Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

— В горном селе Гантиади у него жена с сыном, — к Болквадзе возвращалась уверенность — он принял для себе решение и теперь будет содействовать нам, надеюсь. — Натела… Случайно узнал. И даже ездил присмотреться.

— Зачем?

— А, на всякий случай.

Понятно — такая добрая дружба, что каждый изыскивает возможность цепко взять при необходимости своего товарища за горло.

— Он там часто бывает? — спросил я, вклиниваясь в разговор.

Начальник милиции, уже бывший, посмотрел на меня брезгливо, и его губы скривила презрительная улыбка.

— Отвечай товарищу майору, как мне. Понял, Мамука! — велел Лядов.

— Иногда часто. Иногда месяцами не бывает. В засаде минимум недельку-другую поскучать придется. А срисуют вас там за день. Ну, может, за два.

Действительно, проблема. Но у меня начала формироваться идея, надеюсь, что плодотворная. Я и нашептал ее Лядову, отведя его в сторону. Он только кивнул и снова принялся за Мамуку:

— Ты вообще с Барсом как связь держишь? В гости вряд ли друг к другу ходите.

— Иногда встречались. Но в последнее время он сильно пуганый стал. Есть у нас «почтовый ящик». Когда что-то надо сообщить, я отсылаю сообщение. Это у нас в райцентре. У рынка обувная мастерская.

— Отлично, — кивнул полковник. — Теперь рисуй.

— Что? — не понял Болквадзе.

— Схему этого села, где дом. Мне тебя, что ли, учить надо?

С задержанного сняли наручники. Вручили карандаш и листок бумаги. При этом пара дюжих молодцев присматривала, чтобы он ненароком не ткнул кого карандашом — такое бывало, и не раз.

Но Болквадзе буянить не стал. Аккуратно нарисовал план села, где жила зазноба Барса.

Радовало то, что дом был на отшибе. Семейка, со слов Болквадзе, была кулацкая. Отца Нателы и трех ее братьев сослали куда-то в Оренбургскую область, но дом забирать не стали. Местные жители семью эту ненавидели за мироедство и жадность, за то, что опутали долгами односельчан, и до сих пор обходили их дом стороной. А еще люди знали, что к Нателе захаживает известный всей Грузии абрек и ребенок у Нателы его. Так что просто опасались.

Для нас такая расстановка создавала определенные преимущества. Присутствовавший при нашей беседе капитан-пограничник, командир специального отряда розыска, который обеспечивал нашу операцию, произнес:

— Знаю те места. Недалеко от зоны нашей ответственности. И в Гантиади заглядывал.

— А неплохо у вас там прямо перед вашим носом бандитский элемент шастает туда-сюда, — заворчал Лядов.

— Наше дело — это граница на замке, — огрызнулся пограничник, которого эти слова задели. — Ее и держим.

В общем, посудили, порядили. На месте сварганили план мероприятий — время поджимало, и надо было шевелиться.

— Вот что от тебя требуется, — вернулся Лядов к задержанному. — Кинешь через связного весточку Барсу, что чекисты из самой Москвы приехали по его душу. Но его найти не сильно надеются, поэтому решили семью забрать из Гантиади. Фактически в заложники. Это будет козырь в переговорах с ним. И забирать приедут их… Ну, скажем, через два дня, как раз в субботу.

— Убьет, — заголосил Болквадзе, снова упавший духом. — Всех убьет!

— Что ты разнылся, как баба?! — прикрикнул Лядов. — Работаешь с нами. И не дай бог тебе хоть намеком, хоть как нам игру испортить. Твоя жизнь, Мамука, теперь полностью зависит от того, возьмем ли мы Барса…

Глава 33

Завалились мы в гости к Нателе уже под ночь, когда стемнело.

Дом был и правда кулацкий — добротный, каменный, двухэтажный, с террасами и прочими излишествами. И чем-то напоминал крепость — такой вполне может выдержать артиллерийский снаряд. И дверь, в которую упиралась тропинка, была массивная, деревянная, так просто не возьмешь.

Старший лейтенант Чхеидзе — тучный усатый оперативник из областного управления, приданный мне в помощь, — забарабанил по-хозяйски в дверь. Из-за нее послышался вопрошающий женский голос — мол, кто там такой беспокойный? Оперативник ответил, чтобы хозяйка его не держала на пороге и впустила побыстрее. И что он от Барса со срочной весточкой.

Несколько секунд заминки, достаточно тягостной. Если не откроет, придется проникать в дом другими способами. А это риск переполошить всю деревню, раскинувшуюся за горой. Нам же нужная тишина.

Дверь все же осторожно, со скрипом начала приоткрываться. Хозяйка надеялась ее захлопнуть, если что-то не понравится.

Нет, так не пойдет. Надо помочь. Я толкнул резко дверь, снося хозяйку внутрь. Извини, голубушка, не до церемоний.

Прижав женщину к покрытой побелкой стене, зажал ей рот рукой и прошипел:

— Тихо! Я тебя сейчас отпускаю. Ты не кричишь. Ведешь спокойно! Иначе уложу личиком в пол.

Приотпустил ее. Убрал ладонь ото рта. Думал, заорет, и уже напрягся, чтобы моментально пресечь бунт. Но она орать не стала, а уставилась на удостоверение, которое я продемонстрировал ей. Ну а я рассмотрел ее саму.

Высокая, красивая, с огромными черными глазами, немножко грубоватыми чертами лица и натруженными руками, в коричневом платье до пола и с массивными серебряными серьгами в ушах. Вот, значит, какая ты, подруга абрека.

— МГБ СССР, — продолжил я наше общение. — Ведешь себя тихо. Отвечаешь на вопросы откровенно. И тогда я, может быть, не подожгу эту халупу вместе с обитателями. Это понятно?

А чего, нормальный стиль общения в этих краях. Иного тут не поймут.

Ей все было понятно. Я знал, что по-русски Натела говорит хорошо, так что до нее все дойдет. Ох, с какой же яростью и ненавистью она прожигала своими огромными глазищами меня и моих добрых сопровождающих, по-хозяйски обустраивающихся у нее в доме.

Зашлепали легкие шаги. И на лестнице, ведущей со второго этажа, появился мальчонка лет шести, в пижамке, растерянный и испуганный. Потом он бросился к матери, и она прижала его к себе, будто всем телом стремясь защитить от страшных и непредсказуемых гостей.

Вот не люблю всего этого. Плохо, когда при взрослых делах присутствуют малые дети. И этому мелкому тут делать совершенно нечего.

Мои ребята пробежали быстренько по дому. Хороший дом. Просторный. И скарба хватало всякого разного. И ковры были. Зажиточно жила дочь кулака и возлюбленная абрека. И кроме нее с ребенком в доме никого.

Натела отпустила сына, поняв, что ему ничего не угрожает. Точнее, он сам вырвался и теперь путался у нас под ногами, да еще смотрел волчонком. Не ныл, не верещал, только злился.

Старший лейтенант Чхеидзе, покопавшись в карманах пиджака, вытащил карамельную конфетку и протянул ребенку. Увидев недовольную физиономию, вытащил еще одну. Сын Барса снисходительно принял подарок. А потом уже терся все время около оперативника и даже вступал с ним в дискуссии