Роскошная изнанка - Валерий Георгиевич Шарапов

еще тот – начнешь ему указывать, а он своим клоповьим тихим голосом шуршит да шуршит, аж в сон клонит.

«Не выкрутится на этот раз. Документы вот они – протоколы, акты, дефектные карты. Сейчас по-иному поговорим, если по-доброму не понимает».

И Демидов позвал через громкоговоритель:

– Леонид Ильич, зайдите.

И вот он, змей воплощенный, уже стоит со своей дурацкой папочкой, из которой, как у фокусника из рукава, вылетают разнообразные бумажки, и нудит:

– Конечно, конечно, неужели я не понимаю. Будем оформлять взыскание на материальную ответственность. Вот, пожалуйста, документы для бухгалтерии – я представлю или вы зайдете?

«Представишь ты, как же. Баб тамошних всех под себя забрал, глядят на тебя и тают, как снежные бабы в оттепель, и слушают, губехи раззявив. Нет уж».

– Чего вам трудиться, сам представлю. – Демидов принялся просматривать бумаги, Леонид Ильич, вежливо раскланявшись, пошел к выходу.

– Стойте, – позвал мастер, – что это тут у вас?

Леонид Ильич с готовностью поспешил обратно к столу:

– Что у нас не в порядке, Иван Александрович?

– В смене, которая изготовила брак, разве эти люди были? – мастер указал на фамилии. – Голованов, Никищихин, Мингачев, Дорохов.

– Ну как же, конечно, они и были. – Леонид Ильич с готовностью зашуршал своими «реестриками», выложил их веером. – Вот, прошу вас, табеля.

– Табеля, говорите? Они и были? Вы что, за дурака меня держите? У них у всех подтвержденные инвалидности, они не могли в принципе работать на прессовке.

– Но ведь работали.

– Не работали.

В голосе Ильича послышались нотки, подобные стали:

– Товарищ Демидов, в смене, которая допустила недопустимое, были именно эти люди. Это подтверждено документацией, которая завизирована в том числе вами.

– Я не мог этого подписать.

– Но ведь подписали, – палец мерзавца, на удивление длинный, красивый, точно у пианиста, обличительно тыкал в подпись, на самом деле Демидовскую. То есть Иван был готов поклясться, что в глаза не видел этих бумаг, но вот она, его подпись.

Мастер, стараясь сохранять хладнокровие, произнес:

– Это подлог, и вы за это ответите. Вы специально подделали документы с тем, чтобы включить в смену инвалидов, потому что знаете, что с них взимается по минимуму, даже в счет возмещения материального ущерба.

Зэк поганый, склонив голову, снял свои паскудные очки-половинки, неторопливо протирая, с сожалением проговорил:

– Я отдаю себе отчет, что, как осужденный, виноват априори. Я промолчу. Но как человек непростой судьбы и горького опыта должен вас предупредить: это все вам непременно аукнется. Помяните мое слово.

Мастер ушам своим не поверил:

– Угрожаете вы мне, что ли?

Леонид Ильич с готовностью возразил:

– Где уж мне. Я лишь высказал наблюдение из жизни.

Демидов все еще обдумывал ответ, такой, чтобы померкла эта змеиная, снисходительная, всезнающая и всепрощающая улыбка, но на лестнице послышались шаги. Появился милиционер и, козырнув, спросил:

– Гражданин Демидов?

– Это я, – чуть севшим голосом подтвердил мастер.

– Иван Александрович, верно?

– Да.

– Пройдемте, пожалуйста, в отделение. Уточнить некоторые моменты.

Когда-то давно Ваня сходил на «Ревизора» и более всего не понял, для чего эта глупая последняя сцена, когда все стоят, раззявив рты. Теперь понял. Более того, сам, в единственном числе представлял собой всю эту сцену. Потому что зэк Ильич продолжал улыбаться, не показывая зубов, с таким видом, точно все шло по его плану, а старшина – ну что, он просто ждал.

Глава 29

Слежку за Раисой Демидовой организовали, не дожидаясь санкции прокурора, для простого наблюдения.

С утра, когда все только расходились – дети в школу, взрослые на работу, – заступил один сотрудник, Денискину досталось топтаться уже по прибытии Раисы на работу. Если даже сначала он переживал насчет того, как остаться незаметным, то эти опасения прекратились тотчас по прибытии. В одном и том же доме находились одновременно суд, военкомат и детская поликлиника, так что вести наблюдение в такой уйме народу было проще простого.

К тому же Раиса имела профессиональную особенность зрения – не видеть никого вокруг, ни на кого не смотреть. Ведь перехваченный взгляд – это немой заданный вопрос, а кому это надо?

Андрюха весьма удачно смешался с толпами, клубившимися в коридорах. Многие дожидались, когда их вызовут, довольно долго, скамеек-стульев на всех не хватало, так что многие сидели на корточках или просто слонялись туда-сюда. Лампочки горели через одну – в общем, легко можно было оставаться незаметным, а появление секретаря в коридоре непременно вызывало оживление, то есть не проходило незамеченным ни в коем разе.

Рабочий день шел своим чередом. На первую половину дня у них было назначено два процесса, на вторую, после обеда, один, и уже в четыре часа. Раиса выходила из кабинета только в уборную. Причем это было место исключительно «для служебного пользования», без таблички, запираемое на специальный ключ, который имелся только у своих – секретарей, судей, заседателей. Всем остальным дорога была или в военкомат (это если пустят), или в уличный нужник во дворе.

Миновало время обеда. Контингент в коридоре сменился, точнее, только лица, но не одежда. Андрюха, хотя и оставался ничем не примечательным, на всякий случай снял яркий галстук, напяленный на ковбойку, и надел прихваченный пиджак Олега, который до того носил в руках.

В два часа тридцать минут Раиса вышла из кабинета, быстро прошла по коридору, зашла в один кабинет, во второй – в них, как уже знал Денискин, располагались другие секретари. Видимо, о чем-то пыталась договориться, но безуспешно. Тогда она поспешила вниз, в канцелярию. Проникнуть туда незамеченным было нельзя, но и другого выхода оттуда не было, а окна забраны решетками. В любом случае Демидова пробыла там недолго и вышла в сопровождении какой-то девчонки. Доносилось обрывками: «ненадолго», «посиди в приемной», «если не успею», «позвони в доставку на четыре». Раиса завела девицу в свой кабинет и буквально через пять минут выскочила уже с сумкой, в уличных туфлях, потом, даже не дожидаясь автобуса, бросилась куда-то во дворы. Тут тоже никакой трудности не было в преследовании, она по сторонам не смотрела, неслась вперед, в считаные минуты покрыв два квартала, нырнула в метро. Андрюха успел лишь порадоваться, что наменял пятаков и не пришлось светить удостоверением.

В метро было еще пустовато, поэтому Андрюха не решился садиться в тот же вагон, что и Раиса. К тому же через чисто вымытые окна и так было все отлично видно. Денискин, как бы изучая схему метрополитена, то и дело поглядывал в соседний вагон. Однако предосторожности были ни к чему – Раиса, по-прежнему не глядя по сторонам, прислонилась головой