Кот и мышь - Кристианна Брэнд

Еще бы, — решительно отозвалась Катинка. — Подальше от всех этих тайн, путаницы и несчастий — от места, где нет ничего, кроме дождя, тумана и мрачных гор.

— Тайны и несчастья создают люди, — мягко произнес Чаки. — Что касается гор... — Он обнял ее за плечи чисто по-дружески, без всякого намека на флирт. — Вы ведь валлийская девушка и должны лучше понимать горы. Сейчас вы чувствуете себя скверно, потому что находитесь у подножия Брин-Кледд и ползете вниз к реке, как муравей. Но встаньте на вершину, посмотрите вниз и вы почувствуете себя богиней, а все вокруг вновь покажется вам свежим, чистым и понятным. Там вы сможете решить все проблемы, которые беспокоят вашу глупую голову и надрывают вам сердце. Возможно, вам удастся упросить мистера Карлайона подняться туда с вами.

— Чтобы меня столкнули в пропасть? — горько усмехнувшись, отозвалась Тинка.

Мисс Эванс была расстроена, узнав, что ее гостья намеревается так скоро отбыть в Лондон, и смущена тем, что давно намеченный ужин с миссис Ллойд из похоронного бюро вынудит ее оставить мисс Джоунс одну в последний вечер ее пребывания здесь. В течение получаса она разрывалась между мисс Джоунс, своей гостьей, и миссис Ллойд, своей клиенткой. Хотя мисс Эванс около тридцати лет прожила по соседству с миссис Ллойд, она, по-видимому, знала ее не настолько близко, чтобы пренебрегать этикетом. Катинка успокоила мисс Эванс, обещав дождаться ее возвращения и провести хотя бы конец вечера в прощальной болтовне. Проводив разносчицу молока, облаченную в черное воскресное платье, она рассчитывала отдохнуть часок в одиночестве, ни о чем не думая.

Книжные полки мисс Эванс предоставляли богатый выбор — английские классики в истрепанных дешевых изданиях, современные повести, детективы, любовные романы, старые журналы... Но после долгих поисков Тинка пришла к выводу, что ничего из этого не сможет отвлечь ее от собственной тайны и несчастной любви, от воспоминания о юном, хорошеньком и глуповатом личике Амисты, мелькнувшем на миг под грубым макияжем миссис Мэри Ллойд Лав.

Огонь потрескивал в камине, отбрасывая мерцающие отсветы на свисающий с каминной полки медный экран. Мисс Эванс задернула оконные занавеси, и маленькая комната с ее викторианскими безделушками и рядами старых потрепанных книг казалась крошечным островком тепла, уюта и безопасности в мире серого тумана и бесконечного дождя, который вновь барабанил по оконным стеклам, словно напоминая о какой-то угрозе, нависшей над домом...

Сквозь стук дождя послышался другой звук — кто-то стучал в дверь все громче и громче...

Ощущая смутную тревогу, Тинка вышла в крошечный холл и открыла дверь. Вновь молодое, глуповатое лицо, проглядывающее сквозь раскрашенную маску пожилого, умудренного жизненным опытом.

— Наконец-то! — сказала миссис Лав. — Я уж думала, вы никогда не откроете, и мне придется мокнуть тут до бесконечности. — Поля ее соломенной шляпки уныло поникли, а меховой воротник жакета, казался живым существом, которое она вытащила из воды и накинула себе на плечи, чтобы отнести домой. Женщина шагнула в холл, стряхивая с перчаток капли дождя. — А где мисс Эванс?

— Ее нет дома, — ответила Тинка и тут же пожалела об этом.

Ибо на сей раз миссис Лав выглядела отнюдь не дружелюбно. Она сердито огляделась вокруг и с такой силой тряхнула промокшей шляпой, что капли разлетелись по сверкающему линолеуму. Сняв жакет, который, свисая с крючка, напоминал повешенного с мертвой лисой на шее, миссис Лав сбросила хлюпающие туфли и в мокрых чулках направилась в уютную гостиную.

— Нет дома? — переспросила она, швырнув сумку на столовую скатерть. — Не важно — я пришла повидать вас.

Вся ее претензия на утонченность исчезла вместе с весельем и дружелюбием. Это была женщина, родившаяся, как, несомненно, ее мать и бабушка, в хокстонских{35} трущобах, — глупая, вульгарная и безжалостная.

— Ну, девочка моя, — осведомилась она, — как насчет кольца?

Комната внезапно стала совсем маленькой, а миссис Лав — огромной и грозной. Катинка отошла к другой стороне стола и, запинаясь, переспросила:

— Какого кольца?

Миссис Лав подняла сумку и снова хлопнула ею о скатерть, как будто это была мокрая рыба на прилавке рыночного торговца.

— Вы отлично знаете какого! Ее кольца — со сфинксом, или как это называется.

Я понятия не имею, где оно, — сказала Катинка.

Миссис Лав вытерла мокрые волосы шарфом, все еще болтающимся у нее на шее.

— Вот как?

— Откуда мне о нем знать? Последний раз я видела его па пальце у миссис Карлайон в ее комнате.

— Разве она не пыталась отдать его вам в тот день в холле, незадолго до гибели?

— Нет... Хотя да, она пыталась передать мне что-то, завернутое в бумагу, но я не взяла это и не знаю, что там было.

— Ну так я вам скажу! — Миссис Лав энергично вытерла толстые плечи мокрым шарфом. — Это было кольцо — он сам его видел. Зеленый жадеит — вернее, был таким, когда я ходила в школу, но с трех пор успел побелеть. — Казалось, невеселая шутка умиротворила ее — она улыбнулась, но в следующий момент снова помрачнела. — Можете отдать его мне здесь и сейчас, мисс, иначе вам придется сделать это в другом месте! — Миссис Лав бросила скомканный шарф рядом с сумкой.

— Говорю вам, у меня его нет, — сказала Тинка. — Зачем оно мне нужно? И к тому же я не воровка.

— Если она пыталась отдать его вам, вы не стали бы считать это воровством.

— Если она и пыталась, то безуспешно.

— Тогда где оно?

— Откуда мне знать? Меня выгнали из дома, как преступницу, и больше я его не видела — если только это действительно было кольцо.

— Ну, у меня его нет, — заявила миссис Лав.

— Никто и не говорит, что у вас.

— Он так говорит. — Ее тон стал более доверительным. — Как только вы сегодня повернулись и убежали, точно увидели привидение, хотя в холле не было никого, кроме меня, он начал просматривать вещицы, которые были на ней, когда она упала, — бедняжка всегда любила побрякушки, их прислали назад после дознания, — и спросил: «Где кольцо?» «Какое кольцо?» — сказала я. «Кольцо-сфинкс». Я не знала, где оно, — она не надевала его с того дня, как вы приходили к ней. «Она пыталась передать что-то этой журналистке в холле», — сказал