Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

что-то тебе принадлежащее, это уже не воровство!

– Но ведь эта вещь вам не принадлежала!

– Она принадлежала тому человеку, который нас подрядил её взять.

– С тобой можно было бы подискутировать на эту тему, но совсем нет времени. Давай лучше по делу. В результате вашей не совсем удачной вылазки Сиволапов был убит. А вещь-то вы нашли?

– Нет!

– А вы хотя бы знали, где её нужно искать?

– Нет!

Начальник сыскной откинулся на спинку стула, как бы желая чуть издали рассмотреть агента, и с улыбкой продолжил допрос:

– Скажи мне, Головня, а ты не думал, что вещь, за которой вы пришли к Сиволапову, могла и найтись?

– Как это? – не понял агент.

– А вот так. Твой напарник Бобриков сам её нашёл, а тебе об этом ничего не сказал!

– С чего бы? – удивлённо уставился на Фому Фомича агент. В его серых туманных глазах плавали непонимание и вопрос.

– А с того, братец, что десять тысяч серебром, которые вы должны были получить от неизвестного, пока неизвестного нам человека, можно поделить на два, а можно ведь и не делить. – Начальник сыскной двинул бровями. – Так эта сумма выглядит значительнее, я бы даже сказал – внушительнее. Пять тысяч серебром много, но десять-то больше! – рассмеялся начальник сыскной и с издёвкой в голосе повторил: десять тысяч, как ни крути, а больше…

– Бобриков меня обманул, говорите? – каменея, спросил Тимофей. В глазах его появилось осознание.

– Я всего лишь предполагаю, что так могло быть. Да мало того, что обманул, он ещё и под монастырь мог подвести, свалить на тебя всё. Ведь ты, наверное, не думал о такой возможности…

– Не думал… – медленно, с зарождающимся раздражением в голосе проговорил Головня.

– Но самое странное в этом деле – это убийство Сиволапова…

– Почему? – спросил агент.

– А подумай, зачем его убивать? Если вы ещё не узнали, где находится та самая вещь? Убийство – это большая глупость, и я думаю, Бобриков не такой простак, чтобы сдуру взять и убить нужного человека.

– Значит, он знал, где находится эта вещь?

– Сам решай…

– А почему он мне ничего не сказал? – Головня демонстрировал поистине несокрушимую веру в своего напарника. А может, только делал вид, что верит Бобрикову, но делал это, надо сказать честно, весьма убедительно.

– Больше всего меня умиляет, что ты нас об этом спрашиваешь! – весело проговорил начальник сыскной, бросая быстрый взгляд на Кочкина, который тоже улыбался. – Я не знаю, почему он тебе ничего не сказал, могу только высказать догадки. Одно из двух: или ты нам что-то недоговариваешь, или мы сами чего-то не можем понять. И мне, как человеку в этих делах опытному, кажется, что это ты нам недоговариваешь. Я прав?

– Нет, я вам всё рассказал, всё, что знал!

– Однако говоришь это неуверенно! Может быть, всё же что-то есть, что мы должны знать? Ты пораскинь мозгами, поприкидывай.

Головня задумался. Думал он, угрюмо уставившись в пол. Шло время, начальник сыскной не торопил агента, потому что сам устал задавать одни и те же вопросы.

– Мы ведь как с ним планировали… – внезапно, не поднимая головы, начал говорить Тимофей, отчего и Фома Фомич и Кочкин вздрогнули.

– Ты погоди, – остановил агента полковник, – с кем вы планировали?

– Ну, с кем? Известно с кем, с Бобриковым! Больше не с кем! – поднял голову Тимофей.

– И что вы с ним планировали?

– Он говорил, что когда мы эту вещь отыщем, то не станем отдавать хозяину…

– Не станете? Почему? – Фон Шпинне спросил, но уже знал ответ на этот вопрос.

– Потому что десять тысяч мало, так говорил Бобриков…

– Он хотел больше?

– Нет! – мотнул головой агент и криво улыбнулся, правда, улыбка эта больше походила на гримасу балаганного злодея.

– Что же он тогда хотел? – с деланым непониманием спросил фон Шпинне.

– Всё! Он хотел всё! Правда, я его отговаривал, что, мол, и десяти тысяч хватит… Это же какие деньжищи!

– А он что тебе на это ответил?

– Что это мне десять тысяч хватит, а ему только на один зубок…

– И как он собирался заполучить всё, и главное, что это – всё?

– Что всё? Не знаю. А как хотел заполучить? Да просто! Думал вынудить того человека написать ему дарственную или завещание, как получится…

– Значит, судьба этого человека тоже уже была решена?

– Да!

– Думаю, и твоя судьба тоже была решена!

– Это как?

– В самом конце этого дела он бы тебя убил!

– Почему?

– Ты мог в любой момент продать его…

– Я не собирался его продавать! – выпалил агент.

– Ты в этом кабинете его и продал!

– Это я в горячке сделал, – оправдывался агент.

– Да какая разница! А ведь Бобриков – калач тёртый, он это знал заранее. Знал, что ты проболтаешься. Поэтому повторюсь, тебя ждала судьба Сиволапова!

– Что-то я в это не верю, мне кажется, вы просто хотите меня против него настроить! – сказал агент.

– Да ты сам его уже против себя настроил, – сказал устало начальник сыскной, – ну, а там можешь думать, что тебе заблагорассудится. А пока мы беседу эту закончим…

– А что со мной будет, я ведь почти ни в чём не виноват?

– Слово «почти» меня смущает, поэтому пока посидишь в подвале, а мы соберёмся с мыслями, подумаем, что с тобой делать.

– Но что меня ждёт? – с надеждой в голосе ещё раз спросил Головня.

– Этого я сказать не могу, потому как не пророк. И последнее, пока ты не ушёл. Кто всё придумал, тоже Бобриков?

– Бобриков, кто же ещё, у меня на такое мозгов не хватит!

– А вот агент, как его бишь, Демидов, он ведь тоже вам помогал?

– Помогал… – с расстановкой проговорил Головня. – А вы откуда знаете?

– Это уже дело третье, а вот почему ты нам об этом ничего не сказал? Почему сокрыл?

– Я думал, это неважно… – пробубнил Головня.

– Ладно! – прихлопнул ладонью по столу начальник сыскной. Затем взгляд его упал на лежащие перед ним усы. – Ты вот что, Тимофей, усы приклей на место, чтобы в сыскной не устраивать переполох. – Есть у тебя, чем?

– Есть! – кивнул Головня и тут же вынул из кармана небольшой пузырёк с прозрачной жидкостью. – Клей! – пояснил он Фоме Фомичу и Кочкину.

Глава 46

Квартира на Дегтярной улице

– Должен сказать, непрост этот Головня, очень непрост! – заметил начальник сыскной, когда агента увели и они с Кочкиным остались в кабинете одни. Часы у стены мерно отсчитывали время, за окнами шумела жизнь, цокот подков, возгласы извозчиков, детский смех, крики приказчика из зеленной лавки.

– А