Зверь - Мола Кармен

Агирре достал из-под одежды топор. Старик, задрожав, взмолился:

— Не трогайте меня! Я не могу вас проводить… Я почти ничего не вижу. Во время ритуала свет зажигать запрещено.

Агирре снял со стены факел:

— Ничего, я буду освещать нам путь!

Длинный узкий коридор заканчивался деревянной дверью. Они открыли ее и двинулись дальше. Следующий коридор был шире: голые стены со следами висевших здесь когда-то картин, покрытый ковром пол. Еще одна дверь вела в гостиную со старинной мебелью и тяжелыми портьерами на окнах. В полумраке невозможно было оценить обстановку, да и Агирре гораздо больше интересовали голоса, доносившиеся из соседнего помещения. Там хором читали молитву на латыни, звучавшую как заклинание чернокнижников. Кровь Агирре капала на пол. Он чувствовал, как накатывает слабость, но не мог позволить себе сдаться. Вполне вероятно, что за этой дверью сейчас разрывают на куски очередную жертву.

Крепче сжав рукоять топора, Агирре пропустил привратника вперед. Старик порылся в кармане и вынул что-то блестящее. Ключ? Нет, кинжал. Резко обернувшись, он попытался вонзить его Томасу в шею, и тот едва успел уклониться. Агирре бросил факел, чтобы справиться с привратником, проявившим столь неожиданную прыть. Удар топором в грудь угомонил его. Агирре забрал свое оружие, наступив мертвецу на лицо и изо всех сил рванув за рукоятку. Все вокруг внезапно осветилось — на секунду Агирре почудилось, будто какая-то злая сила низвергла его в ад. Но это портьера вспыхнула от брошенного им факела. Пламя перекинулось на соседнюю драпировку, на стены, обшитые деревянными панелями, охватило картины, ковер, когтистые лапы диванов восемнадцатого века. Остановить пожар было невозможно, нужно было как можно быстрее выбираться. Но настоящий ад ждал Агирре по другую сторону двери.

Первое, что он увидел, — огромный деревянный крест, задрапированный тканью. С потолка свисали хоругви. На кресте красовалась эмблема тайного общества — два скрещенных молота. Несколько канделябров освещали алтарь, отбрасывая на стены причудливые тени. Боковые проходы и маленькие ниши были погружены во мрак. К средневековому орудию пыток была привязана потерявшая сознание девочка, видимо Клара. Ее белая туника мерцала в темноте, словно далекий маяк.

Десять человек в глубоко надвинутых капюшонах окружили ореховый стол и совершали свой бесовский обряд.

— Жертвоприношение и дар Господу! Пусть он станет ключом для входа на небеса. Пусть Отец твой распахнет для тебя врата, получив доказательство твоего мученичества.

Этим словам вторило невнятное бормотание на латыни, а человек в капюшоне — судя по двум вышитым на балахоне крестам, это был Великий магистр, — засовывал что-то девочке в рот. Затем Ана Кастелар — а это была она — взяла в руки серебряную чашу и накрыла ее бархатным покровом.

— Да освободится душа от нечистого тела!

Один из карбонариев подошел к лебедке и повернул ручку. Привязанные к ногам и рукам девочки канаты натянулись. Времени не было: еще один или два поворота, и Клару разорвет на куски. Агирре вбежал в зал, не понимая, почему до сих пор никто не обратил на него внимания. За его спиной ревело пламя, искры летели во все стороны, но люди в капюшонах, казалось, находились в трансе и ничего не замечали.

— Отпусти лебедку!

Агирре вцепился в горло Великому магистру; из-под капюшона показалось лицо Аны Кастелар. Один из карбонариев выхватил шпагу.

— Я не хочу проливать кровь! — крикнул Агирре. — Мне нужна только девочка. Отвяжите ее!

Огонь уже проник в зал и побежал по притолоке. Люди в капюшонах явно нервничали.

— Если не хотите кровопролития, уберите топор, — велела Ана Кастелар.

— Я не пущу его в ход. Мне будет достаточно того, что вы выпьете ваше средство от холеры. Или яд, если называть вещи своими именами. Ведь именно так вы убиваете придворных-карлистов! А вы не знали? — крикнул он, обращаясь к остальным. — Вы все были в опасности. Один из вас, карлистов, должен был умереть от яда.

— Не говорите вздор!

