Лунатик - Ларс Кеплер

и говорит, что‑то по‑французски.

Хьюго плотнее запахивает пальто и замечает кусок серебристой ленты с надписью «КРАСНЫЙ КРУГ», выведенной красным маркером на верхней части косяка.

Крепкий вышибала пропускает их молча.

Ольга открывает дверь, и они входят в узкий коридор, освещённый бледно‑зелёным светом указателя аварийного выхода.

Из‑за стен до них доносятся возбуждённые голоса.

Они проходят мимо нескольких закрытых дверей. В красном пластиковом ведре на полу Хьюго замечает три мобильных телефона.

Ольга открывает металлическую дверь в комнату, где стоят синий джинсовый диван, низкий журнальный столик с грязной стеклянной столешницей и пара жёлтых пластиковых складных стульев.

— Можешь подождать здесь, Хьюго, — говорит она, бросая на него быстрый взгляд.

— Но я не понимаю, что…

— Тебе и не нужно понимать.

— Отлично, — говорит он и входит.

Дверь за ним захлопывается, и он слышит, как их шаги затихают в коридоре. В комнате пахнет пылью и старой тканью. Рядом с пустым холодильником «Кока‑кола» стоит помятый чемодан.

Хьюго плюхается на диван, расстёгивает пальто и откидывается назад. Он дёргает кольцо в нижней губе, проверяет телефон и видит десять пропущенных звонков от отца.

«Идти в клуб было ошибкой», думает он. Ольга в стрессе, и теперь срывается на нём. Ему следовало просто поехать домой, поужинать и подготовиться к экзамену.

Сквозь стены доносятся приглушённые голоса и музыка.

В углу стоит торшер без абажура, голая лампочка отбрасывает круг света на шершавую стену.

Минут через двадцать дверь открывается, и в комнату входит Ольга. Она протягивает ему пластиковый стакан пива.

— Спасибо. Я просто хотел…

— Мне нужно, чтобы ты сидел здесь, пока я не приду за тобой, — говорит она.

— Хорошо, но сколько…

— Ты слышал, что я только что сказала?

— Слышал.

Её тонкие браслеты цепляются за рукава, и она поднимает обе руки, отбрасывая их назад.

— Возьми это, — говорит она и кладёт на подлокотник дивана маленькую белую таблетку.

— Что это?

— Просто доверься Ольге.

Она смотрит в телефон, разворачивается и выходит. Хьюго пьёт пиво, стирает пену с верхней губы и ставит стакан на стол. Его взгляд снова падает на белую таблетку.

Он закидывает её в рот и запивает пивом. Горечь остаётся на языке, и он делает ещё один глоток, чтобы смыть привкус.

Хьюго копается в телефоне, когда вдруг начинает чувствовать приятное покалывание в коленях и пальцах ног. Оно медленно поднимается вверх, доходит до губ, и те пощипывает.

Он оглядывает комнату без окон, закрытую дверь, помятый металл, облупившуюся ручку.

Из вентиляционной решётки под потолком доносится тихое гудение, пыль кружится в луче света.

Хьюго снова тянется к телефону, но мысли расплываются, ему становится трудно сосредоточиться.

Его накрывает тихая эйфория.

Музыка снаружи усиливается. В коридоре слышны голоса и шаги.

Улыбаясь, он прячет телефон обратно в карман. Слышит, как по трубе идёт вода, и откидывает голову на подушку.

Он закрывает глаза и почти сразу вздрагивает — чья‑то ладонь со звуком шлепка ударяет его по щеке.

Страх захлёстывает его, сердце колотится.

Он стоит посреди комнаты, заставленной мониторами и столами. Крепкий мужчина с татуированным лицом держит его за горло одной рукой и бьёт другой.

— Отвечай! — кричит он. — Или я тебе руки оторву!

— Простите, я…

— Кто ты, чёрт тебя побери?

Хьюго понимает, что, должно быть, опять ходит во сне. Сквозь стекло он видит несколько ярко освещённых кабин с веб‑камерами.

— Я Хьюго. Я пришёл сюда с Ольгой.

В одной из кабин молодой человек с мокрым полотенцем на лице привязан к наклонному столу. Широкоплечий мужчина в латексном капюшоне, кажется, насилует его. Тело парня натянуто, спина выгнута в долгой судороге.

— Она сказала, что ты должен здесь быть? — спрашивает татуированный, сжимая горло Хьюго.

— Нет, я…

— Это тебе не детская площадка, слышишь? — рычит мужчина и отталкивает его.

— Я заблудился и…

— Убирайся отсюда к чёрту!

В следующей кабинке худой мужчина с толстой цепью на шее стоит на коленях. На его окровавленном лице пустое выражение, а во рту — член взрослого мужчины.

В третьей кабинке мальчик в одних трусах, свернувшись калачиком на полу, кататонически трясёт головой.

Глава 44.

Чуть больше восьми утра, но небо за окном по‑прежнему упрямо тёмное.

Бернард сидит за компьютером в своём кабинете. На нём всё ещё тёмно‑синий халат. Рядом с клавиатурой стоит кружка с кофе.

У дальней стены — шкафчик семнадцатого века, расписанный яичной темперой. Он напоминает летнее небо, усыпанное белыми облаками.

На подоконнике горит свеча в бронзовом подсвечнике. Тёплое жёлтое пламя отражается в стекле, и за ним Бернард видит себя — сидящего под потолочными балками в холодном свете экрана.

Непослушные седые волосы на его голове похожи на пучок травы, покрытой инеем.

Бернард только что напечатал заметки Агнеты с полицейской пресс‑конференции и её разговоры с Йоной. Она проделала отличную работу, её наблюдения полны нюансов и ярких деталей. Позавчера ему удалось связаться с Хьюго в лаборатории и спросить, как прошёл сеанс гипноза.

— Ты не понимаешь, — сказал сын. — Я как будто вернулся в тот кошмар. После этого мне было чертовски плохо, пришлось принять «Атаракс», чтобы прийти в себя.

— Но тебе удалось помочь полиции? — спросил Бернард.

— Не думаю. Это были почти кошмары, но они были правы: я кое‑что вспомнил из лагеря. Я видел фургоны и снег… и, может быть, убийцу. Женщину с топором.

— Женщину? Это была женщина?

— Не знаю, папа. Это тоже могло быть частью сна. Я сейчас так запутался.

— Прости. Мне просто любопытно, — объяснил Бернард. — Я не хочу ни в чём на тебя давить. Спешки с книгой нет. Ты делишься только тем, чем хочешь, в своём темпе. Ты ведь знаешь это. Так мы и договаривались.

Когда Бернард сосредоточен на тексте, он старается не тревожиться о Хьюго. Он отгораживается от всего, что вызывает у него стресс, и сознательно отодвигает любые мысли об интервью по электронной почте для испанской прессы или о письмах читателей в его колонку в «Экспрессен».

В кабинете он с половины шестого утра и наконец‑то поймал творческий поток, пишет легко.

Постукивание его пальцев по клавишам замедляется, он поднимает взгляд, словно только что вернулся к реальности.

Свеча будто поблёкла с тех пор, как взошло солнце. Небо посветлело, а неспокойная поверхность озера Меларен приобрела цвет неотшлифованной стали.

Бернард смотрит