Чашечку кофе, доктор? - Ольга Авдеенко

Финнеган вдруг огрызнулся:

– Ничего я не должен! Я лицо гражданское и вам не подчиняюсь! Если доктор Хилл вам так дорог, могли бы приставить к нему констебля!

Найт не стал объяснять, что суперинтендант отказал ему в просьбе выделить настоящего помощника. Однако его правая рука непроизвольно дернулась и сжалась в кулак. Финнеган уловил это движение и сказал примирительно:

– Инспектор, я понимаю, что мы с вами никогда не станем лучшими друзьями. Обещаю: как только расследование закончится, я навсегда исчезну из вашей жизни.

– Со своей стороны обещаю сделать все возможное, чтобы этот восхитительный момент наступил как можно скорее, – ответил Найт ледяным тоном.

Он развернулся и зашагал по коридору. Финнеган не стал спрашивать: «Куда мы теперь?» – и просто молча последовал за ним.

– Инспектор! – послышался голос.

Из приоткрытой двери выглядывал доктор Баббингтон.

– Зайдите на минуту, – пригласил он, распахивая дверь шире. – Думаю, вам это будет интересно.

В комнате отдыха медсестер у стены стояла кушетка, на которой выстроились рядком разноцветные расшитые подушки; чайный стол был накрыт кружевной скатертью; на каминной полке и этажерках теснились многочисленные фотографии, статуэтки и детские рисунки; широкий подоконник был уставлен цветами в горшках; у окна на круглом столике размещались габет29 и жестянка с молотым кофе. Такая обстановка делала сестринскую, как коротко называли здесь эту небольшую комнату, больше похожую на гостиную в жилом доме, нежели на больничное помещение. Из «домашнего» стиля выбивался только шкафчик с лекарствами – такой же, как в кабинетах врачей.

Сейчас, помимо доктора Баббингтона, здесь находилась юная сестра Лоусон – раскрасневшаяся, крепко сцепившая руки, она смотрела на вошедших исподлобья.

– Расскажите джентльменам то, что рассказали мне, – попросил ее хирург.

– Я разбирала коробку с гипсовым порошком, – неохотно, с некоторым вызовом начала девушка, – нужно было положить пакеты на место. А они бумажные. Один порвался, и из него начало высыпаться на пол. Тут входит уборщица Купер, держит стакан с водой. Попросила накапать ей валериановых капель, пожаловалась, что плохо спит. А у меня руки были заняты – гипс все сыпался и сыпался из дырки! Я подвела Купер к нашему шкафчику и показала, какой пузырек взять, сказала, сколько накапать.

– Вы удостоверились, что Купер взяла именно настойку валерианы?

– Нет, – жалобно ответила Лоусон. – Я не посмотрела. В этот момент дыра сделалась еще больше, пакет уже просто разваливался у меня в руках. Купер сама себе накапала.

– На прикроватной тумбочке Купер стоял пустой стакан, – сказал Баббингтон. – Я взял его и почувствовал запах – весьма характерный, его трудно спутать с каким-либо другим. Решил поинтересоваться у сестры Лоусон и услышал эту историю. Таким образом, я пришел к выводу: никакой злонамеренности в случившемся нет. Купер вместо валерианы по ошибке приняла настойку рвотного корня, что и привело к соответствующим последствиям.

– Да, пузырек потом стоял не на той полке, – кивнула медсестра.

– Не могла ли Купер принять по ошибке что-либо опасное? – спросил инспектор Найт.

– Мы не держим в сестринской сильнодействующие лекарства, – покачал головой хирург. – Тем не менее… – Он повернулся к девушке: – Я уже сделал вам внушение, повторяться не стану.

– Я все поняла, – покаянно произнесла та. – Больше я никогда такого не допущу, никогда, честное слово!

– Я вам верю, не подведите меня.

– А я вам обоим благодарен, – сказал инспектор с чувством облегчения: – вы избавили меня от необходимости расследовать еще одно преступление.

Уже собравшись уходить, он обернулся:

– Доктор, я уже сталкивался с тем, когда человек после травмы головы потерял память. А может ли быть наоборот: он вспоминает то, чего на самом деле не было?

– Спутанность сознания? – подсказал Баббингтон. – Да, конечно. Это тоже один из временных симптомов сотрясения мозга.

Выйдя из сестринской, Джек Финнеган покосился на инспектора Найта: тот хмурился.

– Вы раньше замечали, что все хирурги – рослые, сильные, прямо-таки Геркулесы? – заискивающе спросил газетчик. – Дантисты, например, наоборот, обычно сухонькие, юркие…

Инспектор промычал нечто неопределенное. Финнеган предпринял еще одну попытку завязать разговор и, как бы размышляя, заметил:

– Непонятно, когда уборщица успела сбегать в сестринскую…

– Вот именно – когда? – откликнулся Найт. – Вы же довели ее до палаты, верно? Кстати, вы довольно долго ее провожали.

– Она шла медленно, – объяснил Финнеган. – А я на обратном пути задержался в приемном покое, чтобы сказать несколько утешительных слов сестре Барлоу. – Он поспешно добавил: – Но я не говорил ей, что вы собираетесь ее арестовать!

– Я и не собираюсь.

– Вот как?

– Нет доказательств ее вины – одни предположения. То же самое относится и к главному хирургу.

– Значит, до конца расследования еще далеко…

– Разочарованы? – с сарказмом спросил инспектор. – Вы, очевидно, ожидали, что стоит только сыщику появиться на месте преступления, как на него со всех сторон начинают сыпаться неопровержимые улики. Объявляются надежнейшие свидетели и говорят: «Я видел убийцу!», причем все называют одного и того же. А для полноты картины и сам преступник приносит подписанное чистосердечное признание, залитое слезами раскаяния.

– Нет, конечно, нет, – пробормотал Финнеган.

– Тогда, если позволите, я продолжу работать. Думаю, следует воспользоваться советом доктора Кэмпбелла и встретиться с ушедшей на покой главной медсестрой.

Сестра Барлоу при появлении инспектора Найта поджала губы с видом оскорбленной невинности, но потом все же улыбнулась, хотя и вымученной улыбкой. Нужный адрес у нее, разумеется, нашелся. Кроме того, она не смогла утерпеть, чтобы не поделиться новостью.

– Сестра Лоусон пошла извиняться к уборщице, – вполголоса сообщила девушка, протягивая инспектору листочек. – Теперь обе ревут. Вот глупенькие, правда? Честное слово, – она нервно хихикнула, – над этим можно было бы посмеяться, если бы не было так страшно!

Не дожидаясь ответа, она повернулась к подошедшему пациенту.

Инспектор и его спутник вышли в больничный двор и с наслаждением вдохнули свежий вечерний воздух, не пропитанный запахами карболки, боли и страха.

– Мисс Мэнсон, Аппер-Уимпол-стрит, – прочел Найт слова, написанные ровным почерком медсестры из приемного покоя. – Вытащив из жилетного кармана часы, он щелкнул крышкой: – Хм, половина восьмого… Пока доедем, будет восемь, а то и больше. Пожалуй, поздновато для визита к почтенной пожилой даме. К тому же я сомневаюсь, что беседа с ней принесет много пользы. И все же ничем нельзя пренебрегать… Едем!

– Эээ… – протянул Финнеган. – К сожалению, я не смогу составить вам компанию.

– Вот как? Вы потеряли интерес к расследованию? – обрадовался инспектор.

– О, конечно, нет! Просто я… ну… думаю, вам будет лучше без меня. Я… я почему-то не вызываю доверия у почтенных пожилых дам.

– Кто бы мог подумать!

– Увы! Честное