Анонимное общество любителей морских купаний - Владимир Свержин

с ней надо крайне осторожно, иначе бомба может взорваться в любой момент. А теперь представим себе ситуацию: некто пытается бросить в Леопольда саквояж. Но рядом оказывается фон Эберфельд и ударом сабли, как со слов Леопольда утверждает наша очаровательная Алиса, отсекает голову негодяю. Меня не интересует, почему у него в руках была обнаженная сабля, однако он явно понимал, что в саквояже не кремовый торт. А значит, падение его скорее всего приведет к взрыву. Конечно, возможно, в тот момент Эберфельд мог ни о чем таком не подумать. Но одно понятно: адская машина не взорвалась. И тут невольно возникает не праздный вопрос: это была необычайно счастливая случайность? Или же телохранитель его высочества знал, что бомба не взорвется, и от того действовал столь лихо и непродуманно?

— Вы хотите сказать, что майор и организовал это покушение? — уточнил Андре.

— Кто знает… Быть может не он сам, а его брат. Пока нам ничего неизвестно об этом человеке, кроме того, что он терпеть не мог Дитриха, и при этом странным образом был к нему привязан. Судя по словам майора, он какой-то прокурорский чин — стало быть, мог иметь прямое отношение всякого рода заговорщикам… Впрочем, это лишь мои домыслы. Надеюсь, Женевьева сможет найти что-либо интересное по месье Герхарду фон Эберфельду.

* * *

Утром Тарло разбудил отдаленный стук молотков, какие-то неразборчивые крики и скрип балок. Он нехотя открыл глаза и окликнул Андре.

— Что там происходит? — спросил граф, когда тот появился на пороге спальни.

— Нынче морской парад и салют в честь прибытия его императорского высочества, — доложил камердинер.

— По поводу гибели Дитриха его что же, не станут отменять?

— Как выразился по этому поводу эрцгерцог, «доблестный фон Эберфельд был храбрым офицером и погиб на боевом посту, как подобает настоящему воину… — Андре наморщил лоб, вспоминая продолжение цитаты: — Однако менять из-за этого свои планы — значит показывать врагу, что мы его боимся. Нельзя давать ему такую награду. Пусть орудия сегодня вечером салютуют отваге и самоотверженности майора фон Эберфельда».

— Откуда ты все это знаешь?

— Так написано в утренней газете.

— Утренняя газета, — повторил Тарло. — Стало быть, уже больше девяти.

— С позволения сказать, девять сорок.

— Господи, какая рань! Ладно. Распорядись подать кофе.

Владимир поднялся с кровати и начал разминаться. Появляться в кабинете Мари Ле Блан ранее часу пополудни не было никакого смысла. Значит, имелось достаточно времени для утренней прогулки и возвышенных размышлений о довольно низменных предметах.

В этот час на набережной было довольно безлюдно, и от того особо выделялись полицейские в васильковой парадной форме, скучающие без дела и потому для порядка тщательно осматривавшие всякого прохожего. Завидев графа, ближайший страж порядка поднёс два пальца к козырьку форменного кепи.

— Что здесь происходит? — лениво поинтересовался Тарло.

— Сооружают помост для оркестра, ваше сиятельство. Там дальше, — полицейский махнул рукой, — будет стоять трибуна для их высочеств. А еще дальше, возле мыса, располагается салютная батарея. Нынче здесь гулять не велено. Приносим свои извинения.

— Даже мне? — удивился Владимир.

— Ну что вы, граф, вас это конечно не касается! А вообще-то его превосходительство господин полицмейстер распорядился никого не пускать из-за вчерашней истории. Он сам не свой — утром орал на обоих лейтенантов, чтобы муха не пролетела. Я уж сколько тут служу, а таким его не припомню.

— Забавно. Вчера он мне показался снулой рыбой, заночевавшей на берегу.

Полицейский развел руками.

— Что ж, благодарю.

Тарло отправился дальше, помахивая неизменной тростью. Вдруг взгляд его упал на знакомую фигуру. Изящный юноша в легкой белой сорочке апаш и малиновых бриджах стоял у мольберта и, переводя взгляд с него на море, делал размашистые мазки.

— Матье! — окликнул его граф.

Художник повернулся, и Тарло помахал рукой.

— Вижу, ты с утра на ногах? — подходя к живописцу, спросил Владимир.

— Конечно! Я тут с рассвета. Море — это восхитительно! Оно неизменно и переменчиво. Я пытаюсь ухватить то, что нельзя передать словами — пробуждение могучей стихии. Море иное каждый миг. Игра света и тени, пляска тонких бликов… Вот погляди. Это только наброски.

Граф де Шатийон протянул Владимиру несколько этюдов.

— Видишь, я рисую с одной и той же точки. Замок на скале, верхний город — все остается на месте. А здесь — погляди, какие перемены! Вот это море — сизое, с красной полосой зари. Вот оно уже синее, а здесь совсем лазурное, радостное… Я не устаю восхищаться!

— Похоже и впрямь не устаешь.

— О да! Я весьма доволен своим приездом.

Художник отложил кисти на деревянный чемоданчик для красок с множеством выдвинутых ящичков, развернутых, подобно картам в руках игрока.

— Здесь все волшебно. Я много где побывал, но это просто сказка.

— Здесь и впрямь очень мило, даже можно сказать — уютно. Однако, что же тут сказочного?

— Владимир, ты смотришь, однако не умеешь видеть. Волшебное здесь везде! К примеру, казино. Ты ведь там бывал?

— Я предпочитаю карты рулетке. Не люблю полагаться на слепую удачу.

— Твое дело. Я не о том. Ты знаешь, что в прежние времена на месте казино был потайной ход в гавань?

— Вот как? Занятно, не знал.

— Да-да, именно так!

Матье вытащил из этюдника блокнот, достал из коробки палочку сангины и попросил собеседника:

— Будь добр, повернись в профиль. У тебя замечательный профиль. Я должен его зарисовать.

Тарло усмехнулся и выполнил просьбу юноши.

— Так вот, вчера ночью я был там в хранилище, — продолжал художник.

— Надо же! Зачем тебя туда понесло?

— Какой странный вопрос! — почти возмутился Матье. — Я же говорю тебе — там был тайный ход! Восхитительное подземелье, вырубленное в скале. Как утверждал мой чичероне, хранилище находится именно там, в древнем подземелье. Когда строили казино, его просто-напросто перегородили, так что одна дверь из него ведет в казино, а другая через тайный лаз — прямо в замок.

— Вероятно, очень удобно. Если его высочеству нужно взять денег, он всегда может послать надежного человека в хранилище казино.

— И знаешь, что еще я выяснил? — вдруг улыбнулся рисовальщик. — Я посчитал на досуге: пятьдесят три шага от ближнего левого угла казино прямо на север — это место как раз под тем домом, который предоставил мой неизвестный друг…

— Разве не тетушка озаботилась твоим расквартированием? — насторожился Тарло.

— Она предлагала мне остаться в замке. Но если бы я хотел жить в замке, остался бы в доме отца. Нет, этот мой выезд на пленэр оплачивает некий американский поклонник моего творчества. По условиям он предоставляет мне деньги для проживания, достойный пансион и дом. Я же отдаю