Кот и мышь - Кристианна Брэнд

что миссис Лав начала ухаживать за Анджелой всего несколько месяцев назад? Она говорит, что ее мать была актрисой — думаю, это правда, потому что она тоже все время играла роль...

Паузу нарушил Карлайон.

— Какую роль? — с неприязнью, но не вполне уверенно спросил он.

— Роль больничной сиделки, — отозвалась Катинка пронзительным голосом, дабы стоящий у окна все расслышал. — Вы спрашивали меня, где вам удалось так легко найти замену вашей жене, когда она погибла. Я вам отвечу. — Она указала на Дея Трабла. — У него была одна, а может, и не одна незаконнорожденная дочь. Двадцать лет назад две женщины покинули из-за него эту долину. А все валлийцы — актеры по натуре, это у них в крови...

— Ну и какую же роль сыграла его предполагаемая дочь? — осведомился Карлайон.

— У вас была богатая жена, но она не соглашалась предоставить вам контроль над ее деньгами. Незаконная дочь Дея была изуродована в автомобильной катастрофе до неузнаваемости. «Выдайте мою дочь за вашу жену, — предложил Дей, ваш злой дух. — Она хорошая актриса, а так как ее рука повреждена, ей не понадобится подписывать документы... Мы обещаем ей пластическую операцию, которая была ей не по карману, и она сделает все, что мы ей скажем».

— А где же в это время была моя несговорчивая жена?

«Вероятно, он держит сумасшедшую жену на чердаке, как в «Джен Эйр»...»

— Заперта в вашем уединенном доме, находясь под действием наркотиков.

— И писала девичью чушь в женские журналы, подписываясь «Амиста»?

— Нет. — Катинка посмотрела на миссис Лав. — Я думала, миссис Лав не может быть Амистой, так как она не пробыла с вами достаточно долго, чтобы знать все факты, которые Амиста упоминала в своих письмах. Но что, если это неправда? Вероятно, она была с вами задолго до того, как эту бедную девушку забрали из больницы и доставили сюда, — она присматривала за вашей женой, запертой в одной из комнат «Пендерина»...

— А письма?

Катинке внезапно представились красные руки, лежащие на крахмальном белом фартуке.

— В первом письме она спрашивала о лосьоне, снимающем загар с рук. Потом она написала, что...

Карлайон отвесил иронический поклон в сторону миссис Лав.

— Если я правильно помню вашу историю, она написала, что влюблена в мужчину старше ее на десять лет. При всем моем уважении...

— Да, но фраза выглядела так: «Мужчине, которого я люблю, больше тридцати». Но почерк был ужасно неразборчивым, а когда девушки пишут нам о «разнице в возрасте», как мы это официально именуем, они всегда влюблены в мужчин старше себя. Поэтому мы думали... Но предположим, она написала, что объекту ее страсти не «больше тридцати», а «только тридцать» и что он на десять лет моложе ее... — Тинка повернулась к миссис Лав. — Я не верю ни в какого Харри. Думаю, вы все это время были сообщницей мистера Карлайона, потому что вы влюблены в него!

Казалось, миссис Лав потеряла дар речи.

— А записка с предложением о встрече? — холодно спросил Карлайон.

Записка Амисты, заманившая бедную Анджелу — хотя нет, в действительности она была дочерью Дея, какой-нибудь Блодуэн, Бронуэн или Майфэнуи, — к пропасти?

Голос Катинки начал колебаться вместе с ее уверенностью.

— Девушка могла заподозрить, что вы ничего не предпринимаете с целью восстановить ее лицо, потому что это не соответствовало бы вашим планам. Она хотела посмотреть на себя в зеркало, а потом передать мне кольцо в качестве какого-то знака. В тот день она попробовала передать мне его в холле, завернутым в бумагу, на которой, возможно, было написано какое-то сообщение. Миссис Лав сказала, что она всегда носила кольцо, «когда играла». Ну, играть можно не только в игру — это относится и к актерству. Я легко могла бы отследить актрису, которая всегда носила на сцене кольцо-сфинкс.

Тинка в упор смотрела на их лица — красное лицо миссис Лав, напряженную и сердитую физиономию Дея Трабла, холодное насмешливое лицо Карлайона. Теперь, когда снова наступило молчание, кошмар начнется опять... Даже голубовато-белое лицо отодвинулось от окна, истаивая, как улыбка Чеширского кота... Но, слава богу, оно вновь появилось в дверях — дружелюбное, улыбающееся лицо инспектора Чаки.

— Вижу, у вас веселая компания, мисс Джоунс! Я встретил у часовни мисс Эванс, и она сказала мне, что вы одна. Я решил заглянуть сюда и поболтать с вами, но нахожу здесь целое общество! — Он стряхнул воду со шляпы на линолеум холла. — В добром старом Пентр- Трист по-прежнему льет как из ведра. — Его чудовищное валлийское произношение никогда не казалось Тинке более приятным.

Миссис Лав не обращала на него внимания. Она вновь обрела дар речи и использовала его на полную катушку. Такого набора злобной лжи и невероятной чепухи миссис Лав не слышала за всю свою жизнь. Обвинения в убийстве и нанесении увечий явно прошли мимо нее, но подозрение в безответной страсти к мистеру Карлайону возмутило ее до глубины души. А ведь Харри терпеливо ждет ее в Лондоне!

— А как же Амиста? — спросил инспектор Чаки, с удовольствием подливая масло в огонь.

— Амиста! По-вашему, я могла писать всякую чушь в дрянной женский журнальчик? Если хотите знать мое мнение, она сама Амиста и всегда ею была! Пронюхала о бедной миссис Карлайон и состряпала целую историю, чтобы проникнуть в дом, как всегда говорил мистер Карлайон, отправив себе несколько писем для большей убедительности!

— А последняя записка, которой миссис Карлайон заманили к пропасти?

Хотя Катинка без колебаний обвинила миссис Лав, та отозвалась с виноватым видом:

— Ну, такого я бы не сказала о мисс Джоунс.

— Была ли эта записка в действительности? — заговорил Карлайон. — Кто ее нашел? Эта женщина и мисс Эванс, но мисс Эванс не в счет — она сделает все, что ей скажут. Они первыми оказались рядом с телом. Откуда мы знаем, что они не сговорились между собой, прежде чем подоспели остальные? Если Анджела еще была жива, они могли быстро нацарапать эту записку и вложить ей в руку.

— Но она была мертва! — Подумав о дважды изувеченном теле, Тинка добавила: — Бог не допустил бы, чтобы она не умерла в тот момент, как коснулась земли.

— Согласен. — Карлайон опустил голову.

— Да и зачем мне выдумывать эту историю? Зачем красть кольцо?