Черное солнце - Джеймс Твайнинг
Черное солнце читать книгу онлайн
Золото нацистов.
Его искали много лет — но безуспешно.
Сокровища давно сочли исчезнувшими бесследно.
Но теперь из музея похищена шифровальная машина времен Второй мировой войны «Энигма».
Том Кирк, некогда знаменитый вор, теперь занимающийся расследованиями загадочных преступлений, понимает — именно «Энигма» может стать для похитителей первым шагом к пропавшему золоту.
Значит, он обязан предугадать их следующий ход!
It is a secret that has been hidden for more than a half century... The clues have been scattered across the globe. Now someone has begun to piece them together - and the future of the world depends on his being stopped in time. In Maryland, a vicious gang breaks into the National Cryptologic Museum and steals a Nazi Enigma machine. In a London hospital, an Auschwitz survivor is murdered in his bed, his killers making off with a macabre trophy - his severed left arm. In Prague, a seemingly worthless painting is stolen from a synagogue. Three cities. Three puzzling thefts. Could there possibly be a connection?
When former art thief Tom Kirk is first asked to investigate, the Prague theft certainly seems unremarkable enough - until the stolen painting turns up alongside the amputated human arm. As Tom digs deeper into the past, both items appear to be elements in an elaborate trail of clues laid down in the dying days of the Third Reich by a secret order of SS knights - clues that stretch from the remote mountains of Idaho to the snowy streets of St. Petersburg and ultimately lead to a fabled treasure lost in the ashes of war.
Spurred on by the sinister light of the Black Sun emblem, ghosts from his past, and the poisonous manipulations of a deadly enemy, Tom finds himself trapped in a situation where the greatest prize of all is life itself - and not just his own...
Воцарилось неловкое молчание, которое прервала Доминик, повернувшись к нему с озабоченной миной.
— Ты знаешь, а ведь камера не была пуста.
— Что? — встрепенулся Том.
— Твоя камера. Когда ты передал ее Христенко, там в памяти было несколько снимков.
— Может быть, — пожал плечами Том. — Вероятно, я забыл их стереть. Но ведь там нет ничего такого, чего не должно было быть, так?
— Да вроде бы ничего, — сказала она, бегло просматривая снимки.
Сначала шли снимки, сделанные в пражской синагоге, — стены, размалеванные омерзительными граффити, разбросанные по полу детские рисунки, пустая рама из-под картины, затем снимок витражного окна церкви в Китцбюэле, установленного Ламмерсом. Замок. Деревья. Стайка птиц в небесной лазури. И наконец, несколько фотографий портрета кисти Биляка…
Доминик нахмурилась. Она снова поглядела на фотографии витражного окна, а затем нашла и раскрыла блеклый черно-белый снимок картины из потайной комнаты Вайссмана; подняла взгляд на экран, потом посмотрела на фото. И еще раз — на фото, потом на экран.
— Том? — неуверенно проговорила она.
— Ммм, — промычал он в ответ, не раскрывая глаз.
— Похоже, я что-то нащупала.
— Что? — Он разомкнул веки.
— Они не совпадают…
— Что не совпадает? — Он поднялся и встал у стола рядом с ней.
— Картина и витраж. То есть снимки того и другого. Они не одинаковые. Взгляни.
Она показала на снимок окна на экране. А затем сунула ему в Руку фотографию картины.
— Ну-ка, ну-ка. — Том поднес фотографию к экрану. — Да, ты права, — он возбужденно задышал, — тут есть отличия. И вероятно, отнюдь не случайные.
Она кивнула.
— Гляди — здесь у замка три башенки, а на снимке окна их две. Тут на заднем плане пять деревьев, а здесь — семь.
— А вот — на картине две птицы, а тут четыре.
— А тебе не кажется, что надо одно из другого вычесть? — предложила она.
— А не может так быть, что это различие призвано привлечь наше внимание к числу предметов на картине. Если пойти слева направо, то выходит три башенки, пять деревьев и две птицы. Три, пять, два.
— Роторы! — воскликнула Доминик, и от ее раздражения и обиды вмиг не осталось и следа. — Это подсказка, какие роторы нам выбрать.
— Из этого следует, что установочные параметры роторов тоже должны быть где-то здесь.
