Ложечник - Хоф Марьолейн

— Ты меняла? — крикнул Янис ему вслед. — Здесь поблизости есть место для обмена?

Мужчина пнул Локу ногой, а его спутница весело хихикнула.

Эвер остановился.

— Больше никогда так не делай, — сказал он Янису. — Никогда к ним не приставай. Ни к кому, кто здесь ходит. Это браконьеры и бродяги, они не любят болтать.

— Ты не видел, у него был кувшин? На заплечном ремне? Пустой кувшин для масла? Хотя кто знает, может, и полный.

— Десять кувшинов, — ответил Эвер. — Он был весь обвешан кувшинами. И женщина тоже.

— Врешь.

— Ну а чего тогда спрашиваешь?

На третий день они вышли к голому каменистому склону. На развилке стоял деревянный столб с указателем. На стрелке, указывающей влево, надпись «Долмерстед». На стрелке, указывающей вправо, — никаких надписей.

— Тебе бы там не понравилось, — проследил за его взглядом Эвер. — Только если ты любишь всякие ужасы и мертвяков.

Янис смотрел на каменистую тропу, которая вела вниз по склону и скрывалась среди скал. Он поежился. Эту развилку он помнил. Они были тут с Фридом. На этом самом месте. Точно.

— Если пойти в ту сторону, будет озеро, — продолжил Эвер. — Там топили контрабандистов и убийц. Если совершил страшное преступление, то… — Он положил руку себе на голову и подогнул колени. — Буль-буль-буль.

— Насмерть? — уточнил Янис.

— При большом везении всё заканчивалось быстро. Но это было раньше… — Эвер заглянул Янису в лицо. — А теперь туда ходят по собственной воле.

— Кто?

— Люди.

— Какие люди?

— Кому жизнь надоела, — зловеще произнес Эвер. — Кто хочет свести с ней счеты.

Янис помнил и это озеро. Темную воду, серое небо и Фрида, который шел рядом с ним по берегу.

— Там глубоко, — продолжал Эвер. — По слухам. На дне там лежат утопленники, а если дело было давно, то обглоданные рыбами кости, толстым слоем. Рыбы там жирные, размером с теленка. Ловить их никто не осмеливается.

Янис зашагал вниз по склону. Камни под ногами осыпа́лись, тропа шла вниз, а потом резко сворачивала, огибая скалистый отрог. Там, внизу за отрогом, посреди голой равнины лежало озеро. Темная широкая гладь воды.

— Эй! — позвал Эвер.

Янис развернулся и стал взбираться обратно по каменистому склону. Эвер стоял под стрелкой с надписью «Долмерстед». Лока сидела у его ног.

— Видишь, даже не пошла за тобой, — сказал Эвер. — Собаки такие вещи чуют.

— Она просто устала, — пожал плечами Янис.

Тогда, с Фридом, она спокойно пошла в ту сторону. И ничего там такого не было. Ни костей, ни рыб. В тот день Янис изо всех сил старался не отстать от Фрида. Ведь за ними гналась Великая хворь. Вот чего он боялся. А не озера и не воды.

— Был один рыбак, — начал Эвер. — Так вот, он решил на этом разбогатеть. Выплыл на своей лодке на середину озера и закинул сеть. Так никогда и не вернулся. Только лодка и осталась качаться на волнах. Одно весло было сломано. Перекушено пополам. В щепки.

— Ты сам-то в это веришь? — вздохнул Янис.

Чем ближе они подходили к Долмерстеду, тем больше встречали народу. Две тетки несли тяжелую корзину. Шаркал старик с тачкой. В тачке сидел поросенок, маленький, с жесткой щетиной и розовым пятачком. С боковой дороги выехала повозка, ее тащила пара лошадей.

Пока они не спустились в долину, Янис рассматривал Долмерстед сверху. Городская стена, красные и серые островерхие крыши домов и башня, которую видно отовсюду. У Яниса глаза разбегались, он смотрел то на город, то на дорогу, где становилось всё больше повозок и людей. Мимо проехал всадник на лоснящейся лошади — лошадь фыркала и взбрыкивала. Янис остановился и застыл, открыв рот — в точности как показывал Эвер. По небу над Долмерстедом прокатился тяжелый металлический звон. И потом еще и еще, и так продолжалось, пока вдруг не прекратилось и звук полностью не рассеялся.

— Пять часов, — пояснил Эвер.

Янису некогда было задумываться, что это значит. Его внимание было поглощено черной каретой. В ней были окошки с занавесками. Четыре взмыленные лошади мчали карету вперед. Янис смотрел ей вслед.

