Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

парень сломался — правда, не сразу, а когда в сознание вернулся. Был бешеный ужас в глазах. Паника, которая превращает человека в животное. А потом плаксивое:

— Я все скажу! Палачи!

— И не ври, — попросил я максимально тактично. — Соврешь — будешь сутки напролет вот так воздух ртом ловить. И потом сдохнешь.

Он опять заплакал. Похлюпал носом. И сломался полностью — я такие моменты секу со стопроцентной достоверностью. И, должен отметить, ломаются тут бандиты куда быстрее, чем те же бандеровские фанатики. Наверное, жизнь тут обильная, солнечного света много, красоты природные, вино, шашлыки. С такой жизнью жалко расставаться.

Теперь Зурико можно верить, как честному гражданину, решившемуся на деятельное раскаянье. А если будет юлить — ему же хуже.

— Барс с тобой пришел? — спросил я.

— Пришел. Меня разведка послал.

— А сам где?

— Мокрая башня, да! Ждет, когда я приду. Потом, если тихо все, к Нателе сам идти будет.

— Покажешь, где эта башня?

— Нет! Барс меня убивать будет!

Что они все одно и то же заладили — убьет да убьет? Вот что значит широко разрекламированная репутация.

— Не успеет, — усмехнулся я. — А мы можем!

До башни, как я понял, добираться где-то с четверть часа. И мы двинули во тьму.

Вся надежда у меня была на группу капитана-пограничника. Разыскники Грузинского погранокруга по долгу службы выполняли разные специфические задачи. В том числе ходили, когда очень было нужно, за кордон. Встречали наших людей, переходящих границу. Встречали и их людей, тоже переходящих границу, но уже не хлебом-солью, а криками: «Лежать, гад! Руки за голову!»

Много я повидал и волкодавов внутренних войск, и матерых погранцов. И по тому, как двигались и работали эти ребята, мог оценить их подготовку как очень качественную.

На местности пограничники ориентировались хорошо. И в принципе сами знали, где Мокрая башня. Но Зурико показал более короткую дорогу. И вышли мы туда, куда надо и даже когда надо.

На фоне неба, медленно наливающегося светом зари, возникли черные очертания чем-то похожей на египетский обелиск Мокрой башни. Таких крепостных строений полно в горах Грузии, где, учитывая давнюю неспокойную обстановку и вражду всех против всех, испокон веков возводили надежные убежища, в которых семьи порой отсиживались месяцами, а то и годами.

Эта башня была заброшена. Она живописно и загадочно возвышалась на скале. Дом рядом с ней был давно покинут и пришел в запустение. Место слыло у здешнего населения гиблым. Ну а бандитов постоянно тянет к гиблым местам — как чертей в омут.

Мы удачно засекли, что около башни прохаживается часовой, время от времени останавливающийся и всматривающийся во тьму зарослей.

Снайпер угомонил его из бесшумной винтовки. Ох, хорошая вещь. Не хватало нам такой, когда партизанили. Таких бы дел наделали.

Потом наша группа захвата придвинулась к дому, сужая кольцо. На подходе сняли еще одного бандита. И тут неожиданно в заброшенном доме началось шевеление.

Предутреннюю тишь разорвал оглушительный грохот. Из окон по нам дружно вдарили из винтовок и автоматов. Дальше в нашу сторону полетела граната.

Я рухнул на землю и отполз в укрытие, за груду камней. Холод и скованность накатили на меня волной и тут же схлынули. Началась такая привычная для меня войнушка. Когда некогда давать волю чувствам, а надо моментально просекать стремительно изменчивую обстановку и работать.

Обороняется против нас человек пять. И дом — такая качественная крепость, которую в лоб наскоком не взять. Впрочем, я уже присмотрелся, как можно подобраться поближе и закидать обороняющихся гранатами. Где мертвые зоны от обстрела. Нет, долго им не выстоять. Притом в схватке с такими бойцами, как у нас.

Старший лейтенант Чхеидзе закричал что есть силы по-грузински что-то банальное и обычное в таких случаях: «Сдавайтесь! Вам будет гарантирована жизнь и справедливый суд! Иначе будете уничтожены!»

В ответ ругань и пальба. Еще гранату в нас швырнули. И не жалко им? Надолго у них боезапаса с такими ударными темпами расходования не хватит. Или у них там склад?

А потом закрутилось все еще интереснее.

На веранде дома, смотрящего в пропасть, проявилась массивная медвежья фигура. Быстро светлело, и первые лучи солнца высветили силуэт. Я даже по очертанию понял — это Снежный Барс!

Он выпрямился во весь рост. Вскочил на перила.

И шагнул в бездну.

— Это Барс! — крикнул я капитану-пограничнику, занявшему позицию в паре десятков метров от меня. — Я за ним! Остальных можешь валить!

Так получилось, что я был ближе всех к абреку.

По идее, он должен был разбиться в лепешку — сиганул метров с десяти, если не больше. А внизу рокотала быстрая каменистая река.

Вот черт. А ведь он так нужен живым и словоохотливым.

Я поднялся с земли. Как же не хотелось выбираться из укрытия на открытое пространство, где жужжат пули. Но надо.

И вот уже я несусь к месту падения абрека. И в груди разливалась тоска. Если фигурант погиб, значит, все наши усилия напрасны.

И тут, к радости своей, увидел на том берегу речки фигуру. Она плелась, пошатываясь, но целеустремленно, вперед.

Теперь надо думать, как самому перемахнуть через речку. Валуны скользили под подошвами сапог. Я перепрыгнул с одного камня на другой — надо еще не ошибиться в рассветном бледном освещении. Промахнулся немного, нога поехала, и я с размаху плюхнулся в холоднющую воду — место оказалось неожиданно глубоким. Пистолет из руки не выпустил — без него мне с абреком разговаривать не о чем. Выбрался из воды. И опять — с камня на камень.

Надо торопиться. Сейчас Барс уйдет в скалы, по одному ему известным тропам — ищи потом ветра в горах.

Вон он, маячит метрах в пятнадцати передо мной. Я выстрелил в воздух:

— Лука! Стоять! Или застрелю!

В ответ выстрелили в меня. Я метнулся вправо — двигаться было нелегко из-за отяжелевшей мокрой одежды…

Еще один выстрел. Еще. Все мимо. А потом послышался щелчок бойка нагана. Ха, патроны кончились. А перезарядить револьвер — это время нужно. Если есть чем перезаряжать.

Абрек поднялся во весь свой немалый рост. Распрямил плечи.

— Руки вверх! — крикнул я, приближаясь и взмахивая оружием.

Барс отбросил револьвер. Засмеялся, вынимая из прилаженных к поясу ножен приличный тесак, и с сильным грузинским акцентом закричал:

— Живым не возьмешь! Застрели меня! Не дамся живым!

Я выстрелил ему в ногу. В последний момент он дернулся в сторону, так что пуля прошла мимо. А затвор моего пистолета застыл в крайнем положении. Патроны кончились!

Вот два дурака. Просадили боекомплект, притом практически