Они снова самым тщательным образом исследовали фотографии, пытаясь отыскать любые возможные различия, которые могли содержать какие-либо подсказки или хотя бы намеки. Но увы, после неожиданного успеха полнейшее разочарование — ничего. Абсолютно во всех остальных деталях картина Биляка была воспроизведена на витраже точно, включая его подпись, с трудом различимую в левом нижнем углу.
— Просто ума не приложу, — разочарованно помотал головой Том, — ведь они наверняка должны были оставить хоть какую-то лазейку, чтобы можно было разгадать этот шифр, иначе какого черта надо было выдумывать такую изощренную головоломку?
— А может быть, какое-то звено этого ключа находится на какой-то из других похищенных картин Биляка? — предположила Доминик.
— Может быть… — пожал плечами Том. — Погоди-ка, а это что? — Он указал на небольшой фрагмент стены под витражным окном, который Арчи захватил на своем снимке скорее всего случайно. — Можешь увеличить?
Доминик нажала одну-другую клавиши и увеличила ту часть снимка, на которую указывал Том.
— Это плашка с посвящением. «Светлой памяти Евы-Марии Ламмерс, — перевела она, — ее отняли у нас 13 ноября 1926 года».
— Девятьсот двадцать шестой, — Том нахмурился, — не может такого быть. Он установил этот витраж после войны, никак не до нее. Более того, я помню, Арчи говорил мне, что она умерла в пятидесятых. Если, конечно, он не ошибся.
— Тогда, возможно, это и есть уставка — тринадцать, одиннадцать, двадцать шесть, — сдержанно, стараясь не слишком обольщаться заранее, произнесла Доминик.
Она достала из жестяной коробки роторы номер три, пять и два и установила вращающиеся кольца соответственно на цифры тринадцать, одиннадцать и двадцать шесть. Затем она подняла крышку над углублением для роторов и вставила их на место так, что верхняя часть диска была видна в узкую щель на корпусе. В этот момент в комнату вошли Арчи и Витюша, держа в руках принесенные еду и напитки.
— Ну что, подвигается? — уныло спросил Арчи.
— Может, и так, — ответила Доминик, не в силах скрыть ликование.
— Неужели? — Арчи шваркнул поднос со стаканами на стоящий рядом маленький столик, едва не перебив их.
— Мы тут как раз пробуем кое-что, — пояснил Том. — Доми заметила, что между картиной и витражом есть расхождения, и они могут дать подсказку для выбора кареток.
— К тому же дата смерти на пластинке с посвящением не совладает с тем, когда, как ты говорил, умерла жена Ламмерса. — Она показала на увеличенное изображение пластинки, которое все еще было на экране. — Одним словом, мы воспользовались этими датами, чтобы определить установочные параметры. Нам осталось лишь определить точки отсчета.
— Что-что? — забеспокоился Том. — А я уж было решил, что у нас есть все необходимое.
— Видишь эти маленькие окошечки? — И Доминик показала на три крохотные дырочки-глазка рядом с каждой из трех кареток. — Нужно вращать роторы до тех лор, пока в этих глазках не появится необходимая стартовая комбинация.
— Как насчет «Е», «М» и «Л»? — предложила Витюша.
— ЕМЛ? — нахмурился Том.
— Это ее инициалы. — Витюша показала на плашку, которая все еще была на экране. — Ева-Мария Ламмерс.
— Попытка не пытка, — пожал плечами Арчи.
Доминик повернула роторы так, что в вертикальных прорезях на панели появились буквы.
— Поехали, — сказала она, печатая первую букву и при этом нервно взглянув на Тома.
«А». На световом табло загорелась буква «Ц». Затем «Л» — загорелась буква «В». «X» — зажглась буква «О».
— «ЦВОЛЬФ», — в голосе Арчи сквозило разочарование, — это не слово. Это даже не начало слова. Что-то тут не так. Нет такого слова.
— В английском, может, и нет, — напомнил ему Том, — но ведь сообщение кодировалось на немецком. «Цвольф» по-немецки «двенадцать».
Вскоре появилось второе слово: «фюнф» — пять. Потом «зибн» — семь.
— Двенадцать, пять, семь, — прошептал Арчи, как будто от повторения смысл этих слов мог внезапно проясниться.
Доминик продолжала нажимать клавиши, Том каждый раз переводил цифру, хотя из-за отсутствия пунктуации было довольно сложно понять, где кончается одна цифра и начинается другая. Текст, однако,
