Черное солнце - Джеймс Твайнинг

их взгляды встретились. — К тому же мне не нравится Виджиано. Мне не нравятся его методы и то, как он обращается с людьми. А после того, что мне только что сказал Бейли… Но все это не значит, что я возьму и просто выпущу вас на все четыре стороны.

— К чему это вы клоните? — неуверенно спросил Том.

— А к тому, что я пришел сюда вместе с Бейли. — Каннингем говорил размеренно, тщательно выговаривая слова, а его решительный взгляд лишь подтверждал серьезность намерений. — Бейли вышел один, а вы набросились на меня, повалили и приковали наручниками к койке. — Он вытащил из кармана стальные наручники и повертел ими в воздухе. — А это мои ключи. — Он громко позвякал связкой ключей. — А потом вы оказались на черной лестнице, что на южной стороне здания, затем воспользовались пожарной лестницей, а дальше…

— Ну и что дальше? — не вытерпел Том, не без опаски принимая ключи и наручники из рук Каннингема.

— А дальше у вас примерно двенадцать минут до того, как вернется Бейли и обнаружит меня. Точнее, не более десяти, — поправился он, взглянув на часы, — после этого мы сразу начнем вас искать. Русские тоже. Так что советую вам убраться из города.

— А что вы хотите взамен? — поинтересовался Том, размыкая наручники и накидывая их на железную спинку койки.

— Звякните мне, если пересечетесь с этими парнями, — Каннингем вытащил из нагрудного кармана визитку с истертыми и надорванными краями, что свидетельствовало о ее длительном пребывании там, — а потом мы займемся этим сами.

Глава 84

Набережная реки Фонтанки, Санкт-Петербург

10 января, 11.43

Минут пятнадцать ушло у Тома и Арчи на то, чтобы ответить на все вопросы Доминик и Витюши, которым не терпелось узнать, что им удалось выведать у Бейли, когда наконец Том извлек из цифровой камеры маленькую серенькую флэшку и повернулся к Витюше:

— У тебя есть на чем это раскрыть?

— Конечно.

Она провела их по длинному темному коридору в свой кабинет. Хотя и тут была заметна претензия на роскошь — лепнина на потолке и вокруг оконных рам сверкала позолотой, эта комната выглядела менее претенциозно, чем прочие: здесь преобладали светло-бежевые, нежно-желтые и белые тона, а множество подушек и мягкая мебель намекали на то, что хозяин кабинета — женщина. Том подумал, что это, вероятно, единственная во всем доме комната, к оформлению которой приложила руку Витюша, и мысленно поздравил ее с успехом.

Зажегся экран компьютера, и операционная система начала загрузку, завертелись на экране крохотные песочные часики. Не прошло и минуты, как экран заполнился кириллическими буквами.

— Дай-ка я порулю, — с улыбкой произнесла Витюша, опускаясь в кресло за письменным столом. Она вставила флэшку в слот, раскрыла требуемую программу и вывела на экран фотографии.

Фотографий было шесть: лицевой и обратной стороны картины, а также каждого из четырех ребер, как правило, скрываемых рамой, но обязательно запечатленных каждое на отдельном фото в официальных документах любого крупного произведения искусства, — это необходимо для того, чтобы серьезно усложнить задачу потенциальным фальсификаторам шедевров мировой живописи.

Том мысленно поблагодарил Христенко за скрупулезность, потому что именно эти фотографии мгновенно приковали его внимание: на всех четырех боковых сторонах картины были отчетливо видны черные заглавные буквы, начертанные, по всей видимости, чернилами или тушью. Буквы были видны потому только, что картина была на подрамнике, но без рамы. И это был шифр.

— Должно быть, это и есть то, за чем гонялся Ренуик, — Том ткнул пальцем в экран, — а ни на лицевой, ни на обратной стороне ничего такого нет.

— Дай-ка я спишу. — Доминик схватила ручку и примялась переписывать буквы с четырех фотографий в блокнот.

— Без дешифратора эти буковки ни черта не значат, — заметил Арчи.

— Дешифратор? — нахмурилась Витюша. — Это что еще за хрень?

— Без машины «Энигма», — пояснил Том, — я говорил тебе, что Ренуик выкрал такую машинку из музея в Штатах. Эго одна из нескольких сверхсекретных немецких шифровальных машин времен Второй мировой, и размером она…

— С небольшой чемоданчик, — закончила за него фразу Витюша. — Я знаю. Я рассказывала тебе, что Виктор раздобыл одну такую, отремонтировал и пользовался.

— Она все еще здесь, в доме? — с надеждой спросил Том.

Она пожала плечами:

— Насколько я знаю, она в библиотеке со всем его прочим хламом. Я пойду поищу.

Она вышла из комнаты, а вскоре вернулась с небольшим продолговатым деревянным ящиком и еще меньшей жестяной коробкой и водрузила их на письменный стол.

— Вроде бы это оно. Виктор купил это у какого-то антиквара в Швейцарии для своей коллекции пару лет назад.

— У Лаша, — кивнул Арчи, — можно не сомневаться, он купил ее у Лаша. Лаш был единственным, кто имел дело с подобным товаром.

— Только не спрашивайте у меня, как она работает, — сказала Витюша.

— Ничего, — выступила вперед Доминик, — думаю, в этом я сумею помочь.

— Ты пользовалась таким декодером прежде? — удивленно спросил Том.

— Пользоваться не пользовалась, но с принципом ее работы знакома. Шифры и головоломки — это мое хобби, ты же знаешь. А эта машинка не более чем заковыристая головоломка.

— В таком случае она в твоем полном распоряжении. — Том с улыбкой отступил от стола, пропуская к нему Доминик, в очередной раз приятно поразившую его своей разносторонностью. Это была одна из наиболее привлекательных ее черт — умение удивлять.

Она отомкнула замочек потертого и поцарапанного деревянного футляра, лишь кое-где сохранившего растрескавшийся лак, и откинула крышку: внутри находилось нечто, на первый взгляд напоминавшее старомодную пишущую машинку из черного полированного металла. Она уютно расположилась в своем деревянном гнезде, на крупных округлых клавишах, похожих на разинувших клювы голодных птенцов, виднелись ярко-белые буквы алфавита.

Но более пристальный взгляд обнаруживал и принципиальные различия. Здесь не было валиков, куда вставляется бумага. Вместо них над клавиатурой была плоская поверхность с двадцатью шестью круглыми стеклянными глазками, внутри которых, присмотревшись, можно было заметить блеклые контуры букв. А над глазками — три узкие параллельные вертикальные прорези. Передняя стенка ящика откидывалась, а за ней находилось что-то вроде допотопного телефонного коммутатора: двадцать шесть маленьких отверстий, также помеченных каждое буквой алфавита и хаотически соединенных попарно черными проводками.

— Итак, — Доминик уселась перед «Энигмой» и потерла ладонью о ладонь, — ну, давайте параметры.

— Чего? — развел руками Том.

— Установочные параметры, чтобы я могла настроить машину. Не знаете, что ли?

— Да откуда, черт возьми, мне их знать? — пожал плечами Том.

— Ты о чем это вообще, Доминик? — нетерпеливо поддержал его Арчи.

— А вы хоть немного представляете себе, как действует эта штуковина? — Три пары