Одинокий огонек - Янь Цзин

знали, на кого мы охотимся. Они никогда не были моими жертвами, – рассмеялась Стефани. Когда она смеялась, у нее морщился носик, и она становилась похожа на кошечку, в которой не было ни тени теплоты. – Если позволишь, добавлю напоследок. Даже твой учитель Линь Минхао… ты думаешь, такой умный человек не знает, чего мы хотим? Мы желали твоего провала! Мы хотели, чтобы твое сердце оказалось во власти внутренней тьмы! Как психотерапевт, ты действительно талантлив, но не безупречен. Чэн Ю, ты уже в ловушке. Знаешь, где твоя слабость?

Стефани указала на его левую сторону груди и холодно сказала:

– Ты думаешь, если найти опору, твое сердце перестанет болеть? Ты думаешь, найдя Линь Минхао, ты обрел своего духовного отца? Он, как и все остальные, просто использует тебя. Твой отец навсегда потерян, но он оставил тебе самую глубокую печаль и отчаяние. Даже если ты сможешь следовать его пути, сделать это возможностью для преобразования, ты все равно не сможешь изменить свою судьбу, Чэн Ю. Ты прекрасно понимаешь, что твои вторичные личности знают, какой ты на самом деле.

Стефани, словно холодный воин в замке, высоко подняла свой меч и стала бить им по Чэн Ю. Ее слова были похожи на удары тупого металла, источая ржавчину, похожую на кровь.

Я смотрела на Чэн Ю и внезапно поняла: она хочет вызвать в нем гнев – это тоже способ манипуляции!

– Замолчи! – Чэн Ю резко встал, одним движением сбросив папки с документами на пол. Они разлетелись с грохотом, который заставил меня вздрогнуть.

Его внезапная ярость потрясла меня. Это был первый раз, когда я видела его таким. На его обычно спокойном лице, которое оставалось невозмутимым даже в самых сложных ситуациях, теперь читалась буря животной ярости!

– Ты злишься, потому что я права, и ты это прекрасно понимаешь! Ты просто защищаешь свои собственные иллюзии! На самом деле тебе наплевать на реальные мысли Линь Минхао. То, чего ты хочешь, – это создать себе идеального отца, выкрасить его несколькими цветами, украсить золотом, и он станет твоим богом – ради которого ты готов пожертвовать всем! Чэн Ю, ты такой наивный, ради чего ты это делаешь?

На мгновение мне показалось, что я увидела слезы в уголках глаз Стефани. Ее глаза блестели, словно наполненные глубоким нежным чувством. Я решила, что это иллюзия, лишь один из ее методов манипуляции. Она вскрывала раны других и всыпала в них соль.

Чэн Ю потерял самообладание. Для других это выглядело как то, чего психотерапевту делать нельзя – злиться на пациента, но стоит ли вообще считать злонамеренного пациента пациентом?

Я сжала кулаки. Что я могла сделать? Вся ситуация вышла из-под его контроля. Не знаю, связано ли это с моей недавней вспышкой эмоций, которая выплеснула беспокойную энергию в этот маленький кабинет для консультаций.

Прости, Чэн Ю, это моя ошибка.

– Ощущение, что ситуация утекает из-под контроля, совсем не приятное, правда, Чэн Ю? Ты ведь эгоистичный человек, признаешься сам себе? – спокойно сказала девушка. – Ты веришь в то, во что веришь, и изо всех сил стремишься это осуществить, не обращая внимания на раны, которые получаешь. Твое эго – это твоя вера, но ты никогда не любил самого себя.

– Гнев делает тебя непохожим на самого себя. Ты чувствуешь себя словно пришпиленным к месту? Никто не может по-настоящему окутать тебя путами, только ты сам можешь это сделать.

– Ты никогда не любил себя, и ты довел себя до крайности, и эти подавленные вторичные личности будут негодовать, бросятся в атаку. Твои мыслительные способности снизятся… – холодно продолжала она, на ее губах играла насмешливая улыбка, но в глазах мелькнуло сочувствие, или я просто не могла понять ее эмоции.

Но Чэн Ю улыбнулся:

– Спасибо за совет, Стефани. Теперь давай вернемся к тебе. На протяжении наших консультаций я тоже постепенно узнавал тебя. Давай поговорим о тебе. Вернемся к твоим четырнадцати годам.

– Что случилось, когда тебе было четырнадцать? «Это опасный возраст» – так ты сама сказала. Именно тогда появился Энтони. Четырнадцать – это возраст, когда в американском праве вступает в силу уголовная ответственность. Какие секреты ты хранишь в своем сердце? Твои «преступление» и «суд» и правда существовали?

Стефани это ошеломило:

– Я не совершала преступлений.

– Ты не совершала преступлений, все грехи – дело рук Энтони. Он был создан для того, чтобы взять на себя ответственность за все плохие деяния. Все началось с танца, который ты выбрала, меня поразила история, которая стоит за «Одиноким огоньком»: девочка убивает свою мать в качестве мести. Это ли не намек на исчезновение твоей «Плохой мамы»?

– Комплекс – это та задача, которую каждый психотерапевт должен решить в первую очередь для себя самого, а твой комплекс – это ненависть к своей семье. Это чувство ты подавляешь и игнорируешь, и это неправильно с моральной и правовой точек зрения. Сколько раз ты сталкивалась с этим комплексом в своей психотерапевтической практике? Ты можешь притворяться время от времени, но не всегда. Есть моменты, когда ты хочешь раскрыть свои секреты, может быть, через выбранную музыку или повторяющиеся темы, Стефани, ты – травмированный ребенок.

Девушка передо мной выглядела потрясенной, затем ее лицо расслабилось, напряженные губы разжались. Она больше не собиралась сопротивляться, казалось, она полностью капитулировала.

Я смотрела на Чэн Ю, и в его глазах не было радости от победы. Более того, его взгляд как будто говорил: «Я сочувствую тебе. Я тебя понимаю».

– Чэн Ю, ты должен был догадаться раньше, хотя бы узнать часть правды, почему же ты продолжал терапию? Разве ты не знаешь, что твои вторичные личности уже начали просыпаться, как Энтони пробудился во мне? Они могут затянуть тебя в мир тьмы, настолько мрачный, что ты не можешь себе представить.

– Очень просто. Неважно, каковы были твои намерения, ты пришла с болью и проблемами, и сейчас ты моя пациентка. Стефани, мы равны. Я встречаюсь с тобой через свою боль, через тебя я вижу себя и решаю, кем хочу стать.

– Я повторю еще раз, ты прав не до конца. Я не убивала свою мать, она до сих пор жива… – повернулась Стефани, ее улыбка была ледяной. – Она находится в психиатрической больнице. В четырнадцать лет я обвинила ее в том, что она направила пистолет на меня. Это стало доказательством ее психического заболевания. Конечно, пистолет принадлежал ей, но поднимала ли она его на меня – это знаем только мы двое.

Стефани глубоко вздохнула. Темная энергия превратилась в ритмичные волны. Я чувствовала, что там, в комнате, возник водоворот, поглощающий свет.

– Но если ты не испытываешь ни капли вины, почему ты создала Энтони? Он взял на себя все твои грехи, чтобы ты могла жить с незапятнанной