Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Нет, – сказала Робин. – Почему?

– Похоже, ассистент ушел, опасаясь, что может стать следующим погибшим сотрудником. Его жена не в состоянии вернуться к работе, а он едва держится на своей должности в финансовой сфере. Он говорит, что собирается объявить себя банкротом.

– О нет, – сказала Робин.

– Ты всегда жалела его больше, чем он того заслуживал, – сказал Страйк. – Я знаю о его мертвом сыне и больной жене, но этот человек – идиот.

– Ладно, успокойся, – сказала Робин, слегка удивленная ворчливым тоном Страйка. – Люди совершают ошибки.

– Да, и я совершил немало ошибок, но я не сентиментален по отношению к людям, постоянно совершающим одни и те же ошибки, которых можно было бы легко избежать, а этот чертов магазин был ошибкой с самого начала.

Он услышал писк.

– Другой звонок?

– Да, извини, мне придется ответить, это Райан. Я…

– Хорошо, поговорим завтра, – коротко сказал Страйк и повесил трубку.

– Привет, – сказала Робин своему парню.

– У тебя все в порядке? – спросил Мерфи.

– Все отлично, – ответила она. Что еще она могла сказать?

Думаю, завтра мы, возможно, раскроем дело, в котором полиция допустила серьезную ошибку, но я не могу рассказать тебе, как мы к этому пришли, потому что это означало бы рассказать кучу вещей, которые я намеренно скрывала от тебя. К тому же, мой коллега по работе снова собирается вломиться в частный дом, а я ничего не сделала, чтобы это предотвратить.

– Что с тобой происходит? – спросила она. – Как там парень с самодельной бомбой?

– Подтвержден диагноз: у ребенка были проблемы с межличностными отношениями, – сказал Мерфи. – Никакого отношения к теракту в Вестминстере.

– Хорошо, – сказала Робин, хотя и не понимала почему. Бомбы есть бомбы. Возможно, ее просто утешала мысль, что парень действовал в одиночку, а не как часть какой-то организации. Но предчувствие беды, мучившее ее весь разговор со Страйком, никуда не исчезло: у Оза было неизвестное количество сообщников.

– В любом случае, – сказал Мерфи, – я тут думал о своем дне рождения.

Робин потребовалось несколько секунд, чтобы перенастроить свой мозг на повседневную жизнь. Конечно, день рождения Мерфи быстро приближался: ей нужно было купить ему подарок в дополнение к тем, что она еще не купила для своих новых племянников.

– Я забронировал столик в "Ритце", – сказал Мерфи. – Подумал, что мы слишком редко выбираемся куда-то по-настоящему. Предупреждаю заранее, чтобы ты смогла взять выходной, ладно? У них уже есть номер моей кредитки.

– О, – растерянно произнесла Робин. – Да, хорошо. Я имею в виду – конечно, я возьму.

Опасаясь, что прозвучала недостаточно воодушевленно, она добавила:

– Это будет чудесно, "Ритц".

Но после того, как Мерфи повесил трубку, Робин застыла, уставившись на гравюру Рауля Дюфи, висящую над камином. На ней был изображен морской пейзаж, виднеющийся сквозь два открытых окна, и это добавило тоски к ее внезапно охватившему чувству паники.

Ее парень всегда предпочитал ужинать вне дома в гастропабах. Никогда за все время их отношений он не предлагал ей пойти в такое шикарное место, как "Ритц". Дело не в том, что он был скупым: напротив, он давал щедрые чаевые, первым предлагал угостить всех, но никогда не проявлял ни малейшего интереса к французской кухне или к ресторанам, куда нужно наряжаться.

За десять миль отсюда Страйк сожалел о том, каким тоном он говорил с Робин о Кеннете Рамси. Его критика тех, кто совершал глупости и кого Робин слишком легко прощала, имела мало отношения к владельцу серебряной лавки, а все больше – к закоренелому алкоголику, чье предложение, он был уверен, быстро приближалось.

Работа обычно позволяла Страйку забыть о личных проблемах; он мастерски отделял одни части своего сознания от других и сосредотачивался исключительно на том, что нужно было сделать, – талант, отточенный в армии. К сожалению, в последнее время эта тактика работала не очень хорошо, потому что человек, о котором он старался не думать, был неразрывно связан с работой.

Тем не менее, тщательное планирование и подготовка были необходимы, если он собирался успешно осуществить то, что собирался сделать на следующий день. Поэтому, изо всех сил стараясь отогнать мысли о Робин и Мерфи, Страйк продолжил составлять список вещей, которые нужно сделать или раздобыть, прежде чем он займется, как он надеялся, последней частью работы по делу о серебряном хранилище. Перечитав все, что он написал до этого, Страйк добавил "наручники" (несколько?), еще немного подумал, а затем написал слово "дубинка". Сделав это, он выключил настольную лампу, взял блокнот и отправился в мансарду.

Глава 118

Ни один человек не пренебрегает предосторожностью,

Не забывает о тайне и безопасности,

Не строит планов отступления,

Не обдумав прежде, как наступать.

Роберт Браунинг

Граф Гвидо Франческини

– Не зря же мы выезжаем в семь утра, правда? – зевнул Барклай, приехав на следующее утро в гараж, где Страйк держал свой "БМВ". В руках Барклай держал пакет из "Макдоналдса", от которого пахло беконом. Уордл, прибывший на пару минут раньше, пил кофе на вынос.

– Да, вы двое пойдете и осмотритесь, – сказал Страйк. – Мое лицо и машина были там замечены, так что я не появлюсь, пока не стемнеет. Ты можешь подвезти нас до пункта проката, – добавил он, передавая ключи от машины Уордлу. – Не хочу, чтобы у меня заболела нога, если придется драться.

– Если до драк дойдет, мы с этим справимся, – сказал Уордел, обходя машину.

– Никто из вас не будет ввязываться в физическое насилие без крайней необходимости, – сказал Страйк. – Если меня поймают, это будет настоящей головной болью, потому что полиция уже на меня наехала, и я снова попаду в новости. Но если парня, только что уволившегося из полиции, поймают на взломе или моего субподрядчика, недавно арестованного за лазание по крышам, посадят за нападение, у нас будет слишком большой процент сотрудников, чьи имена и дела попадут в газеты.

– Меня укачивает сзади, – мрачно сказал Барклай, когда