Дело, которое нужно закончить - Константин Мстиславович Гурьев

мог бы меня проконсультировать. Ответил он не сразу, пообещал позвонить…

— Что за человек такой странный, что живет в Питере, а знаком с сибиряками? — удивился Рябов.

— Обыкновенный человек, такой, знаете ли, петербургский интеллигент. Зовут его Анатолий Федорович… Он и рассказал мне о профессоре Доброхотове и помогал нам контактировать на первых порах. Ну, а потом уже Денис Матвеевич пригласил в гости, чтобы я сам поработал с его архивом.

— Но я так и не понял, что именно вы искали? — напомнил Рябов.

— Да, честно говоря, я и сам не знаю точного ответа! — удивился Свешников. — Наше общение с профессором Доброхотовым подарило мне надежду, которую пока я считаю единственной. Мне казалось, что, покопавшись в его архиве, я смогу определить хоть какое-то направление моих поисков.

— То есть вы надеетесь обнаружить что-то в архивах, но пока и сами не знаете, что именно? — уточнил Рябов.

— С чего-то надо начинать, — пожал плечами Свешников.

Рябов рассказал о пропаже архива, но, вопреки его предположению, Свешников известие о пропаже архива воспринял без особых переживаний.

— Ну, сам-то поиск это не отменяет, правда?

— Как же вы намерены его вести? — удивился Рябов.

— Так я ведь затем и приехал к Денису Матвеевичу, чтобы обсудить варианты, — ответил Свешников. — Увидев вопросительный взгляд Рябова, сказал: — Жаль, конечно, что я был так ленив и не расспрашивал бабушку, но тетради, которые она мне передала, изучаю весьма тщательно. Вот и хотел, чтобы профессор Доброхотов смог дать оценку некоторым моим предположениям и подсказал, что из его материалов могло бы мне помочь.

В этот момент тихо затрещал гаджет Рябова!

Его насторожил сам факт звонка, потому что основная, можно сказать, официальная сим-карта, на которую шли почти все звонки, ему предназначенные, была извлечена из аппарата сразу же после звонка Софии и ждала своего часа в укромном месте. Сейчас же была подключена симка, приобретенная не в России, симка с номером, который был известен лишь очень ограниченному кругу лиц, можно сказать, конфиденциальная. Увидев на экране надпись «Камень», Рябов насторожился еще сильнее. Поскольку симка, а точнее, номер телефона был не для всех, то и абоненты там были поименованы не своими официальными ФИО, а своего рода кличками, которые Рябов сам и придумывал таким образом, чтобы чужой человек — мало ли что — не знал, кто звонит. Под ником «Камень» значился Лев Моисеевич Штейнбок, а звонок был тем необычен, что именно в разговоре с ним было решено, что вся команда Рябова «исчезает» дней на десять. А это, в свою очередь, значило, что и сам Рябов «исчезает» и может понадобиться только в каких-то чрезвычайных обстоятельствах. Успев подумать, что никакие «чрезвычайные обстоятельства» в данный момент ему не нужны, Рябов ответил на звонок и был несколько удивлен тем, что Штейнбок говорил спокойно, не торопясь. Поздоровавшись, поинтересовался самочувствием и настроением Рябова и, получив успокаивающий ответ, сказал:

— Виктор Николаевич, я умею считать дни, и согласованный отпуск — ваш и вашей команды — продолжается, а звоню, можно сказать, просто так. Услышать вас и уточнить. Необходимости в вашем срочном появлении нет, но я был бы не против узнать немного о ваших планах, и узнать от вас лично.

Рябов не любил вести такие разговоры при посторонних — даже при Роме, которому доверял полностью, — поэтому, оценив ситуацию, сказал:

— Мои планы сейчас и мне самому не вполне ясны, но через пару-тройку часов я смогу дать точный ответ.

— Ну и прекрасно! — скучным голосом возликовал Штейнбок. — Всего хорошего!

12

Среда

И снова Рябов проснулся в какой-то невероятной чарующей тишине, которая не позволяла сразу понять, проснулся ты или еще наслаждаешься этим волшебным состоянием, будто готовясь сделать свой выбор: спать иль не спать, — вот в чем вопрос! По мере того как выбор становился очевидным, из тишины стало пробиваться какое-то мерное журчание, очень тихое, будто зовущее вернуться в тишину… Однако едва Рябов только скользнул по воспоминаниям, стало ясно, что тишина эта декоративна, а журчание — это голоса Гены и Ромы, старающихся говорить тихо. Собрав волю в кулак, Рябов добрался до окна и крикнул:

— Привет вам, добры молодцы!

Звучным эхом вернулся Ромин упрек:

— Хватит спать-то! — Источник голоса, кажется, стал перемещаться, что подтвердила и новая информация: — Стол накрываю!

Минут пять завтракали молча, потом Рябов спросил:

— Есть новости?

Приоритеты не изменились: все продолжали завтракать!

— Геня, что там нового?

Геня посмотрел на него и перевел взгляд на Рому:

— Роман лучше расскажет, ему со стороны виднее.

Рома кивнул:

— Геннадий сказал…

Ух ты, стрельнуло в голове у Рябова, — не Рома, а Роман, не Геня, а Геннадий!

Это значит, парни быстро выяснили степень мастерства того, кого пришлось взять в напарники, и степень эта оказалась весьма высокой, а следом за ней возросла и степень доверия! Это очень хорошо!

— …он вам рассказывал про парней, которым бабки возил, так?

— Так, — согласился Рябов.

— А потом выяснилось, что и на той видушке, которую я принес, тоже они…

— Они же? — встрепенулся Рябов.

— Именно, — подтвердил Рома и посмотрел на Геню, который кивком подтвердил сказанное.

— Парни-то поначалу не врубились, — продолжал Рома, — и стали виниться…

— За что? — снова перебил Рябов.

— А не будете перебивать, так скорее узнаете! — отчитал работодателя Рома.

И, выражая всем лицом крайнее недовольство, посмотрел на Геню.

— Они думали, что я приехал их отчитывать за задержку… — пояснил тот.

«За какую еще задержку?» — хотел спросить Рябов и еле сдержал себя, предвидя реакцию Ромы.

— В общем, задание вывезти архив им дал Денис!

— Что?

— То! — воскликнул Рома. — Он им велел увезти его сразу же, как только умрет!

— Он сам им так сказал?

Рябов переводил взгляд с одного на другого.

— Говорят, что сказал давно, еще зимой, — продолжил Геня.

— Зимой? А откуда он…

Рябов замолчал. Нетрудно догадаться, что старому человеку проще говорить