Диагноз с пулей в сердце - Владимир Григорьевич Колычев

— Убить! — подхватил Абдулов.

— Убили.

— Узлов и убил! Больше некому!

— Меня подружка его смущает, мутная какая-то.

— Так заодно действовали!..

— Может быть. Узлов не признаётся. Ни своей вины не признаёт, ни вины своей невесты.

— А невесту тоже нужно задержать! — взбодрился Абдулов. — А Узлова ставишь перед фактом: или он все на себя берет, или его невеста идет вместе с ним — за убийство в составе группы лиц. Так ему пятнашка светит, ему одному, а с невестой на двадцать лет сядет. И будут ее там на зоне ковырять. И не только ковырялки! Так ему и скажи!

Давыдов кивнул, но вяло. Он, конечно, не ангел и тоже умеет страху нагнать. Но что-то не очень хотелось признавать вину Узлова. Как-то уж слишком просто все. Стамеска, которая казалась козырной картой, сейчас вызывала сомнения. Допустим, Узлов мог потерять стамеску, спешил, в голове смута, выронил, забыл. Но почему за две недели не вспомнил? Почему не забрал? А забраться в опечатанную квартиру для него не проблема.

И отпечатки пальцев на стамеске нечеткие, механическое воздействие на них оказывалось. Конечно, Узлов мог действовать в перчатках, стирая ими старые следы. Мог. Но все равно подозрительно. Опять же, профессия Узлова, он действительно мог изготовить качественные ключи от квартиры. Да, непросто снять слепок с оригинала, зато надежно. Не надо взламывать балконную дверь, рискуя навлечь на себя подозрения.

И еще Давыдова смущал кабинет Горчилина. Хотелось бы знать, что преступник искал в ящиках стола и куда делся компьютер? В квартире пропажу не нашли, и Клешнева ничего про компьютер не знала. Может, счетами Горчилиных интересовался кто-то другой? Или счетами людей, секретами которых Горчилин владел… Возможно, убийца хотел свести личные счеты с Викторией Горчилиной… В любом случае убийца знаком был с Узловым. Или с его невестой. И в дом к Горчилиным он мог проникнуть из их квартиры.

— Что-то ты невеселый! — заметил Абдулов.

— Да есть сомнения насчет Узлова. Возможно, его подставили!

— Ну ты молодец! Горчилина подставил Узлов, а Узлова подставил тот, кого подставит кто-то третий, так получается?

— Не знаю, как получается.

— Очень хорошо получается! Узлов — убийца!.. Ты не думал, что он мог прослушивать разговоры Горчилина?

— Подслушивающих устройств в квартире Узлова не обнаружено.

— Значит, Узлов успел все спрятать! Или уничтожить!.. Прослушивал квартиру, узнал про деньги, узнал, что Горчилины собираются в театр, проник в квартиру, хозяйка застала его на месте преступления, и он ее убил.

— Все может быть.

— Не нравится мне твое настроение, Корней, не нравится!.. Сомневаешься?

— Сомневаюсь.

— Думаешь, Горчилин убийца?

— Да нет, на Горчилина как раз не думаю.

— Горчилин не убивал, Узлов не убивал, кто же тогда убийца?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю… У Горчилина адвокат, позиция твердая, не прошибешь… Да и не убивал Горчилин… А как его выпустишь, если Узлов не признался?

Корней с подозрением смотрел на своего начальника. Вокруг да около Абдулов ходит, свинью подложить хочет, да все не решается.

— Как его выпустить?

— Неправильно вопрос поставлен. Нужно спрашивать, как расколоть Узлова… А давай-ка мы это дело Ямщикову вернем!

— И он в два счета расколет Узлова! — усмехнулся Корней. — Методика наработана, камер с уголовниками в СИЗО хватает.

— Никаких уголовников, никакого рукоприкладства, это я тебе гарантирую!.. Очень важно, чтобы это дело довел Ямщиков!

— Очень важно?

— Очень!.. — Абдулов приложил руку к груди, умоляя войти в положение. — А следующее дело твое!.. Любое сложное дело твое! Я же знаю, какой ты у меня специалист! Ямщикову до тебя расти и расти… Ямщиков попал в беду, нужно выручать. Кто, как не товарищ по работе, должен его выручить?

— Понятно, — усмехнулся Корней.

Абдулов начальник так себе, ни хороший ни плохой, за подчиненного при пожаре не заступится, из огня, рискуя жизнью, выносить не станет, но и напрасно топить не будет. Заступиться он может только за того, с кем его объединяет шкурный интерес. В производстве следственного отдела масса дел легкой и средней тяжести, закрой любое, никто и не заметит. И Абдулов закрывает, небескорыстно, а Ямщиков ему в помощь, куда ж без него. Так что Абдулова можно понять. Отказать, конечно, можно, но тот же Абдулов преподнесет это как проявление жадности и эгоизма. Ради личной славы майор Давыдов пожертвовал честью своего боевого товарища!.. И еще Абдулов может устроить тихую травлю, а положение у Корнея шаткое. Тем более что Мила своим поведением продолжает расшатывать почву под ногами. Как бы в психушке не оказаться…

— Ну, так что? — торопил Абдулов.

— Хорошо, пусть Ямщиков забирает дело. Но при условии, что мне не будут вставлять палки в колеса. Хочу отработать еще одну версию. По делу Горчилиной.

— Кого-то подозреваешь?

— Кого-то… Конкретного подозреваемого нет. Но, возможно, им станет любовник Клешневой.

— У нее есть любовник?

— Не знаю. Но интуиция подсказывает, что есть. В общем, мне нужно время.

— У тебя два дня. Что нужно, обращайся, чем смогу, как говорится…

Абдулов действительно помог — с устройством прослушки через стену. И помог взять на прослушку телефон Клешневой — через оператора сотовой связи, на законном основании. Оперативное обеспечение Давыдов требовать не стал, всю работу, а также ответственность взял на себя.

Клешнева была дома. Распахнула дверь, улыбнулась так, как будто ждала Корнея всю жизнь. Все тот же халат на ней, волосы распущены, помада с губ слизана, все как вчера. Только вот любовника в доме Давыдов не нашел. И не почувствовал. Клешнева находилась в квартире одна.

— Я вся внимание!

Роза указала на кресло в гостиной. Покрывало на диване смято, видно, девушка только что поднялась с него. Тихонько работал телевизор, на журнальном столике три пустых кружки из-под кофе, лень убирать, лак для ногтей, пилочка, салфетка смятая на полу валяется. Накидка на кресле грубая, лоснящаяся от грязи, давно не стирали. Корней не решился присесть.

— Да я ненадолго.

— Как там Женя?

— Хорошо. Чего и вам желает.

— Хорошо там или здесь?

Роза приложила пальцы к горлу, как будто пересохло у нее там внутри от волнения за себя. Опуская руку, она как бы незаметно шире раздвинула лацканы халата.

— Ну, вы же туда не собираетесь?

— А есть за что?

Роза взялась за кончик пояса, завязанного на бантик. Дернешь за веревочку, «дверца» к телу и откроется.

— Да как-то не верится, что вы спали вечером двадцать шестого апреля.

— Спала. С Женей.

— А могли спать с кем-то другим?

— Могла спать с вами. Но я вас тогда не знала.