Зверь - Мола Кармен

Лусия бросилась в просвет между языками пламени, защищенная лишь тонким бархатом, пробежала по коридору к лестнице и на середине спуска отбросила объятую пламенем портьеру. По телу сестры пробежала дрожь? Она дотронулась до Лусии пальцем? Или ей это только показалось?

Лусия продолжала спускаться в густом дыму. Добравшись до клеток, она с изумлением увидела, что они пусты.

Вот и угольный подвал, открытый люк. Наконец-то! Во время своих блужданий по клоакам Мадрида Лусия испытывала отвращение к нечистотам, а сейчас мечтала погрузиться в зловонную воду. Рев огня был ужасен, языки пламени добрались до подвала, они следовали за Лусией по пятам. Что это, кашель? Возможно ли, что Клара коснулась ее волос, как делала всегда, когда ей было страшно? Но у Лусии не было ни секунды, чтобы остановиться и проверить — ей предстояло спуститься по железным ступенькам с Кларой на руках.

Нужно обвить руки девочки вокруг своей шеи и, крепко держа ее, медленно сползать по ступенькам, стараясь не упасть под тяжестью драгоценной ноши… Водопад нечистот показался ей живительным и приятным. Но дальше, за ним, нужно было ползти и тащить Клару за собой. Лусия почти добралась до раздвоения туннеля и знала, что вскоре найдет металлические ступеньки. Наверху мерцал слабый свет. Это были звезды — на город опустилась ночь. Оставалось сделать последнее усилие.

Лусия обхватила Клару, как охапку веток и листьев, которые собирала, чтобы сделать постели в пещере. Теперь ей казалось, что она не слышит ни кашля, ни дыхания и пальцы сестры холодны как лед, в ней нет ни капли жизни. Сейчас, когда спасение было так близко, Лусия была уверена, что несет на руках труп. Из последних сил она поднялась по ступенькам и вытолкнула Клару на траву. В тот же миг она почувствовала дурноту. Силы оставили ее. Она пошатнулась, ее потянуло назад, в черноту колодца, и она не понимала, почему не падает, не чувствует, что с головокружительной скоростью несется к смерти, не слышит всплеска сомкнувшихся над ней нечистот.

— Лусия!

Доносо Гуаль, одноглазый друг Диего, держал ее за руку и с силой тянул наверх. Выбравшись из колодца, лежа на прохладной траве, Лусия понемногу приходила в себя. Особняк пылал, освещая ночь, и уже слышен был набат — зазвонили колокола окрестных церквей.

Шесть оборванных, изможденных девочек сидели под деревьями, глядя на нее с любопытством, и почему-то повторяли ее имя. Лусия… Лусия… Но ни у одной из них не шевелились губы, ни одна из них ее не знала — они не могли ее звать. Лусия… Она обернулась и не поверила своим глазам: Клара сидела на траве и жалобно, застенчиво улыбалась, как будто совершила какую-то шалость и теперь просила прощения.

Лусия зажала руками рот, моля небо, чтобы эта картина не оказалась плодом ее воспаленного воображения.

— Лусия… Обними меня!

Лусия зарыдала — наконец-то от счастья.

— Ну что ж, — произнес Доносо. — Все позади.

Лусия не могла встать. У нее не было сил. На четвереньках она подползла к Кларе. Обняла сестру и засмеялась, чувствуя, как та дергает ее за короткие вихры.

84

____

Сидя в нанятом у ворот Алькала экипаже, Ана Кастелар мысленно перебирала события дня: ее крестовый поход еще не был окончен. Муж погиб у нее на глазах, но она всегда считала, что люди приходят и уходят, а идеи остаются. Особняк Миральба сгорел, но это была старая, продуваемая ветрами развалина, и найти новое место для собраний будет не трудно. Важно продолжать борьбу: карлисты просачиваются в высшее общество, чтобы следить за сторонниками Изабеллы. Там-то она и будет забрасывать крючок с приманкой…

Средневековые ритуалы придется на время прекратить. Под обломками особняка найдут обугленные тела девчонок. Начнется расследование… А может, и нет. Никого не волнует плебс, обитающий по ту сторону городской стены.

