Беглец (СИ) - Никонов Андрей

Марочкин со своего места следил за тем, что происходит неподалёку, и всё слышал.

— Гляди-ка, — сказал он доберману, — может и вправду приличный человек, да, Султан? Помочь надо.

Прицелился, нажал на спусковой крючок. До бандита, спрятавшегося в редких зарослях, было метров тридцать, он как раз приподнялся, пытаясь разглядеть получше, что происходит с товарищами, и оказался на виду. Выстрел выбил щепки из берёзы в нескольких сантиметрах от стрелка, тот среагировал быстро, перевёл прицел от пассажирских вагонов на груду щебня, пальнул практически наудачу. Винтовочная пуля, вылетев из длинного дула со скоростью почти километр в секунду, попала Марочкину чуть выше ключицы. Агент уронил голову, и затих. Собака жалобно завыла.

Сергей услышал вой, укладывая третий труп поверх двух остальных. Тычок в грудь был скорее жестом отчаяния, бить бандиту было не с руки, нож пропорол ткань пиджака, и вошёл на несколько миллиметров в томик Хэммета. лежащий в нагрудном кармане. Пока бандит хлопал глазами, пытаясь понять, почему враг ещё не помер, Травин сломал ему руку, а потом ударил костяшками пальцев в кадык, вбив его в горло. Оставались трое, бандит с пулемётом в санях, Прошка, держащий в заложниках машиниста, и стрелок в лесопосадке. Травин прикинул, как бы он действовал, реши напасть на поезд. Проще всего, на его взгляд, было бы подорвать пути динамитом аккурат во время движения, тогда поезд бы сошёл с рельс, собрать добычу с раненых и покойников намного удобнее, и сопротивления бы никто не оказал. И уж точно он бы не стал ограничиваться стрелком с одной стороны путей, милиционеры, засевшие с другой, если только по дурости могли пулю получить. От пассажирских вагонов отстреливались, к винтовочным выстрелам прибавился другой звук, от маузера, видимо, кто-то из пассажиров вёз при себе оружие. Маузер с прицепленным прикладом на небольшой дистанции давал точность чуть хуже укороченной мосинки, особенно в опытных руках, и стрелял чаще, бандит в лесу занервничал.

— Приятели твои — покойники, — крикнул ему Травин, — сдохли, как собаки. Сдавайся лучше.

И выстрелил в его сторону из револьвера.

Мужик с винтовкой не выдержал, закрутил головой, начал отползать назад, но после того, как несколько пуль просвистели совсем рядом, не выдержал и побежал, широко расставляя ноги. Неглубокий снег был укрыт коркой наста в несколько сантиметров, который образовался от весеннего солнца и крепких ночных морозов, стрелок проваливался в снежную крупу даже под снегоступами, приходилось выдирать ноги из снега. Он уже не думал о безопасности, хотел как можно быстрее добраться до саней. Пуля ударила ему между лопаток, прошла позвоночник, пробила лёгкое и застряла возле передних рёбер.

— Ловко вы его, где так навострились? — Сидорчук опустил винтовку, с уважением посмотрел на Бейлина.

Столичный пижон, вылезший из вагона с маузером в руке, виделся поначалу ненужной обузой, но уже первый выстрел показал, что оружие он держать умеет. И пользоваться им — тоже. Митя стрелял уверенно, посылая пулю за пулей, а когда засевший в лесу грабитель запаниковал и побежал, всадил ему заряд прямо в спину.

— На стрельбище, — Митя вглядывался вперёд, ожидая новых выстрелов, но бандиты молчали, — по движущимся мишеням. Что делать дальше будем?

— Доложить надо, — неуверенно сказал милиционер.

— Кому будешь докладывать?

— Так товарищ уполномоченный где-то ходит, — он ткнул пальцем в направлении товарного поезда. — И товарищ Марочкин там.

— Мертвы наверняка, иначе бы объявились, — отрезал Бейлин. — Второй чекист, кстати, тоже мёртв.

— Как?

— Задержанный убил.

— Вот падла, я его чуть не срезал, когда он убегал, — Сидорчук сплюнул, — резвый, сдристнул, только ищи-свищи, теперь где-то сховался среди вагонов. Не иначе как с ними заодно. А вы, извиняюсь, гражданин, из каких будете? Гражданский, или военный?

