Сосуд порока. Гиляровский и Станиславский - Андрей Станиславович Добров

Жулькин. Я нахмурился. Посмотрел в центр комнаты. Даже столик был тут же. Только ковер валялся на полу. Вместо ковра на столе, прямо на спине лежал Андрей Андреевич Головин. А на его груди — дурацкая книга «Сосуды порока».

— Итак, — сказал Архипов, — полковник пояснил, что вы знали господина Головина.

— Знали, — подтвердил Станиславский и вопросительно посмотрел на полковника. Тот подошел и тихо пояснил:

— Мне пришлось ввести господина Архипова в курс дела. Мало того, я хочу, чтобы Захар Борисович услышал каждую деталь.

— Знали-знали, — проворчал я, — вчера с ним разговаривали.

— О чем? — спросил сыщик.

— По поводу вот этой книжки, — я указал на тело. — Как оказалось, именно он был ее автором. А поставил мое имя. Повелел своему человеку издать книгу, распространить по магазинам, а потом начал ее изымать. Да еще и меня арестовал и посадил в Бутырку.

Архипов повернулся к Слободянюку:

— Это то, о чем вы уже рассказали.

— Да.

— Что-то еще было в том разговоре?

— Было, — со злостью ответил я. — Было про вот этого человека, — я указал на Жулькина. — Головин утверждал, что этот господин продался английским шпионам и действовал против России.

— А, ну конечно, — продудел Жулькин. — А как же иначе. Молодец Головин. В смысле, был молодцом.

Архипов медленно поправил свои тонкие усики и сказал Слободянюку:

— В хорошее дело вы решили меня втравить!

— Да это вообще черт-те что, — печально сказал полковник. — Никаких жертв не предполагалось.

— Что значит никаких жертв? — вспылил я. — Это уже третья жертва! Издатель Петухов!

— Но он умер сам по себе. Сердце слабое, — вздохнул Слободянюк. — Мне очень жаль, но…

— Фельдшер Евсюков!

— Это снесло крышу у Шахтинского.

— И вот теперь Головин! А это не просто человек, это же представитель контр… — я осекся и взглянул на Архипова.

— Это представитель контрразведки Генерального штаба, — докончил Слободянюк.

Архипов прокашлялся и спросил, указывая на тело Андрея Андреевича:

— И именно туда вы меня и зовете?

— Да.

Эта часть разговора была мне совершенно непонятно.

— Дмитрий Владимирович, это куда вы зовете Архипова?

Слободянюк развел руками:

— Потом расскажу. Итак, что скажет нам доктор?

Зиновьев встал, подошел к трупу и пальцем попросил меня подойти.

— Снимите книгу, Владимир Алексеевич.

Я сделал это. Патологоанатом концом карандаша указал на кровавое пятно, оказавшееся под книгой.

— Убит длинным тонким лезвием. Прямо…

— В сердце, — закончил Станиславский, — как Евсюков. То есть работа ботаника Шахтинского.

Архипов с удивлением посмотрел на режиссера.

— Да-да, — сказал я. — Мы уже видели такой способ убийства в Твери. И знаем, кто нанес этот удар.

— Жулькин, — позвал Слободянюк.

— Слушаю! — Жулькин тоже отошел от окна.

— Вы больше других общались с Шахтинским. Опишите коротко, что это за человек.

— А можно закурить? — спросил Жулькин.

— Если это поможет вам.

Жулькин достал пачку папирос, прикурил одну и начал рассказывать.

— Значит так. Шахтинский Александр Александрович. Русский. православный. Пятьдесят два года. Рост два аршина шесть вершков. Лицо круглое. Седой. Всегда хорошо подстрижен. Короткая борода. На левой кисти есть небольшой шрам. Родился в Самаре. Окончил первую Мужскую гимназию. Потом Казанский университет. Изучал ботанику и еще химию. Был изгнан после студенческих волнений, примкнул к революционерам. Пойман. В тюрьме наши его перевербовали. Начинал как агент, но потом выяснилось, что Шахтинский… как это сказать… хороший исполнитель.

