Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

Илийка читал торопливо, и старик несколько раз останавливал его и просил повторить.

— «Никакими полицейскими мерами нас не запугать. Рабочее движение ширится. Пролетариат требует политической свободы».

— Политической свободы! — повторил Ротару и бережно коснулся тонкого листка огрубелым утолщенным в суставах пальцем. — Теперь все об этом говорят.

— Да. Пусть не сажают в тюрьму людей. Если бы все рабочие так сказали, они б не посмели… всех выпустили бы… — взволнованно говорил Илийка.

Ротару удивленно поднял свои лохматые брови.

— А ты, мальчуган, оказывается, разбираешься.

— Так нельзя ведь, чтобы люди всю жизнь в тюрьме были. Это не только потому, что отец… Я про других тоже, про всех говорю, — горячо продолжал Илийка.

— Правильно, мальчуган. Но политическая свобода — это не только освобождение заключенных, это кое-что поважнее, — значительно произнес старик.

— Вы мне скажите…

— Читай, читай, — прервал его Ротару, — потом поговорим.

Илийка продолжал:

— «Мы готовимся к решающей схватке, и недалек тот час, когда народы мира объединятся и выступят в последний, решительный бой за правду, за свободу, за социализм.

Пролетарии…»

Старик вдруг резко повернулся.

— Мастер… — шепнул он. — Бросай в топку!

Но Илийка медлил. Только две строки остались недочитанными. Мальчик хотел спрятать листовку-не будет же мастер его обыскивать, но Ротару выхватил ее и бросил в огонь.

— Что ты жжешь, кочегар? — подскочил к старику Лунгу. Его маленькое острое личико никак не вязалось с толстой фигурой. Да, он действительно очень похож на отъевшуюся крысу.

— Что ты бросил в огонь?

— Кусок бумаги, смотрю, хороша ли тяга, — небрежно заметил Ротару и взялся за лопату. — Н-у-ка, мальчуган, принеси угля.

— Подожди! Что он делал, что он бросил в печь? — подступил мастер к Илийке.

— Почем я знаю? Бумагу, — увильнул от ответа Илийка и подумал: «Что, злишься, жирная крыса?»

— Такую? — мастер вынул из кармана прокламацию.

— Покажите-ка. Я хочу разглядеть, — сказал Илийка и, схватив листовку, торопливо прочел последние строки:

— «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Комитет Коммунистической…»

У Лунгу над верхней губой углубились две острые складки, и боковые желтые зубы обнажились.

— Дай сюда! Кто тебе разрешил читать? — Мастер вырвал из рук мальчика листовку. — Такую он жег?

— Нет, та была с картинками. Две женщины идут по канату, а мужчина, похожий па. вас, — большой такой и красивый — держит на цепи медведя, — говорил он, припоминая крикливые афиши цирка.

— Дурак! За дерзость ты еще ответишь! — выругался Лунгу, направляясь к двери.

— Нехорошо дерзить мастеру. Разве ты не видишь; как он старается для хозяина и для полиции, — улыбнулся старик и заговорщически подмигнул. Илийка редко видел Ротару улыбающимся. Лицо его, покрытое сеткой глубоких морщин, тогда становилось приветливым и ласковым.

— А ведь когда-то Лунгу не был таким, — опять нахмурившись, сказал старик, — работал и жил впроголодь, как и все.

— И стал мастером?

— Спина у него мягкая, гнется, глаза льстивые, а руки хватают, что плохо лежит. Вот и стал господином Лунгу. Он за те штрафы, что с рабочих дерет, особняк построил. А отец его так батраком и помер.

— Отчего же он отцу не помогал?

— У таких, как Лунгу, нет родни. Для них деньги — и отец, и мать. Ну, довольно болтать, берись за работу.

Илийка начал было сгребать уголь, но тут его вызвали в контору. В кабинете хозяина было двое рабочих и приятель Антона — Митря Мадриган, молодой слесарь, похожий на цыгана, тот, что, по словам Мариоры, вчера крутил карусель.

