Записки для Пелле - Марлис Слегерс

– А, Пелле! Ну что, пришла новая почта от мёртвого папаши?

Он вытащил руку из кармана: в ней что-то белело.

Стивен с Тимом гоготнули. Эва резко повернулась к Тычку.

– Какой же ты невероятный идиот! – прошипела она.

Пару мгновений я разглядывал белый уголок, торчавший у него из кулака.

А потом врезал ему головой в переносицу.

* * *

– Что случилось?! Что у тебя с глазом? А с губой? Пелле! Что?!..

Мама, придя с работы, в ужасе воззрилась на мою физиономию. Уронив сумку на пол, она подошла ко мне, обхватила моё лицо ладонями и стала рассматривать распухший, закрытый, посиневший глаз, рассечённую губу и ссадину на щеке.

– Д-д-драка.

Говорить было немного больно, и на языке всё ещё чувствовался металлический вкус крови, будто я засунул в рот ржавую ложку.

– Драка? У тебя?! – Она нахмурилась. – Как так? С кем? Когда? Из-за чего?

Тут раздался звонок в дверь.

Мама отпустила меня и со словами «Жди здесь!» заторопилась открывать.

Из коридора донеслись голоса. Я осторожно провёл пальцем по щеке и втянул сквозь зубы немного воздуха. Болело везде. Зато Тычку сейчас гораздо хуже, ухмыльнувшись, подумал я, но тут же поморщился. Даже улыбаться было больно.

– …только зашла, так что я тоже в шоке.

Дверь закрылась, по звуку шагов я понял – двигались в сторону кухни.

– …непохоже на Пелле. Он просто так не дерётся, – раздался голос учителя. – Потому-то, Лисбет, я и хотел с вами поговорить.

Дверь открылась. Менейр Хендерсон вошёл в кухню и уставился на меня со смесью удивления, сочувствия и возмущения.

– Добрый день, Пелле.

– Добрый.

Мама, похоже, растерялась. Она стояла и смотрела то на меня, то на учителя.

– Э… садитесь, пожалуйста. Не знаю, как. Сока хотите? Я хочу. – Не дожидаясь ответа, она подошла к холодильнику и вынула пачку сока. – Пелле, тебе тоже налить? Лучше тебе, пожалуй, пить через соломинку. – Она продолжала сыпать словами. – На работе сегодня тоже такой безумный день выдался. И автобус был забит, пришлось ехать стоя, какому-то человеку стало плохо, и я. – Она разлила сок по стаканам и поставила их на стол. – Но всё это уже неважно. Что произошло?

– Пелле подрался в школе. Ударил Карла головой в переносицу и сломал ему нос.

Мама испуганно ахнула.

– Не может быть! Пелле? Пелле! Пелле?

Я уткнулся взглядом в столешницу.

– Я не хотел. Ну, то ешть, ударить да, шломать нош нет. – Губы распухли, и я слегка шепелявил.

– Похоже, они подрались из-за бумажного платочка. – Учитель покачал головой. – По крайней мере, если я правильно понял. Карл вытащил его из кармана, а Пелле кинулся на него, избил и отобрал платок.

Оказалось, у Тычка в руке был одноразовый платок, а не записка. Причём использованный, увидел я, когда отобрал его. А Тычок, как визжащий поросёнок, валялся в этот момент посреди школьного двора, обхватив лицо руками.

– Из-за… платка?! – Мама вытаращилась на учителя так, будто его редеющие волосы занялись пламенем.

– Их с трудом разняли. У Карла сломан нос, рассечена губа и заплыл глаз. Мы отвезли его в больницу. Его родители думают заявить в полицию. Но сперва хотят зайти к вам и поговорить. Дети рассказывают, что драку затеял Пелле. После всего случившегося мы отправили его домой.

– Надо было и его в больницу отвезти, – раздражённо сказала мама. – Ему тоже требуется осмотр врача. И вы должны были позвонить мне.

– Мы хотели, но Пелле сказал, что вы на работе и вас нельзя беспокоить. Что вы в операционной. И отвезти его в больницу мы тоже хотели, но Пелле заверил нас, что в этом нет необходимости.

Мама почти как в замедленной съёмке повернулась ко мне.

– Пелле, это правда?

Я кивнул и тут же поморщился от боли.

– Ты подрался из-за бумажного платочка?!

– Дело не в платочке, дело в другом. Тычок жабрал у меня кое-что. Украл.

Менейр Хендерсон прокашлялся.

– Пелле, я не знаю, что между вами произошло. Но в последнее время. Ты часто упрямишься. Не хочешь участвовать в спектакле, витаешь в облаках, а теперь ещё и это. Ты никогда не дрался. Если на школьном дворе кто-то дерётся, ты обходишь драку за километр. Если тебя кто-то толкает, ты не даёшь сдачи. Если тебе кто-то ставит подножку, ты молча встаёшь, собираешь вещи и уходишь. Я всё надеялся, что однажды ты сумеешь за себя постоять, но это.

Менейр Хендерсон провёл рукой по темным волосам. На его свитер и сегодня налипли серые клочки кошачьей шерсти. Лицо покрывала тонкая сеть морщин.

– От Карла этого можно было ожидать: он задира, драчун. Но не от тебя. Может, тебе хочется с кем-нибудь поговорить? Вполне вероятно, что ты всё ещё переживаешь потерю отца, и твои чувства только сейчас вырываются наружу. Что, кстати, совершенно нормально. Каждый человек проживает горе по-своему и в своём темпе.

У мамы задрожала жилка на щеке. Проигнорировав предложение учителя с кем-нибудь поговорить, она положила руку мне на плечо. Ну и отлично. Я вовсе не хотел ни с кем говорить. Я просто хотел вернуть записку.

– Но что он у тебя забрал? – Мама взглянула на меня, и в её глазах вспыхнула догадка. – А! Он же недавно к нам заходил! Тогда между вами что-то и произошло, да, сынок? Он тогда у тебя что-то забрал?

– Да. Одну иж жапишок, – тихо, не глядя на неё, ответил я.

Мама изумлённо воззрилась на меня.

– Серьёзно? – Потом грозно сдвинула брови. – Ах, сынок! Что же ты сразу не сказал? Я бы его догнала и собственноручно разбила ему нос!

– Это не слишком… педагогично… – На шее у учителя выступили красные пятна. – Но что это за записка?

Мама вопросительно взглянула на меня. Я пожал плечами. Теперь, когда о записках известно Тычку, и он стопроцентно рассказал всё Стивену с Тимом, мне было всё равно – пусть и учитель знает. Может, Тычок уже даже сфоткал записку и запостил в классный чат. От мысли о том, что все, кроме меня, прочитали папино послание, к горлу подкатила тошнота.

– Вообще-то я пацифистка, – сказала мама. – И Пелле тоже. Но в этой ситуации я очень хорошо понимаю, почему Пелле избил этого парня. Карл украл у него записку, которую оставил Пелле отец.

Менейр Хендерсон, похоже, по-прежнему ничего не понимал.

– Что это жначит? Пашифишт? – прошептал я.

– Что ты не любишь насилие и пытаешься решать конфликты мирным