Золотая печатная машинка - Карстен Хенн

— Может, еще как может.

— Ты поможешь мне найти?

— Что ты ищешь?

— То, чего не хватает.

— Кому не хватает?

— Моей жизни. Целыми днями и еще больше ночами я чувствую, что мне чего-то недостает. Иногда я сижу на диване и беседую с кем-то, но никого рядом нет. Или я смотрю на дверь, ожидая, что кто-то зайдет ко мне, но никто не приходит. Я жду не твою бабушку, я уверен. Кого-то другого, кто должен был приходить.

Эмили прижалась к его руке:

— Ох, дедушка…

— Здесь, в саду, я искал, но не нашел. Но когда ты пришла, мне не хочется продолжать поиски. Что со мной не так, малышка?

Эмили подавила всхлипывания:

— Мне так жаль…

— Ты не сделала ничего плохого! Ты все, все делаешь верно. Невозможно было бы поступать правильнее. Но кто-то подкрутил наш мир, как мы подкручиваем часовой механизм. — Теперь дедушка уже плакал. — Я снова весь в слезах? Последнее время мои глаза часто так поступают со мной. Глупые глаза. — Он поцеловал Эмили в лоб. — Утром мы снова почитаем газету. Хорошо?

Эмили взглянула на него заплаканными глазами:

— Откуда ты знаешь… — Она прикусила губу. — Это было бы отлично.

— Тогда так мы и поступим. А теперь иди в свою комнату, дитя. Уже очень поздно.

— Спокойной ночи, дедушка.

— И тебе, мой маленький ангел.

Весь путь до библиотеки Эмили была погружена в себя, и Фредерик не мешал ее молчанию. Он прекрасно понимал, что тишина нужна, чтобы перевести дух. Отдышаться, но не легкими, а сердцем. Его тянуло обнять ее за плечи, но он не хотел, чтобы Эмили решила, будто он воспользовался эмоциональным моментом, лишь бы приблизиться к ней.

В желтом свете изогнутых уличных фонарей библиотека Анны Амалии казалась поделкой из слоновой кости. Все окна были темными. Перед входом не виднелось ни одной коричневой рубашки.

— У меня сердце кровью обливается, — сказала Эмили хрупким, словно фарфор, голосом. — Я так люблю библиотеку, но Дресскау повергнет весь мир во тьму.

— Мы поступаем правильно, — Фредерик сжал ее руку.

— Давай скорее с этим покончим! — Эмили указала на булыжники, которыми был вымощен последний участок на пути к зданию. — Мы разобьем камнями окно, а потом останется только закинуть внутрь что-нибудь горящее. У меня в рюкзаке несколько газет.

Вместе им удалось поднять один из камней. Они ненадолго остановились перед зарешеченным окном зала рококо, чтобы оценить обстановку. Предполагалось, что огонь должен бушевать именно в этой комнате и вход в тайную библиотеку обязательно сгорит прежде, чем приедут пожарные. Но им мешали металлические решетки, так что лучше было разбить окно соседней комнаты — бывшей кухни. Той самой, где стояло кресло Эмили, которое вот-вот должно задымиться.

Вдруг в зале рококо зажегся свет. Дети тут же положили камень и прижались к кирпичной стене.

— Мы не можем поджечь библиотеку, если внутри люди, — прошептала Эмили.

Фредерик слегка вытянул голову, чтобы заглянуть внутрь:

— Это профессор Дресскау…

— Пожалуйста, осторожнее!

— Кажется, он один.

— Ты уверен?

— Насколько я вижу, да. — Фредерик еще сильнее вытянул шею. Затем изумленно выдохнул: — Так не бывает…

— Что? Как не бывает?

Фредерик опустил голову и посмотрел на Эмили:

— Он оставил ключ в двери!

— Правда? Я даже не знала, что так можно.

— Честное слово.

Эмили заглянула в окно. Золотая авторучка застряла в картине, а водоворот слов неумолимо утекал в замочную скважину. Опустившись на корточки, она поджала губы:

— Новый план. Я пойду внутрь. А ты будешь смотреть. Если Дресскау появится и мне нужно будет бежать, то…

— Я включу свой световой меч! Такой знак ты точно не пропустишь. Да пребудет с тобой сила!

Эмили улыбнулась:

— Она мне точно не помешает.

31

Никогда еще библиотека Анны Амалии не казалась Эмили настолько умиротворяющим местом. Библиотека представлялась ей спящей старой дамой, которая все в своей жизни уже устроила и тихо отдыхает.

Она прокралась из подвала по лестнице вверх, к залу рококо, и из соседней комнаты заглянула внутрь. Похоже, кроме графа фон Дресскау, в здании никого не было. Он появился перед портретом, одетый, как и всегда, в тончайшие шелка, с большими бриллиантовыми перстнями на обеих руках. Достал свой мобильный телефон. Ввел пароль и стал пристально смотреть в экран. Вероятно, проверял, какие изменения произошли в мире. Он удовлетворенно кивнул, а затем недовольно хмыкнул.

Что такого важного случилось в мире, что ради этого он пришел сюда посреди ночи? Эмили даже думать не хотела о том, что граф в этот раз переписал.

Когда он в следующий раз исчез в портале, Эмили выждала немного, а затем шагнула в зал, подошла к двери и вытащила ключ. В самом деле, у нее получилось. Так просто!

Когда граф выйдет из тайной библиотеки, он никогда уже не сможет туда вернуться и что-то изменить! Эмили вскрикнула от радости и даже исполнила победный танец, глядя на зарешеченное окно, за которым стоял Фредерик с широкой улыбкой на лице и поднятыми руками.

Но вдруг ей в голову пришла мысль, которая вытеснила всю радость. Ведь граф сразу узнает, кто украл ключ. Он выследит ее с помощью своих приспешников. Поймает ее. И если она не скажет ему, где ручка, он станет ее шантажировать. Может быть, похитит ее отца, будет пытать его, бабушку Розу или дедушку Мартина. Может быть, он даже сделает что-то с мамой, хотя она и была его женой.

А если она уничтожит авторучку, месть будет страшной. Украсть ее было все равно что подписать себе смертный приговор. В ее руках был золотой ключ, но сама Эмили — в руках Дресскау.

Драгоценная письменная принадлежность вдруг показалась ей очень тяжелой. Она подошла к портрету и вставила ручку обратно. Затем Эмили провернула ее в замке и шагнула сквозь картину.

Когда шум водоворота утих, она сразу отошла в сторону и спряталась за стеллажом. Окно было распахнуто. В реальном мире была глубокая ночь, а здесь в небе сияло мутное солнце. Дома выглядели так, будто их сделали из бумаги и тщательно раскрасили. Но между зданиями не двигались ни люди, ни животные, ни даже ветер. Тишина этого места была совсем не такой, как в реальной библиотеке Анны Амалии. Они отличались, как темное толстое одеяло и тонкая простыня. Раньше тишина здесь была успокаивающей, она заставляла Эмили поверить, что все так, как и должно быть, и все беды