Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р.

— Не могу отделаться от мысли, что это я виноват. Если бы я знал, то сумел бы защитить ее от Уильяма. Нужно было приложить больше усилий и заслужить ее доверие.

Его чувство вины было почти осязаемым. Я, как никто другой, понимала, какой разрушительной силой оно обладает. Мне не было известно, когда доктор Барнаби намеревался ему признаться, но я решила, что мистеру Пембертону не стоит даже лишнего часа корить себя за то, в чем он не был замешан.

— Это совершенно не имело значения, — сказала я, — даже если бы вы объяснились ей в любви и бросились к ее ногам. Она любила другого. Они собирались тайно сбежать из Сомерсета.

— Вы уверены? — спросил он с отчетливым удивлением, но — как занимательно! — и с облегчением.

Я кивнула. Сначала хотела назвать имя возлюбленного Одры, но решила не добавлять мистеру Пембертону страданий.

— Интересно, узнал ли Уильям, — задумался он. — Тот вполне мог разозлиться и убить ее.

— Возможно, — согласилась я.

Он вздохнул, покачав головой. Хозяин Сомерсета казался озадаченным, но уже не придавленным прежней ношей. Я была рада дать ему эту передышку.

— Благодарю, — сказал он. — Это много для меня значит.

— Вас не огорчило, что она любила другого?

— Наше соглашение касалось лишь вопроса финансов. Любые чувства, что могли возникнуть в подобном союзе, расцветали бы медленно и, полагаю, были бы вполне сердечными. — Он помедлил и посмотрел на меня. — Но это не истинная любовь. Я начинаю понимать, почему она на многое готова была пойти ради такой любви.

Под его взглядом я не в силах была пошевелиться. Все мысли будто исчезли. Я не могла подобрать слов. Что я знала об истинной любви? Я понимала, чего хотят мужчины, захаживающие к мисс Крейн, но эту жажду легко утолить. Подойдет любая девушка.

Но мистер Пембертон смотрел иначе. В его взгляде таилось обещание. Обещание, что приводило в трепет и печалило, поскольку я понимала — ничего подобного я не заслуживаю. Но признаться ему в том не могла.

Я ответила:

— Моя мать всегда говорила, что любовь сулит лишь разбитое сердце.

Он немного подумал над этим. Потом спросил:

— Вам хочется начать новую жизнь?

В груди вдруг разверзлась дыра, совершенно непонятно почему. Мне хотелось повернуть время вспять, спросить, что он думает о любви. Вероятно, замешательство отразилось у меня на лице.

— Я решил, это сделает вас счастливой. Вы могли бы оказаться в Париже уже через пару дней. Как раз к вашему дню рождения. — Вид у него сделался застенчивый, и он пояснил: — Это было в полицейском досье.

В затылок повеяло ледяным дыханием моря. Мой девятнадцатый день рождения — тот, что мне не суждено отпраздновать.

— Да, — согласилась я, но о Париже думала в последнюю очередь. Ощущение, будто я никогда не покину Сомерсет-Парк, все ширилось у меня в душе.

Мистер Пембертон склонил голову, возможно, догадавшись, что я не слишком уверена.

— Вы передумали?

— Нет, — покачала я головой. — Я обвиню Уильяма и Флору в смерти Одры. Мы с вами оба видели, что она едва не сломалась под давлением. — Впервые я буду проводить спиритический сеанс с настоящим призраком. Но как бы то ни было, на него полагаться нельзя. — Я подготовлю все обычные приемы и трюки.

И, точно отзываясь на мои слова, дверь черного хода распахнулась и впустила порыв соленого воздуха, принесенного незримой силой.

Глава 52

— Когда все рассядутся по местам, я достану свечи, а перед Флорой и Уильямом поставлю особенные. Они погаснут первыми. — Я скорчилась под круглым столом в библиотеке, проверяя, на нужном ли месте закреплена тонкая деревяшка.

— Как это работает? — спросил мистер Пембертон. В поле моего зрения попадали его туфли, что расхаживали вокруг стола. Потом он тоже присел на корточки, и я увидела голубые глаза. — Вы обещали поделиться со мной профессиональными секретами.

