Коллекция Энни Мэддокс - Шарлотта Брандиш

пика. Двери в неизведанное распахнулись – иначе и быть не могло, ведь тот, кто истово верует, получает по вере своей, и невозможно противиться мороку, если ты жаждешь отдаться ему во власть.

С недетской серьёзностью и крайне умело, что говорило о врождённом таланте, Бекки со своей приспешницей продолжали морочить собравшихся. В ход шли уловки, сделавшие бы честь и самому изобретательному шарлатану. История о призраке Томаса на глазах обрастала новыми подробностями, и чередование выдумки с прозаичными деталями бытия придавало ей пугающую достоверность.

– …и сгустились тени, и ожил Обугленный Ворон, обретя плоть и кровь, и Томас снова проник в наш мир через Огненную Дверь… И руки его, со свисающей с костей обгорелой плотью, и ботинки, облепленные глиной… Он идёт, тяжело опираясь на трость из волчьих костей, и пепел под его ногами превращается в угли… Томас ищет своё сердце, он воет, он знает, что его забрали, и будет искать того, кто взял его сердце себе, будет приходить каждую ночь и бродить вокруг Сент-Леонардса, пока кто-нибудь не поможет ему, не выпустит тисовую стрелу, не пробьёт его обгорелую грудь…

Бекки говорила тихо, но разборчиво, как опытный декламатор. Время от времени она наклоняла голову к плечу, словно бы прислушивалась к шепчущим голосам, и каждый новый виток повествования вызывал боязливый восторг среди внимающих ей.

Когда Присси вновь неуловимым движением бросила что-то в жаровню, Бекки в лучших сценических традициях возвысила голос, запрокинув голову и безошибочно найдя акустическую точку под сводами старой башни:

– Кто?! Кто из смертных взял моё сердце?! – вскричала она с надрывом, имитируя хриплый мужской голос. – Кто осмелился забрать его? Да падёт проклятье на его голову! И да развеют духи ветра его прах, и да покарают его духи воды!

В финале из уст Бекки вылетело витиеватое ругательство, похожее на страшное заклинание, девочка задрожала с ног до головы, и тут же к ней кинулись прислужницы, завернувшие её в плащ. Будто взаправду лишившись чувств от неимоверного напряжения, Бекки в их руках вполне натурально обмякла, и дети, потрясённые услышанным, расступились, выпуская её из плотного круга. Лица их казались опустошёнными, в расширенных адреналином зрачках подрагивало пламя свечей, и Оливия поймала себя на мысли, что бесхитростная постановка Филиппа о чудовище и заколдованной деве навряд ли будет иметь у публики столь же ошеломительный успех.

Глава девятнадцатая, в которой Оливия вновь изучает коллекцию Энни Мэддокс, находит кое-что ценное, делает важное открытие, а в довершение ко всему портит королевское имущество

Покинув башню одной из первых, Оливия нагнала Бекки с её прислужницами возле умывальной. Она затаилась в нише и, дождавшись, когда Лиззи и Шейла уйдут, вошла внутрь и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Бекки, уже избавившись от своего эффектного одеяния, обернулась и замерла с закрытыми глазами. В лунном свете она производила пугающее впечатление: хрупкая фигурка ребёнка и загримированное до матовой белизны лицо с карминно-красными губами. Девочка казалась спокойной, даже безмятежной, но с голосом ей оказалось совладать труднее.

– Присси, это ты?

В голосе маленькой притворщицы слышался неподдельный страх, и Оливия поспешила успокоить её.

– Нет, Бекки, это не Присси, и тебе об этом отлично известно. Можешь не притворяться больше.

– О чём вы, мисс? Мне… мне надо вернуться к себе, – она сделала неуверенный шаг в сторону двери, и Оливия преградила ей путь.

– Ты видела Томаса взаправду, не так ли, – утвердительно произнесла она, беря девочку за плечи и мягко разворачивая к окошку. – Призраков не существует, мы обе это знаем. Ты видела живого Томаса, Бекки, там, на месте сгоревшего флигеля, и должна рассказать об этом сначала мне, а потом полиции.

– Вы что-то напутали, мисс, – с неожиданной силой Бекки попыталась вывернуться, но Оливия держала крепко. – Пустите! – прошипела девочка, зажмурившись, и тут же сменила тон, попытавшись воззвать к сочувствию. – Отпустите, мисс, ну, пожалуйста, пожалуйста, миленькая мисс Адамсон, отпустите меня, умоляю!

Глаза она так и не открыла, напряжённо сжимая веки.

– Не отпущу, пока всё мне не расскажешь. Тебе придётся это сделать, Бекки, хочешь ты того или нет. Ну же!

Оливия, чувствуя, что находится в двух шагах от разгадки тайн Сент-Леонардса, загородила проход, по-прежнему удерживая девочку перед собой.

– Хватит лгать, Ребекка! Ты не слепая, ты видишь не хуже прочих. Я догадывалась об этом, а сегодня убедилась окончательно. Зачем ты притворяешься – это дело твоё, но сейчас на кону стоит жизнь очень дорогого мне человека. И не только его – ты тоже в опасности. Томаса считают мёртвым, и только ты одна знаешь правду. Так неужели ты думаешь, что убийца Энни тебя пощадит?

– Нет, мисс. Вы ошибаетесь, мисс, – продолжала упрямиться девочка, представая теперь испуганным ребёнком, которого незаслуженно терзают невесть за что. – Мы с сестрой ослепли в раннем детстве и с тех пор не видим ничего-ничегошеньки. Мисс Эппл была так добра, что взяла нас к себе и выучила рукодельничать, а иначе мы бы с Дороти с голоду пропали. Мамка-то наша как померла, так нас и выселили, а папки у нас никогда и не было, и так мы скитались, пока чуть не замёрзли до смерти, а потом…

…Свою печальную историю Бекки излагала весьма бойко, плаксивым тоном уличной попрошайки, и если бы Оливия не наблюдала собственными глазами, как девочка демонстрирует чудеса перевоплощения, то эта жалобная тирада могла бы поколебать её уверенность. Наконец, она отчаянно взмолилась:

– Бекки, детка, не глупи! Я знаю, что ты видела Томаса, и убийца, скорее всего, тоже об этом знает! Томас что-то искал на месте пожарища, да? Ты видела его днём, когда всех увезли гулять в Королевские сады, ведь так? Ну, не молчи, Бекки! Хватит запираться! Ты хорошо играла свою роль, но настало время сказать правду.

Тихо-тихо, еле слышно, так, что Оливии пришлось склониться к напомаженным губам девочки, жутковато темнеющим в сумраке умывальной, Бекки прошептала:

– Если я скажу, мисс, нас с Дороти разошлют по разным приютам. А она взаправду ничего не видит, и грудь у неё слабая, так доктор сказал. Уморят её без меня, мисс.

– Я помогу, Бекки, вот увидишь! Никто не разлучит тебя с сестрой, обещаю!

Оливия обняла девочку, думая, что та лишь колеблется, что ещё есть возможность её переубедить, но тут Бекки вывернулась, открыла глаза и уставилась на неё с холодной и злобной усмешкой.

– Ой ли, мисс? Вот прям-таки обещаете? Знаете, где бы мы с Дороти были, если б каждый раз верили чужим обещаниям? – девочка стряхнула ладони Оливии со своих плеч и решительно отправилась прочь. Взявшись за