Паленая месть - Владимир Григорьевич Колычев

Третий навел на Толика ружье, но почему-то не смог выстрелить сразу, до того, как сбоку от него взревел медведем Гарик.

— Убью суку!

Он все никак не мог найти пистолет, боец из него никакой, но Толику он все-таки помог. Ночной гость повернулся к нему, затем снова к Толику, заметался, что называется. Понял, что с его дружками покончено, на помощь никто не придет, а Толик уже готов стрелять. Бросив ружье, он рванул к дому, но оттуда выскочил Митяй, сбил его с ног, повалил, ударил кулаком в голову, еще и еще.

— Вяжи его, падлу! — крикнул Гарик.

Толик не расслаблялся, развернулся, обшарил глазами темноту за спиной. Вроде тихо, никто не прячется, никто не убегает, не трещит гнилой забор. И лежащие на земле люди не шевелятся. Толик склонился над одним, глаза открыты, дыхания нет, и второй тоже покойник. Один здоровый, накачанный, другой худой, костлявый, смерть уравняла их в способностях, оба теперь беспомощны. И никому ничего не смогут сделать плохого. Только радости от содеянного почему-то нет.

Митяй все никак не мог успокоиться, бил налетчиков смертным боем, к нему присоединился Гарик, такой же пьяный, как Митяй. Останавливать их Толик не стал, если убьют пленника, его кровь будет на их совести.

Толик повернул назад, вышел к забору, а там пролом, еще вечером его не было. Перебрался на соседний участок, прошел сквозняком, перемахнул через забор. В доме никого, собаки нет, на улице темно, тихо. «Семерка» белая стоит, красивая, на рессорах стоит туго, решетка впереди, почти «Мерседес». В машине пусто, и поблизости никого. Но и двери закрыты. А так вдруг захотелось сесть за руль, завести двигатель и уехать куда-нибудь далеко-далеко. И затеряться так, чтобы самому себя не узнавать. Кровь четырех человек на руках, да ему жизни не хватит, чтобы отмыться… Может, в монастырь податься?

Монастырь Толик оставил на потом, вернулся. Пленник лежал на траве избитый в кровь, Митяй ударил его рукой, но только для того, чтобы привести в чувство. А Гарик вылил на него ковш воды.

— Ты где был? — увидев Толика, спросил Гарик.

— Тачка у них там, на белой «семере» приехали.

— Кто-нибудь был?

— Двое с автоматами. И баба с пистолетом. Сказали, что они в домике и уехали. Вернуться не обещали.

— Шутишь?.. Это хорошо, что ты шутишь… Эй!

Гарик ударил пленника ногой в живот, только тогда тот открыл глаза.

— Ты кто такой?

— Чубарь я, — сплюнув кровью, сказал тот.

— А там кто дохлый лежит? Франк?

— Ну да, Франк… Франк и Бутя…

— Выходит, Абхаз вас прислал?

— Ну да, сказали, к нему привезти.

— Привезти?! Трупы наши привезти?

— Да нет, живыми сказал привезти. Чисто поговорить… Абхаз хочет, чтобы вы на него работали.

— Чучела из нас хочет сделать, в огород поставить, птиц отгонять, да?

— Да нет!

Гарик ударил Чубаря ногой в лицо, вместе с кровью тот выплюнул и зуб.

— Абхаз прислал?

— Абхаз.

— Нас замочить?

— Да нет.

— А-а, своих пацанов замочить! Ну тогда поздравляю! Замочил!

Гарик забрал у Толика наган, покрутил его в руках, вытащил патроны, протер их, назад вставил только один.

— Замочил своих пацанов, да? Абхаз за это спросит? Спросит!.. Но ты не переживай, я знаю, куда ты можешь сбежать!

Гарик с силой вставил ствол пистолета в рот Чубарю и нажал на спуск. Боек ударил в пустоту, барабан провернулся без выстрела. Гарик нажал на спуск снова, и снова механизм сработал вхолостую.

У Чубаря сдали нервы, он с воем отполз назад.

— Не надо, я все скажу!

— Что ты скажешь? — удивленно повел бровью Гарик. — Что ты можешь сказать, когда все ясно?

— Абхаз не хотел вас убивать! Мы не убивать вас приходили!

— Чисто поговорить, да?

— Он хочет, чтобы вы мента завалили. Который вас ищет. Только этот мент вас ищет, больше никто.

— Участковый?

— Ну да, участковый.

— Если он сдохнет, больше нас никто искать не будет?

— Нет!

Чубарь и хотел потрогать зуб, но палец попал в пустоту там, где совсем недавно был клык. Чубарь жалобно застонал.

— Участковый, Иванов фамилия?

— Сухарев!

— Абхаз сказал его завалить?

— Завалите, и все! Он вас тоже искать больше не будет.

— Всего-то! Мы дальше работать хотим! Бухло толкать!

— Бухло?! Да не вопрос!

— Не вопрос! — засмеялся Гарик.

И, сунув ствол револьвера Чубарю в рот, нажал на спуск. На этот раз боек ударил в капсюль, пистолет выстрелил.

— Впадлу с этими уродами возиться! — скривился Гарик. — Здесь пусть лежат… Чубарь их всех завалил!

— А мы здесь не ночевали! — закивал Митяй.

— Не-е! Даже пальцы все сотрем… Или лучше хату спалить?

Гарик задумался и сам же на свой вопрос ответил «нет». Народ на пожар сбежится, а так трупы могут проваляться в траве сутки, двое, а может, месяц или даже год.

Покойников обыскали, разоружили, отобрали деньги, документы и ключи от машины, отогнали «семерку» в лес. Гарик подъехал на своем «Москвиче».

— На «семере» в Афанасьевский рванем, — сказал он. — Завалим участкового, тачку там бросим, пусть на Франка думают. И на Абхаза.

— Мы же договорились, участкового потом, — напомнил Митяй.

— Сейчас!.. Чубарь, конечно, гонит! Абхаз по-любому будет нас мочить. Но участкового нужно мочить. Насчет участкового Чубарь не гнал.

— А если гнал? Если нас не только участковый ищет?

— А все равно валить!.. Хватит херней страдать, а то сопьемся!

— Не-е, спиваться нельзя! — мотнул головой Митяй. — Сейчас дернем за успех нашего безнадежного дела, и баста!

— За хрен себя дерни! А то совсем с тоски засохнет.

— Ну, от бабы я бы не отказался, — осклабился Митяй.

И снова Толику захотелось шарахнуть его бутылкой по голове. Видел он, с какой легкостью этот урод убил Катю. Как будто стакан воды выпил. И сколько еще будет таких Кать. Если его не остановить. Да и самого Толика нужно останавливать. Он тоже на стороне зла. Бежать от Гарика нужно, а он садится в машину, чтобы ехать убивать.

Глава 11

Не движется дело, стоит, как телега без колес. Бандиты продолжают убивать, а Валентин не может их остановить. Доказательства ему нужны… А может, он просто боится? Доронина боится. Просто не может себе в этом признаться. Вот и прячется за отсутствием улик.

И сейчас он боится. Карина стоит перед ним, яркая, красивая, загорелая, зубы сводит, сколько в ней сексуальности. И не только