Сломанная стрела - Кэмерон Кертис

«Вы проводите маневры?» — спрашиваю я.

«Мы всегда находимся в активном развертывании или на учениях».

Это агрессивно. Я не вижу большой разницы между манёврами и активным развёртыванием.

Проблема в том, что такая позиция доводит войска до предела. Поддерживать такой уровень напряжения долго невозможно. Более распространён трёхэтапный оперативный цикл. В любой момент времени треть войск находится в учениях, треть отдыхает, а треть активно задействована.

"Все время?"

«Через несколько минут вы встретитесь с генералом». Капитан достаёт из кармана рубашки солнцезащитные очки и надевает их. «Можете спросить его сами».

На этом разговор окончен.

Штейн смотрит на меня искоса. Приподнимает бровь.

Я слегка качаю головой.

У бойцов спецподразделений обычно много точек соприкосновения.

Им не нужно прилагать усилий к коллегиальности. Эти ребята напряжённые. Если только мы не привлекли самых крутых придурков из команды Конго, это необычно.

Когда я работал с японскими силами специального назначения, это было небольшое подразделение. Не более двух тысяч человек. Небольшой полк, базирующийся в Нарасино. Триста из них были эквивалентом отряда «Дельта». С тридцатью тысячами человек в СБР «Конго» эквивалентен шести бригадам. Возможно, культура подразделения менялась по мере его роста.

Насколько я вижу, у Конго есть одна бригада, базирующаяся в Тачикаве, и еще одна в Нарасино.

Я мысленно отмечаю, что нужно выяснить, где находятся остальные четыре бригады.

OceanofPDF.com

11

OceanofPDF.com

КОНГО

В командном пункте генерала холодно. Он находится в подвале трёхэтажного здания в центре лагеря Татикава. Само здание похоже на бункер: стены железобетонные, а крыша увешана спутниковыми антеннами и антеннами дальней КВ-связи.

Мы со Штайном следуем за капитаном в командный пункт. Это большая комната.

—сто пятьдесят футов в длину и семьдесят пять футов в ширину—

и занимает весь подвал. Два длинных стола простираются вдоль всего помещения. Солдаты в цифровой форме работают с ноутбуками, коммуникаторами и мониторами компьютеров.

В центре комнаты стоят два больших стенда из прозрачного пластика. На одном из них – подсвеченная карта Японского архипелага, Тайваня, Китая, России и Курил. На другом – более крупная карта всего Тихого океана, простирающегося на юг до Австралии и на северо-восток до Алеутских островов.

Мужчина стоит спиной к нам, лицом к картам. Он одет в цифровой камуфляж, принятый в СДС. Его брюки надеты поверх прыжковых ботинок, а в руках у него пистолет SIG.

P220 в открытой кобуре.

Мужчина поворачивается к нам. Либо он лысый, либо его голова полностью обрита. Свет от длинного флуоресцентного фонаря.

На его блестящей макушке блестят трубки. Над верхней губой он носит аккуратные усики.

Генерал Конго.

Взгляд генерала внимательный и озорной. Рукава его рубашки закатаны до середины бицепса. Он жилистый, мышцы на руках бугристые, как стальные тросы. Я убедился в этом, когда он приглашал меня потренироваться.

Штейн собирается поклониться, но останавливается, когда генерал протягивает ей руку.

«Госпожа Штайн, — говорит генерал. — Будучи командиром спецназа СДС, я встречаюсь со многими иностранными офицерами. Мне легче перенять ваши обычаи, чем заставлять вас терпеть неловкие попытки уважать наши».

Конго поворачивается ко мне: «Уорент-офицер Брид. Рада снова вас видеть».

Рукопожатие генерала крепкое и сухое. «Для меня большая честь снова встретиться с вами, сэр. К сожалению, я больше не служу в армии».

«Вы вышли на пенсию?»

«Да, сэр».

«Неважно. Уверен, многие, включая правительство США, нуждаются в ваших навыках».

Генерал улыбается: «Пошли. Мы добились прогресса».

Мы следуем за Конго к плоскому экрану размером четыре на шесть футов, закреплённому на стене. Он подаёт солдату сигнал включить видео с камер наблюдения.

Камера установлена высоко на стене. В поле её зрения попадает стойка выдачи. Невзрачный японец лет тридцати разговаривает с кассиром. Подписывает документ и производит оплату. Забирает посылку и отворачивается от стойки.

У мужчины коротко стриженные чёрные волосы и тёмный костюм якудза. Конго подаёт знак солдату, и тот нажимает кнопку на пульте управления. Камера останавливает изображение якудза.

Это тот пакет, который меня больше всего интересует.

Якудза держит посылку под мышкой. Это коробка глубиной три дюйма, шириной четыре дюйма и длиной шесть дюймов. Она упакована в белый картон.

«Это Горо Минору, — говорит Конго. — Он якудза среднего ранга из клана Ямасита. Он забрал посылку для Сорю. Мы работаем с токийской полицией, чтобы найти его».

«Чего Ямашита Мас хочет от инициатора?»

Штейн спрашивает: «Он что, сам бомбу строит?»

Конго изучает её. «И Сорю, и Горо много работают на условиях фриланса. Обычно оябуны клана разрешают это, если их деятельность не противоречит интересам клана».

«На кого они работают?»

Генерал кивает своему солдату, и на экране появляется чёрно-белая фотография мужчины лет пятидесяти. Он сидит, скрестив ноги, перед безупречно расставленными чашами и свечами. Он жжёт благовония. Его седые волосы длинными прядями ниспадают на широкие плечи.

«Это Мако, — говорит Конго. — В 1980-х он основал «Камэй о Карё», или КОК. Она начиналась как религиозная секта, но Мако превратил её в террористическую организацию. Его харизма привлекала последователей из академических кругов, армии и других слоёв общества. Последователи КОК — молодые, умные и из обеспеченных семей. КОК хорошо финансируется. Она может позволить себе свободных агентов якудза и подрабатывать в якудза, таких как Сорю и Горо».

Я никогда не слышал о КОК, и, очевидно, Штейн тоже. «Чего хотят Мако и КОК?» — спрашиваю я.

«Это неясно», — говорит Конго. «KOK были основаны на буддийских принципах, но включали в себя элементы, взятые из христианской Книги Откровения. Мако обещал взять на себя грехи мира. Для этого он требовал его очищения. Он и его последователи ответственны за взрыв грузовика, заминированного возле здания в Токио. Они убивали журналистов, пытавшихся написать о них. Убивали семьи полицейских, арестовавших их последователей. Покушались на убийство самих полицейских».

«Все это не имеет смысла», — говорит Штейн.

«Если мотивы Мако кажутся непонятными, — говорит Конго,

«Не отчаивайтесь. Вы приложили немало усилий, чтобы понять мотивы исламских террористов. Вам повезло, что вы добились определённого успеха. В Японии мы сталкиваемся с рядом угроз, подобных КОК, и их мотивы настолько неясны, что нам трудно их понять».

Я смотрю на Конго. «Ты хочешь сказать, что не знаешь, чего хотят Мако и КОК? Разве они не формулируют свою философию и требования?»

Генерал качает головой. «Их заговоры столь же иррациональны, сколь и смертоносны. И они не одиноки. Нам приходится сражаться и с другими группировками, но мы не понимаем их».

«Невозможно победить врага, которого не понимаешь», — говорю я.