Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт

лавки, а даже и фургона с лошадью, показалось ему событием замечательным и важным.

–Тебе что-нибудь известно о графах и замках?– спросил его мистер Хоббс.– Я бы желал этот предмет изучить скурпулезно.

– В «Пенни стори газетт» есть про них рассказ, – ответил Дик. – Называется «Преступный венец, или Месть графини Мэй». Мировая штука! Мы с ребятами по очереди читаем.

–Принеси с собой,– сказал мистер Хоббс.– Я заплачу. Принеси все, что найдешь про графов. Если графов не будет, сойдут маркизы или герциги – хотя он ни про каких герцигов и маркизов не упоминал. Про венцы речь была, мельком, но мне они нигде не попадались. Да и откуда им здесь у нас взяться.

– Если где и есть, то в магазине у Тиффани, – предположил Дик. – Но не ручаюсь, что я бы узнал венец, хоть бы мне его под нос сунули.

Мистер Хоббс не стал признаваться, что и он не узнал бы, а просто задумчиво покачал головой.

– Полагаю, спрос на них тут невелик, – сказал бакалейщик, и на этом они переменили тему.

Так было положено начало сердечной дружбе. Когда Дик явился в лавку, мистер Хоббс принял его весьма радушно, предложил стул возле двери – рядом с бочкой яблок, – а когда его молодой посетитель уселся, указал на них рукой, в которой держал трубку:

– Угощайся.

Он проглядел журналы, а после они занялись чтением и побеседовали о британской аристократии; мистер Хоббс то и дело глубоко затягивался трубкой и качал головой, причем особенно выразительно – указав на высокий табурет с отметинами на ножках.

– Это от него осталось, – со значением пояснил он, – следы от его каблуков. Я часами на них смотрю. Вот ведь какие бывают превратности судьбы! Будто только вчера он сидел тут, ел крекеры из ящика и яблоки из бочки да выбрасывал огрызки на улицу; а нынче стал лордом и живет в замке. Это следы лорда – однажды они станут следами графа. Случается, подумаю об этом, так и говорю себе: «Ну и дела, да чтоб мне лопнуть!»

Казалось, эти воспоминания и общество Дика принесли ему огромное облегчение. Прежде чем Дик отправился домой, они поужинали в тесной задней комнатке крекерами, сыром, сардинами и другими консервами, продававшимися в лавке; мистер Хоббс торжественно открыл две бутылки имбирного эля и, разлив напиток, предложил тост.

–За него! – сказал он, поднимая свой стакан. – Пускай он всем им там преподаст урок – и графам, и маркизам, и герцигам, и всем остальным!

После этого вечера они стали частенько встречаться, и мистер Хоббс уже не чувствовал себя так одиноко и потерянно. Они читали «Пенни стори газетт», а также множество других любопытных источников, и набирались о привычках аристократов и дворянства таких знаний, которые весьма удивили бы представителей этих ненавистных классов, если бы им случилось о них услышать.

Однажды мистер Хоббс совершил паломничество в центр города с единственной целью посетить книжный магазин и расширить свою библиотеку. Перегнувшись через прилавок, он решительно заявил продавцу:

– Мне нужна книга про графов.

– Что? – удивился тот.

– Книга, – повторил бакалейщик, – про графов.

– Боюсь, – со странным выражением лица ответил молодой человек, – что у нас ничего подобного нет.

– Нет? – растерянно переспросил мистер Хоббс. – Ну, тогда про маркизов… или герцигов.

– Я о таких книгах не слышал.

Мистер Хоббс, весьма озадачившись, опустил взгляд в пол… потом снова поднял.

– И про графов женского полу тоже нет? – спросил он.

– Боюсь, что нет, – с улыбкой ответил продавец.

– Эх! – вздохнул мистер Хоббс. – Чтоб мне лопнуть…

Он уже собирался уходить, но с порога его окликнули и спросили, не устроит ли его история, в которой главные действующие лица – дворяне. Мистер Хоббс ответил, что устроит – раз уж у них нет тома, целиком посвященного одним только графам. Так что ему продали книгу под названием «Лондонский Тауэр» авторства мистера Гаррисона Эйнсворта, и мистер Хоббс отправился с нею домой.

Когда пришел Дик, они принялись за чтение. Книга оказалась замечательной и крайне захватывающей, действие происходило во времена правления знаменитой английской королевы Марии, которую в народе называли Кровавой Мэри. Мистер Хоббс, узнав о деяниях Мэри и ее привычке отрубать людям головы, а также пытать их и сжигать на кострах, очень сильно разволновался. Вынув трубку изо рта, он некоторое время молча глядел на Дика и в конце концов был вынужден промокнуть выступившую на лбу влагу красным носовым платком.

– Он в опасности! – воскликнул бакалейщик. – В опасности! Если там женщины сидят на тронах и раздают такие приказы, кто же знает, что с ним делается в эту самую минуту! Он в страшной опасности! А ну как рассердишь такую – это ж всем вокруг не поздоровится!

– Ну, – сказал Дик, хоть у него самого вид был несколько встревоженный, – если люди не брешут, нынче там не эта дамочка заправляет. Эту, что в книжке, Мэри кличут, а у них, я слыхал, какая-то Виктори.

– Ты прав, – согласился мистер Хоббс, все еще промокая лоб, – ты прав. Да и в газетах ничего не слышно ни про какие дыбы, тиски и сжигания заживо… и все ж таки не доверяю я этим чудакам, небезопасно ему с ними. Говорят, у них там даже Четвертое июля не празднуют!

Несколько дней его снедала тайная тревога, и, лишь получив письмо от Фаунтлероя и прочтя его несколько раз – и себе самому, и Дику, – а также прочтя письмо, которое получил примерно в то же время Дик, он смог вновь обрести душевное равновесие.

Письма доставили им несказанную радость. Они читали и перечитывали их, обсуждали друг с другом, наслаждались каждым словом. Над ответами оба корпели несколько дней и прочли их почти столько же раз, сколько письма, полученные от Седрика.

Для Дика написать ответ оказалось нелегкой задачей. Все свои знания о чтении и письме он почерпнул за те несколько месяцев, что жил со старшим братом и ходил в вечернюю школу, но, будучи парнем смышленым, он выжал из этой недолгой поры все, что мог, а после старался замечать, как пишутся слова в газетах, и тренировался писать кусочками мела на тротуарах, стенах и изгородях. Он рассказал мистеру Хоббсу все о своей жизни и своем старшем брате, который заботился о нем после смерти матери, когда Дик был еще совсем мал. Отец их скончался еще раньше. Брата звали Бен, и он, как мог, пособлял Дику, пока тот не выучился продавать газеты и бегать с поручениями. Они жили вместе, и Бен, повзрослев, сумел найти приличное место в одном магазине.

–А