжимает ладошку и спрашивает:

– А если я Стасе этот леденец не подарю, как думаешь, она обидится?

Я раскрашиваю военную форму Арчибальда и поэтому не смотрю на Канюшу.

– Я бы не обиделась, – жму плечами.

– Ты не умеешь обижаться, – серьёзно отвечает Канюша. – Я это знаю, поэтому в твой день рождения дарить тебе ничего не собираюсь. А Стася… Стася больно дерётся. Вот, посмотри. – И суёт мне под нос свой ободранный локоть.

– Ты же мужчина. Терпи.

– Я и терплю, – надувает щёки Канюша и становится таким смешным.

Но я не смеюсь.

Я отрезаю от картона небольшой прямоугольник размером с напечатанную фотографию и протягиваю ему:

– На.

– Я не умею, – пыхтит ещё громче Канюша.

Но леденец в карман всё-таки прячет.

А потом, вздохнув, тянется за стаканчиком с карандашами.

Ура! Теперь у Стаси будет целых две именинных открытки!

А вечером мы поздравляем Стасю с днём рождения. Приходят все-все воспитатели.

Наталья Сергеевна больше остальных радуется, когда наконец-то появляется Алёна. Наталья Сергеевна сразу же уходит, даже не съев ни одного кусочка пирога с чёрной смородиной, который Алёна принесла в Центр на огромном круглом подносе.

Наверно, Алёна немного опоздала к своей смене, потому что сама пекла его.

Стася тоже оживляется. Алёна для неё – хорошая примета, ведь Арчибальд приходит к своей сестре только в дежурство Алёны. Так было и в прошлый раз, и в позапрошлый, и позапозапрошлый… Надеюсь, он не влюбился в нашу воспитательницу?

Интересно всё-таки, как он выглядит.

Когда Арчибальд приезжал к Стасе в сентябре, мне не удалось как следует рассмотреть его: я держала Канюшу, чтобы он не успел наябедничать.

Вообще-то военным нельзя называть точное место, где они сейчас находятся, но Арчибальд приехал к Стасе, а Стася по большому секрету рассказала об этом только нам: Пашке, Сонечке, Мике и мне. А Канюше – нет. Потому что Канюша обязательно проговорится воспитателям, а те доложат, куда не надо, и Стасиному брату влетит.

Но Канюша всё подслушал, и по его глазам я вычислила страшное! Поэтому прикрыла ему рот своей ладонью, схватила за руку и держала так долго, сколько могла. А потом ещё полчаса просила прощения и дула на его покрасневшую кожу чуть выше ладони.

Алёна достаёт чашки, которые прячет на стеллаже в маленькой комнатке, где спят воспитатели, и мы устраиваем пир.

Вообще-то пить чай в игровой не положено, но Алёна умеет хранить секреты. Она даже сама их частенько придумывает, а потом берёт с нас честное слово, что мы – могила. Как сейчас. А когда я представляю себе могилу, то говорить почему-то совсем не хочется.

Однажды я уже видела могилу, когда увязалась за мамой, направившейся по какому-то важному вопросу к дяде Славику.

Когда мы пришли на работу к дяде Славику, его ещё пришлось поискать. Я шла вслед за мамой, а по пути разглядывала таблички с фотографиями разных людей за оградками. Мне было неудобно, что они приветливо смотрят на меня, а я молчу. Поэтому я тихонько здоровалась с каждым, и когда улыбнулась столетней старушке, то даже не заметила, как оказалась возле неё, могилы.

Она была такая чёрная, вонючая и ужасная, похожая на чей-то гигантский гнилой рот, который дядя Славик с равнодушием ковырял лопатой. Из-под лопаты земля улетала вверх и падала к нашим с мамой ногам. Мама ругнулась на дядю Славика, наверное, потому, что тот засыпал землёй её шлёпанцы. А мне всё казалось, что это не