Он протянул руку, помогая мне выбраться и встать. Пальцем я задела его золотой перстень. На сей раз я не потрудилась спрятать улыбку. Лучше насладиться теми крохами времени, что нам остались. Я уже неплохо изучила прямолинейный характер мистера Пембертона — если бы он был намерен развивать наши отношения, то так бы и сказал, а не упоминал без конца мой будущий отъезд.

— Фитили я обрезала, — продолжила я, разглаживая складки на платье. Наряд я выбрала простой, ведь Флора мне больше не помогала. — Они разной длины, так что я решаю, которая свеча погаснет первой.

Мистер Пембертон взял одну из них и поднес к свету.

— Это поражает воображение, — сказал он.

Он запрокинул голову, и мне стало хорошо видно шрам у него на подбородке. Я буду скучать по этой отметине. Дверь была затворена, но из-за нее эхом доносился шум — слуги готовились к сегодняшнему приему.

Я зевнула, прикрыв рот ладонью. Всю ночь я представляла, как Флора входит ко мне в комнату, пряча за спиной нож.

— Поддерживаю, мисс Тиммонс, — отозвался мистер Пембертон, тоже борясь с зевотой. Глаза у него покраснели, что говорило о нехватке сна. Прошлой ночью он снова охранял меня у дверей моей спальни.

Я открыла Книгу духов на странице для посланий и написала отточенным почерком «Уильям», а затем «Флора». Я поколебалась, чувствуя себя немного виноватой. Саттерли стоило засадить в тюрьму, с этим я была согласна, но Флора казалась мне скорее невольной сообщницей.

Maman назвала бы меня дурищей.

— Вот ключ, заприте дверь, когда закончите. — Мистер Пембертон положил его на стол, но даже не пошевелился, чтобы уйти. — И еще кое-что, мисс Тиммонс. — Он вытащил из кармана жилета маленькую бархатную коробочку и протянул ее мне. — Я хотел заранее преподнести вам подарок на день рождения.

— О... — Стараясь сдержать дрожь в руках, я открыла коробочку. В ней лежала брошь с камеей в серебряной оправе. Кончиками пальцев я погладила силуэт, вырезанный в слоновой кости.

— Она принадлежала моей матери. Не знаю, носят ли парижские дамы подобные украшения, просто хотел, чтобы у вас что-то осталось на память обо мне — вернее, о Сомерсет-Парке, конечно. Возможно, вы будете надевать ее по каким-то особым случаям или просто оставите в футляре. Вам решать.

— В футляре я ее не оставлю, — отозвалась я, все еще разглядывая изящный профиль.

Мы склонились над брошью, не смея посмотреть друг на друга.

Он сказал:

— Вы говорили, будто примерили диадему, чтобы понять, каково это — быть красивой. Поверьте, для этого вам не нужна диадема. Вам просто нужно увидеть себя такой, какой вас видят другие.

Я подняла голову. Его глаза были нежны, словно безоблачное летнее небо. Как Одра могла в него не влюбиться?

— Спасибо, мистер Пембертон, — ответила я. — Я буду всегда ее беречь.

Я знала, что буду помнить его вечно и без всяких памятных вещиц — но предпочла об этом умолчать.

Мистер Пембертон лукаво улыбнулся.

— Любопытно, но, может быть, вы наконец решитесь назвать меня Гаретом, лишь один раз, перед отъездом. Хотелось бы думать, что мы расстаемся не просто как дальние знакомые, — и он добавил шепотом: — Мисс Тиммонс.

От этого шепота меня с головы до пят охватила дрожь. Мне страшно захотелось потянуться к нему и тронуть пальцами шрам, может быть, даже запечатлеть там поцелуй. Я почти все ему рассказала, все секреты о той ночи, когда умерла maman, которые не были указаны в полицейском досье.

Но я знала — это изменит все. Пусть лучше помнит меня такой, как сейчас.

— Я всегда тяжело сходилась с людьми, — сказала я. — Но вы — единственный, о ком я буду думать с приязнью, вспоминая Сомерсет-Парк. — Затем сделала шаг назад. — И все же я считаю, что обращение по имени омрачит и без того непростую ситуацию.

Он с покорным видом улыбнулся и кивнул.

— Полагаю, мне следует смириться с вашим решением. Не могу винить вас в том, что вы сохраните обо мне приятные воспоминания, и я поступлю в точности так же.

Раздался стук в дверь, и мы еще чуть дальше отошли друг от друга. Я и не сознавала, как близко мы стояли.