Ложечник - Хоф Марьолейн

— Это должно быть видно? — уточнил Янис.

— Он кривой?

С носом у Эвера всё было в порядке, кроме того, что посередине он разбух и покраснел.

— Нет.

— Будешь таким добрячком, тебе вмиг сядут на шею, — закончил свою мысль Эвер. — Будут тобой вертеть как хотят.

— Кто?

— Да все кому не лень!

Янис покрепче прижал к себе одеяло.

— Я просто хотел узнать, получится ли тебя как следует разозлить, — подытожил Эвер. — Неплохо вышло, но имей в виду: еще раз меня ударишь — получишь сдачи.

Костер удалось разжечь заново. Янис дул на угольки, а Эвер подкладывал сухие листочки и маленькие веточки и только потом веточки побольше — всё как и нужно. Молча глядя в огонь, они доедали вчерашнего кролика. Хвороста хватило на большой костер, такой, возле которого хорошо петь и разговаривать. Но они не пели, да и переговаривались лишь по делу. Эвер хотел спать.

— Тебе больно? — спросил Янис.

— Де-а, — ответил Эвер.

— Больно.

— Да дет же.

Проснулся Янис рано. Было холодно и сыро и еще недостаточно светло, чтобы сворачивать лагерь. Что-то его разбудило, какой-то сиплый дерущий звук. Эвер еще спал. Лока, лежавшая головой на кроличьем одеяле, открыла глаза, вильнула хвостом и задремала опять.

Не спал Камешек. Он кашлял, стоя у расселины. Уши безжизненно свешивались.

Янис спихнул Локу, отнес одеяло к ослику и укрыл его спину, мягкой стороной вниз.

Эвер зевнул и потянулся.

— Уже сворачиваемся? — Звучал он уже не так гнусаво, но лицо выглядело ужасно. Вокруг ноздрей запеклась кровь.

— Камешек заболел, — сообщил ему Янис.

— Я так и думал.

— Это страшно?

— Может быть, — ответил Эвер. — У моего дяди был ослик, который умер от дождя. Или от ветра? Во всяком случае, одно из двух.

— Может, понесем корзины сами? Одну я, а другую ты.

— Ты что, с ума сошел? Ослы созданы для того, чтобы таскать тяжести. Такие корзины для них ничто.

Янис оставил одеяло на спине у Камешка, ремни пристегнул сверху. Седло и корзины немного болтались. Веревка, как и следует, была прикреплена к уздечке. Нести хворост было уже не нужно, осталась только одно поленце, которое пойдет на ложки. Янис расколол его надвое и придавил сверху крышкой от корзины.

Наконец выдвинулись. Камешек шел медленнее обычного. Когда солнце поднялось еще выше, ослик стал останавливаться каждые несколько шагов.

— Так он у тебя совсем изжарится, — предупредил Эвер. — Он уже весь вспотел.

Мальчики сняли с Камешка одеяло и поклажу. Эвер всё верно заметил: ослик был горячий и липкий. Янис скатал одеяло и засунул его в одну из корзин. Потом пришлось заново надевать на Камешка всю упряжь и затягивать ремни.

— Может, тебе удастся его продать, — предположил Эвер. — Мяснику в Долмерстеде. — Он сделает из него рагу, назовет его говяжьим, и никто не почувствует разницы. Иногда у него там собачатина, этих тварей бродит по улицам предостаточно.

— А человечина? — спросил Янис. И тут же представил рагу из Эвера. «Я помогу ему снять шубку», — сказал бы мясник.

Они подошли к перепутью: узкая тропа шла вверх, в лес, а более широкая уводила в сторону — вдоль ручья. Эвер выбрал первую, давно уже ушел вперед и теперь добрался до тенистой кромки леса. Янис стоял у перепутья, в лицо ему светило солнце. Вдалеке на дереве заверещала белка. Над ухом жужжало какое-то насекомое. Эвер разглагольствовал о чем-то, стоя на опушке, но отсюда толком не было слышно.

Янис смотрел на плавно изгибающуюся за перепутьем широкую дорогу. Туда ему и нужно. Не по узким тропкам, не через лес, а прямо по дороге до самого Долмерстеда. Вдоль леса, сказал господин Требс. Вдоль!

Он провел Камешка через перепутье и остановился. На дороге послышались грохот, бряцанье и странное цоканье. Звуки быстро приближались. Из-за поворота показалась лошадь, за ней громыхала телега. Спереди на телеге сидел мужик с кнутом.

— Поберегись! — гаркнул он.