За большим столом сидел полицейский с бычьей шеей и багровым лицом. Отдуваясь, он поминутно вытирал клетчатым платком голый лоснящийся череп. Ему было нестерпимо жарко. Другой полицейский, худой и желтый, примостился с краю. Хозяин завода, господни Думитриу, похожий на картинку с витрины парикмахерской, стоял между ними и курил. У него был такой же небольшой прямой нос и темные глаза, как и у Иордана, тщательно расчесанные усы. Очень черные бачки спускались острыми углами на бледные щеки. Возле уха белело пятнышко пудры. Редкие волосы, сильно тронутые сединой, обильно напомаженные, лежали волосок к волоску и по замыслу парикмахера должны были прикрывать лысину.

Илийка, рассмотрев высокого и очень тонкого в талии хозяина, решил, что он похож иа осу.

— Пойди сюда, Крецу. — Господин Думитриу старался говорить ласково, но голос у него скрипел, как немазаниая каруца.

Когда мальчик подошел, хозяин указал ему на листовку, лежащую на столе.

— Ты видел, чтобы кто-нибудь читал эту бумажку? Илийка нагнулся над столом, рассматривая листок. — Смотри внимательнее. Видел ты где-нибудь эту бумажку? — Хозяин напряженно улыбнулся.

— Видел.

Илийка поймал на себе настороженно-презрительный взгляд Мадригана.

— Ну вот, — повернулся хозяин к молодому слесарю, — а ты говоришь, что на заводе не было листовок.

— Крецу, говори нам всю правду. — Багровый полицейский, не отрывая светлых навыкате глаз от Илийки, подался вперед, навалился на стол.

— Боюсь говорить. Потом мне плохо придется.

Цыганские глаза Митри злобно сверкнули. Он стиснул челюсти так, что было видно, как под смуглой кожей перекатываются желваки. Сухое лицо с тонким костистым носом отражало то гнев, то презрение, то насмешку.

— А ты не бойся, говори, милый, — подбодрил хозяин Илийку, который всем своим видом изображал робость.

— Да говори же, не бойся! — нетерпеливо прикрикнул полицейский. Он так и застыл с клетчатым платком в руках, не успев поднести его к лысому черепу.

— Я скажу.

— Вот и хорошо. Так где ты видел эту бумагу, кто ее принес? — голос Думитриу стал тихим и еще более хриплым, как будто ему сдавили горло. Он подошел ближе сложил руку на плечо мальчика.

— Эту бумагу принес на завод и дал мне прочесть мастер Лунгу, — раздельно произнес Илийка, с простоватым видом оглядывая присутствующих.

Хозяин отдернул руку.

Одна бровь Митри вдруг подскочила кверху, глаза заискрились еле сдерживаемым смехом.

— Только я боюсь, он будет потом ко мне придираться, — робко продолжал Илийка.

— Кто? Мастер? — Полицейский опустил, наконец, руку с клетчатым платком на стол и, уставившись на мальчика своими рачьими глазами, спросил: — А ты не врешь?

— Что вы? Разве я посмел бы такое выдумать на господина мастера? Господин Лунгу принес ее нам в котельную и дал мне посмотреть. Там написано: «Надо бороться за правду, за свободу, за социализм!»

— Замолчи! — крикнул полицейский, опять наваливаясь на стол.

— Ты дурак или притворяешься дураком? — рассердился господин Думитриу.

— Зачем притворяться? Вы спрашивали-я отвечал, — простодушно пожал плечами Илийка. — Позовите мастера и тогда ругайтесь, если я вру.

Илийка обиженно стал царапать паркет носком дырявого ботинка.

— Это интересно! — проговорил толстый полицейский и многозначительно взглянул на Думитриу. — Вы уверены в своем мастере?

— Еще бы! — бросил хозяин и досадливо поморщился. —