— Тогда выпейте это. Если ваше зелье безвредно, вам не о чем беспокоиться. Так что или вы его выпьете, или я зарублю вас топором. Решайте.

— Великий магистр? — бесстрастным голосом произнес герцог Альтольяно, ожидая указаний.

Огонь пожирал занавески и портьеры. Человек, стоявший около лебедки, отпустил ее ручку. Ана обливалась потом под капюшоном, и Агирре сильнее сдавил ее горло.

— Да освободится душа от нечистого тела! — крикнула она злобно. — Немедленно!

Ржавый механизм пыточного орудия издал звук, похожий на карканье вороны. Человек в капюшоне снова начал крутить лебедку, растягивая руки и ноги девочки. Агирре взобрался на стол и, оттолкнувшись от него, одним прыжком оказался перед лебедкой. Точный удар топора прикончил карбонария, вращавшего ручку. Другой человек в плаще ринулся к Агирре, размахивая шпагой, но тот швырнул в него тело убитого, а затем поднял канделябр и поджег ткань вокруг креста.

— Через пять минут весь особняк будет в огне! — крикнул он. — Неужели вам не дорога ваша жизнь?

Ана Кастелар откинула капюшон и потерла шею, обводя все вокруг лихорадочным взглядом лунатика, не понимающего, где он. Несколько человек в капюшонах в ужасе побежали к выходу. Но двое, вытащив из-под одежды ножи, бросились на Агирре в тот самый момент, когда он начал отвязывать Клару. Все вокруг заволокло дымом, нападавших было почти не видно. С потолка рухнула пылающая балка, осыпая все вокруг искрами. Масляные лампы взрывались в языках пламени. Слышались крики, удары, топот ног. Агирре расправился с теми, кто на него напал, и продолжил размахивать топором, пока не убедился, что вокруг никого не осталось. Люди в капюшонах разбежались. Он вернулся к бесчувственной Кларе. Оставалось только отвязать ее и унести в безопасное место, но ноги почти его не слушались. Он потерял слишком много крови.

Агирре занес топор, чтобы перерубить веревки, но вдруг ощутил в спине сильное жжение, как будто язык пламени пронзил все его тело. Сквозь заволакивающий сознание туман он услышал голос герцога Альтольяно:

— Это тебе за стражей Алавы.

Агирре рухнул на пол, к ногам Клары, и герцог выдернул нож из его спины. Раздался голос Аны Кастелар — она так и не покинула свой идущий ко дну корабль.

— Девчонка должна стать жертвой.

Герцог кивнул. После этой ночи жена больше не посмеет назвать его трусом. Он спрятал кинжал и взялся за ручку лебедки. Ана, схватив флакон с кровью, исчезла за маленькой, хорошо замаскированной дверцей в восточной стене зала.

81

____

Лусия пыталась хоть что-то рассмотреть, но темнота была непроницаемой. Грохот оставшегося за спиной водопада нечистот заглушал ее крики о помощи. Она ощупывала стены в поисках выхода, а вода поднималась все выше и уже доходила почти до ее рта. Еще немного, и она утонет в этом туннеле. Ее охватили отчаяние и ужас.

Стараясь не поддаваться панике, она продолжала идти вперед. Перед тем как фонарь погас, ей показалось, что она находится в некоем подобии колодца. Она снова ощупала стену и сделала неожиданное открытие: в нее были вбиты маленькие металлические ступени. Лусия уцепилась за нижнюю, как за последнюю надежду. Ступенька была мокрой и скользкой, но Лусии удалось вскарабкаться на первую, на вторую, потом на следующую…

И тут послышался голос — голос девочки, ему вторили другие. Они плакали, умоляли… Голоса доносились откуда-то сверху. Лусия ничего не видела, и ей казалось, что колодец замурован. Но какой-то выход из него должен быть! Задыхаясь от напряжения и тревоги, она продолжала подниматься, и голоса словно придавали ей сил. Нога вдруг соскользнула со ступеньки, и Лусия повисла на руках, стараясь удержаться. Она снова нащупала ногой ступеньку и, осторожно выпрямившись, вдруг уткнулась головой в потолок. Колодец был закрыт деревянной крышкой. Она изо всех сил уперлась в нее, и крышка с треском отлетела.

Колодец выходил в подвал или угольный склад. Открытые мешки, почерневшие камни, пятна копоти и густой дым… Одежда Лусии мгновенно высохла. Источником такого жара мог быть только открытый огонь, а это означало, что особняк Миральба горит.