Дело, которое нужно закончить - Константин Мстиславович Гурьев

— Соседочки, приглядите, а? Мало ли что…

— Да приглядим, конечно, — поспешно ответила одна из них.

— А он и не вернется, — высказала экспертное мнение вторая и пояснила: — Трусоват парень-то, всего боялся…

— Так это он, пока Матвеич жив был, — вступила в разговор третья.

А первая, понимая ситуацию, посоветовала Рябову:

— Ты иди, иди спокойно, а мы тут присмотрим.

Несмотря на данные гарантии, Рябов шел очень быстро, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, хотя и шагом до дома Сильченко дошел минут за пять. Глядя прямо перед собой, поглощенный мыслями о происходящем, он не видел, что на крыльце дома сидели и мирно болтали Рома и Геня, и не видел, конечно, как Рома вскочил, увидев его, и Геня тотчас бросился следом за ним! Едва не столкнувшись с Ромой возле калитки, Рябов застыл неподвижно. Говорить это ему не помешало:

— Ты почему ее оставил с… этим?!!

И наверное, впервые он увидел Рому растерянным, ошеломленно молчащим, не знающим, что сказать! На выручку другу поспешил Геня, хотя и в его голосе уверенности было мало:

— Так… а что? Они вчера с утра вместе приехали.

И Рома, почувствовав поддержку, пришел в себя.

— У них там со свечкой стоять мне команды не было, — заметил он негромко, и обида журчала в его голосе.

Рябов наконец-то опомнился, помолчал и сказал:

— Геннадий все расставил по местам, так что извини, Роман!

И ему самому стало легче, глядя, как нахальство возвращается на физиономию Ромы, но в тот же момент и беспокойство торкнуло.

— Давай, Рома, отправляйся туда, типа меня ищешь. Мол, я забежал и с Геннадием куда-то ушел, вот ты и решил меня подождать… — и оборвал себя: — Нет! Так она начнет что-нибудь выдумывать… Ты лучше просто скажи: мол, меня будешь ждать, и спокойно сиди!

— Ладно, разберемся, — ответил Рома.

Рябов повернулся к Гене:

— Мне много звонить придется, а номер свой подключать не хочу. Ты мне симку незасвеченную найдешь?

— Какие проблемы! Айн момент, — оживился Геня, — в машине лежит, сейчас принесу.

Рябов взял симку, вытащил телефон и обеспокоенно посмотрел на Геню и пояснил:

— Не хочу, чтобы кто-то мог засечь. Есть тут какое-нибудь место, где сигнал не ловится?

— Типа секретного? — уточнил Геня.

— Ну, примерно.

Геня кивнул на машину:

— Садись, ехать надо!

— Куда? Далеко?

— Недалеко, километров пять.

Рябов посмотрел на часы:

— Ладно, поехали.

Геня усмехнулся:

— Ну спасибо за разрешение.

Рябов рассеянно смотрел в окно и не сразу заметил, что, выезжая из Кричалиной, они сделали довольно большой крюк. Он хотел сказать об этом Гене, но тот его опередил:

— Вот мы с тобой третий день работаем, а ты мне только распоряжения отдаешь. Не обижайся, помолчи… послушай…

Геня посмотрел на Рябова и снова уставился на дорогу, по которой ехали.

— Я тебе скажу без претензий, но по сути: по части науки ты ближе всех к Матвеичу был и есть, и он сам так говорил мне. — Он снова замолчал, и ясно было, что слова ему даются с трудом. — Ни с кем не хочу мериться, но я был ближе к нему в последние годы, а ты в это время просто отсутствовал. Во всех отношениях.

Геня снова посмотрел на Рябова и продолжил:

— За эти три дня ты ни разу не побеспокоился ни о чем таком, что было бы… ну, как сказать… ну, чем-то материальным, что ли… Вот говорят, он тебе полдома отписал, а ты ведь даже не спросил ни у кого, сколько этот дом может стоить, как его продать или, например, подправить, освежить, а? И что это значит? Значит, что дом сам по себе тебе по барабану, считай, не нужен…

— Ну почему сразу «не нужен»? — возразил было Рябов.

Но Геня перебил:

— Попросил ведь послушать! Значит, разные там строения и шмотки тебе не нужны! Но ты тут остался, значит, какой-то интерес у тебя есть, и интерес… как бы сказать, такой, что не отпускает. Никак не отпускает! — Последние слова Геня произнес почти сердито и оборвал себя, уставился на дорогу. Продолжил уже спокойно: — Матвеич, когда эти делом занялся…

— Каким «этим»? — встрепенулся Рябов.

И Геня повторил:

— Ты слушай, слушай. Каким — не отвечу, потому что он меня в свои планы не посвящал, но задания давал, а я их, конечно, выполнял и отчитывался.

Геня усмехнулся:

— Матвеичу бы шпионом работать, так у него все было продумано. Представляешь! Он года полтора просто гулял вокруг Кричалиной. Просто гулял, а! Поутру к Сильченкам заглянет, за завтраком обсудит с Томкой все планы на день и идет гулять. Все говорил, что гулять полезно для здоровья, и не менее двух-трех часов. И гуляет, гуляет, хоть летом, хоть зимой, хоть под дождем, хоть в морозы. В метель, правда, никуда не уходил, все по улицам шастал.

Геня снова усмехнулся и сразу посерьезнел:

— А года через два мне говорит, чтобы нашел я строителей из приезжих, лучше из азиатов, и чтобы русский язык плохо знали. Вот они домик этот и построили, в который едем.

Геня засмеялся, аж голову закинул.

— Матвеич его Бутылёвом стал называть!

— Как?

— Бутылёво! Я вправду поначалу даже подумал, что он там будет… — Геня щелкнул себя по горлу. — Но, конечно, ничего похожего. Придет и чем-то тут занимается…

— Каждый день? — спросил Рябов.

— Я за ним не следил, но, думаю, не каждый, раза два-три в неделю, — ответил Геня после короткой паузы.

— Откуда такие выводы?

— Предположения, — поправил Геня. — Просто на то, чтобы в Бутылёво и обратно в Кричалину, нужно часа два, да тут часик побыть, если дела есть. Значит, на все про все уйдет часа три, не меньше. А часто по деревне рассказы шли, как его в лесу или в полях повстречали, да обо всем беседовали, да, например, вместе и в Кричалину вернулись,