Ненасытный голод - С. Хеберт

агрессию, неохотно сдерживая свой темперамент. — Вы, ребята, все такие чертовски чувствительные. — Лицо Аляски было похоже на открытую книгу, страх был написан на ее коже ясно, как день. Дискомфорт, который мы все испытывали, расстраивал меня, но видеть, как она испуганно вздрагивает, когда Каин двигается, беспокоило меня больше всего. Я должен был что-то сделать.

— Ну и черт с тобой, чувак. — Все взгляды устремились на меня, когда Каин замолчал. — Если ты думаешь, что можешь добиться большего, — я скрестил руки на груди, — почему бы тебе не рассказать нам что-нибудь? — Теперь была моя очередь дразнить его. — Давай, Каин, расскажи мне страшную историю. — Он мгновение изучал меня, бросив взгляд на группу, сбитую с толку тем, что его поставили с толку. Мне нравилось видеть, как он корчится.

— Прекрасно, — он снова посмотрел на меня, — но сначала я выпью пива. — Он выдернул руку из объятий Аляски, когда она замерла, ожидая, что он выйдет из комнаты, в то время как Каин распахнул входную дверь, направляясь к своей машине. В его отсутствие энергия сразу же упала, все выдохнули, когда он ушел.

— Руби, я…

— Все в порядке, Аляска, — Руби потерла глаза, отказываясь показывать какие-либо признаки слабости. — Мы все знаем, какой задницей может быть Каин. — Она кивнула Аляске, которая покачала головой.

Джинкс посмотрела в мою сторону, разводя руками.

— Спасибо.

Я кивнул, безмолвно отвечая ей.

— Нет проблем.

— Давайте просто дадим ему рассказать свою историю и выбросим ее из головы, — сказал я трем женщинам. — Тогда, наверное, нам стоит на этом закончить. — Они все кивнули в знак согласия.

Шаги снаружи стали громче, когда Каин резко распахнул входную дверь. В одной руке у него был небольшой холодильник, а в другой — початая бутылка пива. Все его поведение изменилось, на лицо вернулась его обычная дерзкая улыбка.

— Ладно, а теперь, кто хочет услышать настоящую страшную историю?

— Расскажи нам. — Я сел в старое кресло рядом с диваном. — У меня мурашки по коже, Каин. — Поддразнил я. Аляска присоединилась к Руби и Джинкс, когда Аластер лег у ее ног. Каин, свирепо глядя на меня, сел на пыльную каменную ступеньку камина, спиной к пламени.

— Кто-нибудь из вас когда-нибудь слышал об убийце из Хэмлока? — Темнота окутала Каина, когда он улыбнулся, его волосы скрыли половину лица в угрожающих тенях. Остальные члены группы молча покачали головами. — Что ж, — он вздохнул, — я собираюсь поделиться настоящей страшной историей. Которая не только отвратительна, но и правдива. Это история Джона Кроу.

Глава

Восемь

СМЕРТЬ ДЖОНА КРОУ

— Джон Кроу, — провозгласил мое имя старший пуританский лидер, когда члены небольшого поселения столпились поблизости, наблюдая за зрелищем «моего суда». — Вы признаны виновным в совершении самого нечестивого из грехов и нарушении одной из наших самых священных заповедей: вы совершили множество ужасных убийств, преступлений, которые простираются от побережья до дверей наших скромных домов. Вы запятнали наши земли своим ядом, наводнив этот город, лишив многих невинных душ. — Невиновных? О, можно поспорить.

Более крупный джентльмен защелкнул толстые железные цепи, которые обвились вокруг моего тела подобно сжавшейся металлической змее, не давая мне пошевелиться. Двое мужчин удерживали меня на месте, когда сквозь толпу зрителей появились другие, неся с собой большой гроб. Они поставили деревянный ящик у моих ног, откинув крышку в сторону. Мои глаза осматривали жалкое ограждение, зная свою судьбу.

— Вопреки моему здравому смыслу, вам была предоставлена последняя возможность высказаться, последняя слабая попытка спасти вашу человечность перед вашей заслуженной казнью. Я предлагаю воспользоваться этим временем, чтобы осудить свои порочные поступки и молить о мире для вашей несчастной души. — Он помолчал. О, какой драматизм. — Что скажете, Джон Кроу? — спросил он. Пуританин держал в одной руке горящий факел, а в другой — библию, которую он прижимал к груди, как будто я был каким-то демоническим существом. По правде говоря, их логика не была слишком притянутой за уши.

Я откашлялся, пристально глядя на пуританина.

— Единственное, о чем я сожалею, когда встречаю свой конец, — моя голова склонилась набок, а дьявольская ухмылка расползлась по моему лицу, — это о том, что я не смог полностью удовлетворить мерзкий и невыносимый голод, таившийся внутри. Я мог бы забрать так много жизней, пополнив свой впечатляющий репертуар смертей. Таких жизней, как ваша, дорогой сэр. — Лицо джентльмена побледнело, когда я рассмеялся в ночи под раскаты грома вдалеке. — Ах, — вздохнул я. — Возможно, у меня будет еще один шанс в загробной жизни. Можно только надеяться.

— Ведьмак! — закричал пуританин. Толпа начала скандировать вместе с ним, называя меня ведьмаком, дьяволом, демоном, всеми их библейскими, гуманными обозначениями зла. Он кивнул на группу мужчин, которые окружили меня. Они выполнили его команду, кряхтя и грубо запихивая мое тело в гроб. Он подошел ко мне сбоку, глядя на меня сверху вниз глазами, наполненными удовлетворением. — Давай посмотрим, как твоя дьявольская магия спасет тебя сейчас, — выплюнул он, его теплая, пузырящаяся слюна попала мне на щеку. Мои руки горели от ярости, сжатые металлом, в то время как глубоко засевший голод урчал в моем животе.

Мое зрение затуманилось, когда они накрыли гроб толстой деревянной крышкой, прибивая ее на место, и я погрузился во тьму. Надежно закрепив коробку, мужчины подняли ее и отнесли меня на некоторое расстояние.

Звуки разгневанной толпы, которые, казалось, следовали за ними, растворились в шуме бегущей воды, интенсивность которого возрастала с каждым шагом мужчин. Прислушиваясь к успокаивающим звукам, я понял, что моя смерть будет не такой, как я ожидал, и начал готовиться к тому, что должно было произойти.

— В этих землях принято сжигать еретиков и ведьм, — прокричал лидер пуритан, словно обращаясь ко всему поселению, — но из-за космической злой природы грехов этого человека было решено, что он подвергнется казни, соответствующей его преступлениям, более медленной и гораздо более болезненной, чем простое сожжение на костре. Смерть, о которой я молюсь, очистит его несчастную душу от его преступлений. А если нет, — гроб закачался взад-вперед, — тогда пусть он вечно горит в аду. — Мой желудок сжался, когда гроб поднялся в воздух, и мое тело поднялось вместе с ним.

Деревянный ящик рухнул в воду, мой череп ударился о переднюю стенку гроба, грубо отскочив от задней из-за удара. Мои цепи гремели, когда я извивался внутри, холодная темная вода хлестала сквозь щели в гробу, втекая внутрь. Меня охватила легкая паника, когда я безрезультатно забарабанил связанными кулаками по деревянной крышке.

— Вы думаете, я боюсь смерти? — Закричал я, отчаянно ударяя цепями по опускающемуся гробу, холодная мертвая вода поднималась