Герцогиня ощупала карман, чтобы проверить, на месте ли последний флакон. Она добавила в него несколько капель мышьяка. По плану, его должен был получить врач, пичкавший Гриси опиумом в Саладеро, один из участников сегодняшнего собрания и тоже карлист. Возможно, ему удалось спастись от пожара и он так и не узнал, что эта ночь должна была стать для него последней. Ана снова порылась в кармане, но не нашла флакона. Неужели она выронила его во время драки с Лусией?

Вдруг она почувствовала дурноту. От езды по ухабистой дороге ее укачало. Сначала она не придала этому значения, но дурнота перешла в дрожь, тошноту, острую боль в груди и онемение в ногах. Пальцы рук еще слушались ее. Она поднесла их к ране на губе. Может быть, в ней застрял осколок стекла? Горький привкус во рту преследовал ее с тех пор, как она выбралась из особняка. Сначала Ана думала, что наглоталась дыма, но вдруг поняла: Лусия ранила ее не осколком зеркала или оконного стекла. Она вонзила в нее острый край разбитого флакона, флакона с кровью Клары и мышьяком, который добавила туда сама Ана. Только этим можно было объяснить напавшую на герцогиню сонливость, скрюченные пальцы, затрудненное дыхание.

Вдалеке послышался трезвон пожарных экипажей, спешивших к Миральбе.

Ана выглянула в окно, чтобы приказать кучеру ехать быстрее, нахлестывать лошадей, — она очень спешит! — но не смогла вымолвить ни слова, язык ей больше не подчинялся.

Герцогиня привалилась к спинке сиденья. Она думала о своей благополучной жизни, о жертвах, без которых не обойтись, о том, как приходилось совмещать одно с другим. Вспоминала Диего Руиса и как сильно любила его. Но политика и тайное общество, которое она создала на благо королевы-регентши, были для нее важнее всего на свете, даже важнее любви. Она приказала убить Диего, и в тот момент не видела другого выхода. Она обязана была исполнить свой долг. Как знать, может быть, они встретятся в другой жизни, и тогда все будет по-другому.

Она уже не замечала выбоин на дороге. Не помнила план, который составила несколько минут назад. В голове был сплошной туман…

Окончания пути она не заметила. Ее дом, особняк на улице Орталеза, находился всего в двух шагах — родная тихая заводь. В саду щебетали экзотические птицы, самодовольно расхаживал павлин. Красная птичка колибри запускала свой длинный язык в чашечку цветка.

Кучер спрыгнул с козел и открыл дверцу экипажа.

Ана Кастелар была мертва.

85

____

Мадрид, 1 сентября 1834 года

В сегодняшнем номере «Эко дель комерсио» нет новостей, театральной критики, городских хроник и беллетристики. Все восемь страниц — вдвое больше, чем обычно, — занимает статья, подписанная псевдонимом Дерзкий Кот. Издатель газеты, дон Аугусто Морентин, дополнил последний репортаж Диего Руиса всей информацией, которую сумел узнать за последние недели. В статье говорится о Звере, о карбонариях, о двенадцати наставниках, носивших перстни со скрещенными молотами, об убийствах карлистов, об особняке Миральба, но в первую очередь — о герцоге и герцогине Альтольяно и о шести девочках, убитых во время жутких ритуалов.

На прошлой неделе состоялась месса в память о погибших, в том числе о Берте и Хуане. Там Лусия встретила Дельфину, решившую сохранить дом на улице Клавель. После мессы новая хозяйка предложила Лусии работу, но та ответила, что с этим покончено. Она хочет научиться читать и писать, хочет получить как можно больше знаний. У нее появилась мечта, но она о ней еще никому не рассказывала: Лусия решила стать репортером, как Диего Руис, хотя понимала, что женщине приобрести такую профессию будет нелегко. Впрочем, это ее не остановит — она готова стать первой женщиной-репортером в Испании. Конечно, если сумеет выжить — бывают дни, когда это кажется невозможным.

Они с Кларой переселились в дом Инмакулады де Вильяфранки. Теперь Лусия ей доверяла. Та с самого начала действовала из добрых побуждений и, выполняя данное Кандиде обещание, выразила готовность заботиться о них и обеспечить их будущее. Она была готова дать девочкам не только крышу над головой, но и свое имя. Лусия пока не знала, соглашаться ли на это, потому что не хотела расставаться с фамилией родителей, Ромеро Чакон, произнося которую испытывала гордость.