Янис оттащил Камешка на обочину.

Лошадь была толстая и приземистая, с большими копытами. Мужик на телеге щелкал кнутом. Телега протряслась мимо. Камешек закричал, Лока залаяла, а лошадь издала какой-то невообразимый звук: она загоготала, как будто ей смешно. Янис посмотрел вслед телеге. Она была доверху нагружена ящиками и тюками, а сверху на поклаже сидел мальчик — он поднял руку в знак приветствия. Янис помахал ему в ответ.

Эвер дожидался у опушки леса.

— Где тебя черти носили?

— Я видел лошадь, — ответил Янис. — С телегой.

Эвер взял Камешка под уздцы.

— Ты стоял там как дурак и лыбился. — Эвер разинул рот и стал вращать глазами. — Вот так. Как будто впервые в жизни увидел лошадь.

Янис протянул руку к уздечке.

— Отдай.

— А ты тогда пойдешь со мной?

— Я хочу идти по дороге.

— Это крюк, — сказал Эвер. — А так ближе. — Он вернул уздечку Янису и пошел вверх по лесной тропе.

— Ты не можешь знать, как я выглядел, — крикнул ему Янис. — Я вон где стоял.

И он вошел в лес вслед за Эвером. Камешек топал за ним.

Лучше идти по короткой дороге, они и так потеряли много времени.

В лесу настроение у Эвера улучшилось. Он начал перечислять всякую живность, которая тут водится. Кролики, ласки, белки. Может, даже косули.

— И куры-патоки, — сказал Янис.

— Куропатки, — поправил Эвер. — Одна куропатка, две куропатки.

— Куры-патоки, — не сдавался Янис.

— Куропатки!

— Правильно говорить куры-патоки, но, если хочешь, называй их куропатками, — важно сказал Янис. Куры-патоки и куропатки значит одно и то же. Главное, не путать просто кур и паток. А так — пожалуйста.

— Куропатки, — терпеливо повторил Эвер. — Ладно, хочешь — называй их падкими курами. Трясогузок тоже можешь называть тряскими гузками.

Янис обернулся. Там, где кончается лес, идет дорога. По ней гарцуют кони и разъезжают мальчики на телегах. В лесу же нет ничего необычного. Деревья и кусты. Ручейки и камни. Мох и разные стебельки, ко всему этому он уже успел привыкнуть. А Фрид, какую дорогу выбрал бы он? Лесную, конечно. Тут больше кроликов. Хотя, может, и широкую: если по ней идти, то она обязательно выведет к трактиру. Под названием «Позолоченный конь» или «Позолоченная корова». В общем, что-нибудь позолоченное. И подают там кабана и пиво.

Позже тем же днем Эвер поймал жирную куропатку. На ночлег они устроились в месте, защищенном со всех сторон деревьями и колючими кустами. Эвер ощипал птицу. Хвороста было навалом: сухие ветки, листья — пройдись пару шагов, и наберешь целую охапку.

— В Долмерстеде еду можно будет и купить, — сказал Янис.

— Честно? — хмыкнул Эвер. — А платить за нее чем?

— Ложками.

— Не советую. Так они сразу поймут, что ты с гор. Оберут тебя как липку.

После ужина быстро похолодало, и Янис опять накрыл Камешка одеялом. А себе выбрал местечко у догорающего костра. Он уже засыпал, когда Эвер улегся рядом с ним и накрыл своим большим шерстяным одеялом их обоих. Они лежали спиной к спине.

— Только сегодня, — сказал Эвер.

Но на следующую ночь он опять поделился своим одеялом. А потом Камешку, судя по всему, стало лучше, и кроличье одеяло вернулось к Янису.

— Хочешь, ложись под него тоже, — предложил он Эверу.

— Нет уж, — ответил Эвер. — Благодарю покорно.

Янис принюхался. Кроличьи шкурки воняли горелой шерстью и ослиным потом.

Никого у нас нет. А теперь спать

Они шли по лесу два долгих дня. Снимались с места рано утром, к вечеру начинали искать ночлег. Эвер уходил ставить силки, а Янис работал над новой ложкой. Ушки и глазки, шерстинки и лапки, веточки и листики.

— Красиво, — вежливо соглашался Эвер, но ему явно было неинтересно.

Иногда они кого-нибудь встречали. Один раз их обогнали мужчина и женщина. У мужчины на спине был кожаный мешок с потёртыми лямками. Мужчина был совсем непохож на Фрида, слишком молод и не сутулится. Но вот мешок… Почти такой же, как у Фрида.