— Шахтинский стал убийцей, — пояснил полковник.

— В каком смысле? — спросил я.

— Зачистка. Устранение неудобных фигурантов. Понимаете, Шахтинского поначалу использовала полиция, а потом его передали в отдел контрразведки жандармерии. И использовали как орудие при опасных операциях. Потом… потом его вместе с некоторыми сотрудниками, собирались определить в военную контрразведку Генерального штаба, — полковник вздохнул. — Придется теперь вам объяснять всю эту историю с военной контрразведкой.

— Давайте попозже, — остановил его Архипов. — Сначала закончим с этой историей, — он указал на труп Головина. — У вас есть предположения, как этот… Шахтинский убил своего начальника?

— Есть, конечно, — сказал Жулькин, — история простая. Вы посмотрите под столом.

— А что искать?

— Седой волос.

Архипов встал на колени, залез под стол, немного повозился там, а потом вылез обратно, сжимая в пальцах короткий седой волос.

— Вот он!

— Ну, значит так. Когда вчера Андрей Андреевич говорил вот с этими господами, — Жулькин указал на нас, — Шахтинский уже пробрался внутрь номера. Думаю, он слушал из-за двери. Потом, когда разговор кончился, он залез вот сюда, под стол. Дождался, когда Головин войдет… вы еще потом ковер проверьте. Там должны быть тонкие дырочки. Этот прием у нас называется «самобранка». Исполнитель прячется внутри комнаты за самой обычной мебелью, шторой или под скатертью. И сидит тихо, чтобы не выдать своего присутствия. Может час так просидеть. Или два. Или даже весь день. Главное, сдерживать свои человеческие позывы. А потом появляется, убирает клиента и… готов. Либо уходит, либо снова прячется. Главное, найти такое место, куда никто не заглянет. И тогда уже эвакуируется, когда все уйдут.

— То есть, — Архипов озираясь, полез правой рукой в карман, — ваш ботаник может быть прямо в этой комнате?

— Нет! Я тут уже все осмотрел. Нас ведь учат еще и ловить таких вот исполнителей. И прятаться, и ловить, — убежденно сказал Жулькин. — Да и времени у него было много. Видишь, книгу он поверх положил. И ушел.

— А в Твери, — вспомнил Станиславский, — он охраннику показал какую-то бумагу. Государственную.

— Ну конечно, — согласился Жулькин, — он таких бумажек наделать может!

— Дайте как мне этот волос, — попросил доктор Зиновьев. Он достал луку и осмотрел корень.

— Я так и думал, — вздохнул доктор, — луковица слабая. И стрижется ваш убийца коротко просто потому, что у него выпадают волосы.

— Ладно, — Архипов вынул руку из кармана. — А книгу зачем положил?

Полковник Слободянюк положил ладонь мне на плечо.

— Я думаю так. Он собирается убить Гиляровского и Станиславского.

— Что? — воскликнули мы вместе с режиссером.

Глава 16. Кого ты, правда, украшала, тот всеми в свете был любим

Через несколько минут по приказанию сыщика Архипова тело Головина и ковер со стола были вынесены полицейскими. Доктор Зиновьев ушел, чтобы сделать посмертное вскрытие. А полковник Слободянюк пригласил нас в столовую с темно-красными шелковыми обоями, где стоял большой обеденный стол, накрытый по московскому обычаю белоснежной скатертью… Признаюсь, мы все сразу заглянули под нее. Кроме разве что Жулькина, который усмехнулся. Полковник достал из шкафа бутылку коньяка и несколько рюмок. Налил всем и уселся во главе стола.

— Начнем с того, что скоро нас ждет новая война. Вы этого не знаете… пока.

— С кем? — спросил Станиславский.

— С Японией. Японцы требуют у нас вывести свои войска из Маньчжурии. Но все дело в другом. Япония сейчас старается стать державой по европейскому уровню. Она уже накопила серьезные силы. Однако то, что ей сейчас