Женщина с корзиной на локте рассмеялась:

— С гор, небось? В первый раз в долине?

— Ничего не отвечай, — велел Эвер. — И больше так не глазей. Если поймут, что ты с гор, заплатят тебе сущие гроши. А сами заламывать будут в два раза больше. За всё.

— В Долмерстеде можно найти древесину? У меня маловато ложек.

— И хватит бубнить про свои ложки, ложечник. Деньги тебе нужны, а не эта ерунда. — Эвер показал на идущего навстречу фермера: — Вон, видишь его? Похоже, тот еще мерзляк. Кожа да кости. Спорим, он по ночам дрожит от холода?

Фермер толкал перед собой тачку. Деревянные колеса подскакивали на булыжниках.

— Господин, — обратился к нему Эвер. — Не хотите купить одеяло? Чистый кроличий мех.

— Сколько? — спросил тот.

— Пятьдесят.

— Тридцать, — ответил фермер. — Знаю, что тебе нужно от него избавиться.

— Ну и не получишь, — заявил Янис. — Вы! Не получите! — Он поглубже затолкал одеяло в корзину и плотно закрыл крышку.

— Твое выканье тебе не поможет, — покачал головой фермер. — Ищи другого дурака. А я могу дать тебе тридцать. Да сначала на него посмотрю. Если окажется так себе, дам двадцать.

— Я его не продаю, — отрезал Янис. — Это кролики с гор, и Фрид…

— Всё понятно, — оборвал его фермер. — Если ты мне всякие байки собираешься рассказывать, то лучше я пойду.

— Подождите! — крикнул Эвер.

Но фермер со своей тачкой уже свернул на другую дорогу.

— Зачем ты? — возмутился Эвер. — Он ведь готов был купить! За тридцать!

Янис потянул за собой Камешка.

— Это мое одеяло.

— Вот именно! — воскликнул Эвер. — И деньги тоже были бы твои! За вычетом небольшой суммы, пары центов, за мою помощь.

Янис молча вел за собой Камешка. Центы — это монеты? Или банкноты? На них можно было бы купить еду.

— Если продашь мои ложки, получишь свои центы.

Эвер шел с другой стороны от ослика.

— Ложки можно продать в городе, там больше заплатят. Но от одеяла надо избавиться сейчас, иначе его отберут.

Ближе к воротам было не протолкнуться. Кто на лошади, кто несет корзины и тюки, кто толкает перед собой тачки или катит по булыжникам бочки. Больше людей и предметов, чем на всех картинках в книжке вместе взятых.

— На воротах нужно будет открыть корзины, — предупредил Эвер. — Будут проверять. Завтра ярмарочный день, им важно знать, что` ты везешь. На продажу или так.

Янис остановил Камешка.

— Кто будет проверять? Стража?

— Да, они. Будут смотреть вещи. Твои они или краденые.

— Мои.

— А ну-ка проходите вперед со своим ослом! — крикнул кто-то сзади. — Не мешайте остальным!

Янис тянул ослика за собой.

— Мои и Фрида.

— Краденые, — заключил Эвер.

— Кролики принадлежат всем, — упрямо сказал Янис. — Пока их не поймали.

— В том-то и дело, что их запрещено ловить! — горячился Эвер.

Они медленно продвигались вместе с очередью. Лока шла рядом с Янисом, жалась к его ноге.

— Это здесь запрещено, — возразил Янис. — А в горах нет.

Не будет он продавать свое одеяло. Эти шкурки сшивал Фрид. Янис как сейчас видел: вот сидит Фрид на скамейке перед хижиной, со скорняжной иглой, напевает: «Тра-ла-ла, тра-ла-ла». А иногда, уколов палец, вскрикивает: «Ай!»

— Не лезьте вперед очереди! — крикнула какая-то женщина.

— Что же я могу сделать, когда меня толкают! — ответил ей кто-то.

— Не толкайтесь! — рявкнула женщина, оборачиваясь.

— Когда подойдем, — шепнул Эвер, — я затеряюсь в толпе, я тебя не знаю, никогда тебя не видел. Ни тебя, ни одеяла твоего. Не имею к нему никакого отношения. — И он шагнул в сторону.

Мамаша с ребенком на руках пихнула Камешка локтем в бок.

— Смотри, какой непослушный осел, — сказала она ребенку.

Эвер растворился в толпе.

Над городом опять повис тяжелый звон. Один удар. Янис вздрогнул. Мамаша заметила это и расхохоталась.