Отель «Большая Л» - Шурд Кёйпер

– старая куртка, мешок для мусора… Начался дождь. Причем сильный. В дожде вдруг прорисовались какие-то тени и стали приближаться к сестре.

– Пел! – завопил я. – Возвращайся! Скорее!!!

Мой голос унесло в дюны. Пел меня не слышала, но тени заметила. Размахивая руками, она двинулась им навстречу. Темный предмет унесло в море. Пел показала в сторону отеля и зашагала по направлению ко мне. Тени последовали за ней.

Я сбежал по лестнице на пляж. Свита Пел состояла из тринадцати озябших, промокших до нитки темнокожих ребят лет шестнадцати. Одеты они были в спортивные костюмы.

– У нас новые постояльцы! – ликовала Пел.

– А деньги у них есть? – бестактно спросил я.

Подлец Гусь был прав в одном: семь тысяч евро – не деньги, если они у тебя есть, но если их нет, то это целое состояние.

– Они иностранцы, – сказала Пел. – Разве можно приехать из-за границы без денег?

С такой логикой на философский факультет ей лучше не соваться.

Я спросил у парня, стоявшего впереди, говорит ли он по-английски. Он показал жестом, что чуть-чуть.

– Français? Deutsch? Papiamento?[14] – попробовал я. Мало ли откуда они.

Парень засмеялся, немного подумал и вдруг сказал на чистом голландском:

– Ты мое золотко.

Пел чуть с лестницы не скатилась от хохота.

Я забежал обратно в отель и закричал:

– Новые постояльцы! Либби! Иностранцы приехали! – Я жахнул по звонку на стойке и помчался к кухонному лифту. – Валпют! Новые постояльцы! Найдешь, чем их накормить? – Подбежал к лестнице и крикнул наверх: – Брик! Пора зарабатывать деньги!

Я встал за регистрационную стойку и дал Пел задание налить гостям что-нибудь согревающее. К сожалению, папин официантский пиджак все еще висел у меня в комнате. Пел подтолкнула иностранцев в сторону бара.

– А как же регистрация? – спросил я.

Но на меня никто не обратил внимания. Парни болтали друг с другом на языке, которого я никогда не слышал. Заметив Либби с Феликсом, они выстроились в линию и по очереди пожали им руки. Пел жестом пригласила их сесть, они поняли и расселись по барным стульям. Из кухни появился Валпют, подошел ко мне и поинтересовался, откуда они приехали. Я понятия не имел. Мы прислушались к их речи, и вдруг Валпют застыл.

– Не может быть… – пробормотал он.

Старик сглотнул, и – я почти уверен – глаза его увлажнились.

– Не может такого быть!

Валпют расправил плечи и подошел к одному из ребят. К тому самому, с которым разговаривал я. Он был капитан, это чувствовалось сразу. Валпют раскрыл рот и проговорил что-то ужасно красивое. Я не понял ни слова. Это было похоже на пение. И парень пропел в ответ. Валпют знал их язык! Они с капитаном стояли друг напротив друга и сияли, как… как… как Солнце и Земля, которые впервые встретились в баре отеля. Солнце спрашивает: «Не могли бы вы отныне вращаться вокруг меня?» – а Земля отвечает: «Конечно, с радостью!»

Пел принялась разносить горячий шоколад. Я подсел к бару, и Валпют сообщил, что ребята приехали из Тувалу. Это крохотная страна в Тихом океане. Они футболисты юношеской сборной и путешествуют по Европе, играя товарищеские матчи в разных странах. Валпют что-то спросил у капитана, тот с улыбкой ответил, и Валпют перевел, что вчера они проиграли сборной Нидерландов со счетом восемнадцать – ноль. Валпют спросил что-то еще, и парень кивнул в ответ.

– Он вратарь, – объяснил Валпют. – В наказание за такой проигрыш их отправили на пробежку по пляжу, там их настигла буря и сумерки. Они не знают ни названия отеля, в котором остановились, ни где он находится.

Со второго этажа спустилась Брик. Кажется, я разбудил ее своим криком. Вид у нее был помятый. На пороге она надела официантский фартук, который принесла с собой. Похоже, она собралась поработать. Брик! Работать! Сестра вошла в зал, и все взгляды устремились к ней. По-моему, ей сразу захотелось развернуться и убежать, но тут она увидела капитана. Капитана сборной Тувалу. А он увидел ее. И Брик, с этой ее сонной физиономией и дурацким фартуком, подошла прямо к нему и чмокнула его в щеку. Взяла и поцеловала. Значит, так тоже бывает.

Потом она протянула ему руку.

– Меня зовут Брик, – представилась она. – Брик.

– Акелей, – ответил парень. – Акелей. Ты мое золотко.

Тут вступили мандолины. Уверен, все это слышали. Отель сотрясался от звуков мандолин.

Валпют стал дальше рассказывать о ребятах, но слов было не разобрать из-за музыки.

– Нужно им постелить, приготовить номера! – воскликнула Пел.

– Тринадцать номеров! – воскликнул я.

Это ж раз – и тысяча евро! Пел поманила футболистов за собой, и они начали подниматься за ней по лестнице. Последними, держась за руки, шли Брик и Акелей. Тувалийцы запели. Как гномы из «Белоснежки». Но пели они не «хей-хо, хей-хо» – они пели: «Фоппе де Хан[15], Фоппе де Хан, Фоппе, Фоппе, Фоппе де Хан!»

– Чего это они? – спросил я у Валпюта.

– Фоппе де Хан – тренер национальной сборной Тувалу, – объяснил он.

– Шутишь!

– Если не веришь, зачем спрашивать?

Я устало взбирался по лестнице и думал: этот парень уверен, что Брик зовут Брик-Брик, а Брик уверена, что его зовут Акелей-Акелей. Такая вот совершенно нелепая мысль.

Я увидел, как эта парочка зашла в комнату Брик.

И тут опять произошло такое, во что – расскажи – никто не поверит. Потому и не расскажу никому, разве что на пленку. Больно уж по-дурацки все получилось.

Брик сразу же вышла обратно в коридор. Одна. Она в панике озиралась.

– Я не знаю, как это делается, не знаю! Где Либби?

Где Либби, я не знал. Внизу, наверное.

– Я еще ни разу не целовалась! – воскликнула Брик. – Помоги мне!

– Как?

– Скажи, правильно ли я это делаю.

Она подскочила ко мне, притянула мою голову к своей и прижалась губами к моим губам. Черт, уже третья девчонка за вечер хочет со мной поцеловаться, и каждый поцелуй нравится мне все меньше и меньше! Я изо всех сил сжал губы – как будто сестра собиралась залить мне в рот соляную кислоту.

– Ну давай же! – приказала Брик. – Открой рот!

– Не хочу, – выдавил я через щелочку.

Брик сделала еще одну попытку.

– Давай же, я ведь твоя сестра!

– Ну вот именно!

– Но ведь мне надо же на ком-нибудь потренироваться!

Мы еще немного потрепыхались, и она наконец сдалась.

– Какой же ты паинька! – сказала она. – Я ведь тебе помогла.

– Ну хочешь совета?

Совета она хотела.

– Слушай, – сказал я. – Если будешь совать ему в рот сырный