— Комиссариат внутренних дел, — Митя в который раз достал удостоверение.

— Так вы, выходит, вроде как начальство? — неожиданно обрадовался милиционер.

— Вроде как, только не твоё, милиция и угрозыск — другие отделы совсем, я своё начальство охраняю, по этой линии назначен. Звать тебя как?

— Степан.

— А меня Дмитрий, то есть Митя. Вот что, Стёпа, стрельба вроде стихла, значит, или бандиты затаились без своего дружка, или сбежали. Как думаешь, что дальше делать?

— Проведать бы, как там товарищ Марочкин, он у нас за старшего.

— Решение правильное. Я бы на твоём месте подождал ещё минут десять, вдруг какая гнида объявится, а потом бы разведал, что и как. Только осторожно.

Сидорчук кивнул, Митя похлопал его по плечу, полез обратно в вагон. Пупко, узнав, что стрелок нейтрализован, приободрился, и даже попытался выйти наружу, чтобы, как он сам сказал, возглавить оборону поезда, только Варя его не пустила. Пока она уговаривала мужа не высовываться, Митя ждал в коридоре.

Лапина и Викентий Павлович появились минут через пятнадцать, Варя осталась в тамбуре, закурила папиросу, глубоко затянулась. Пупко важно проследовал в салон, откуда слышались крики на нескольких языках. Пассажиры приободрились, и выдвигали разные версии происходящего. Иностранцы сходились во мнении, что всё это — советская экзотика, за которой они сюда, собственно, и ехали. Их уверяли, что нападения на поезд всего лишь пережиток капитализма, который в СССР не встретишь, и что стрельба, скорее всего — недоразумение.

— Принёс? — Лапина протянула руку.

Митя поморщился.

— Нет твоего Липшица, его бандиты захватили, — сказал он, — бумаги с собой унёс.

— Так чего ты тут стоишь? — удивилась Варя, — вдруг его кокнули, надо найти и обыскать, а если живой, вытащишь потихоньку.

Бейлин улыбнулся через силу, эта дура, которую ему навязали, раздражала всё больше и больше своей бесцеремонностью и желанием командовать. Он серьёзно рисковал, обыскивая служебное помещение, а теперь выходило, что должен идти прямо в лапы к вооружённым грабителям, а она в это время будет сидеть здесь, кофий попивать. Но, на самом деле, Лапина была права, лучше случая, как этот, не представится, придётся рискнуть ещё раз. И если у Липшица нет бумаг, где-то там ещё Травин бегает, с ним он, Митя, тоже разберётся.

Травин собирался посмотреть, как там Марочкин. Он окликнул агента, ответа не получил, и решил обойти вагон по путям. За это чуть не словил пулю от милиционера, для него Сергей до сих пор был преступником, и не простым, а сбежавшим. То есть, подлежащим уничтожению, если вдруг поймать не удастся.

— Вот чёрт, — пробормотал молодой человек, залезая обратно на скользкую крышу вагона, — когда же весна наконец наступит.

Добравшись до конца крыши, он понял, почему Марочкин не отвечал. Агент лежал на щебне, уткнувшись головой в камни, и не двигался. Рядом лежа пёс, положив милиционеру голову на плечо. Крови видно не было, значит, Марочкина если и ранили, то не насквозь. И не насмерть, агент хрипло и довольно громко дышал. Травин его ещё раз позвал, ответа не дождался, в третий раз пополз по крыше, спрыгнул на три трупа. Стащил с толстого бандита тулуп, закутался, с сомнением поглядел на обрезы, один засунул в карман вместе с патронами. Грузовые вагоны в товарняке шли по один-два, чередуясь с платформами, сперва Сергей добрался до следующей сцепки, где должны были прятаться Прошка и машинист, свесился вниз. Машинист сидел, прислонившись спиной к сцепке, и тихо стонал, при виде Травина поднял голову, испуганно загородился руками. Сергей приложил палец к губам, спрыгнул.

— Свои, — сказал он, — где бандит?

— Туда он полез, — прошептал машинист, и ткнул пальцем в рельсы.

Сергей встал на четвереньки и присмотрелся — впереди под составом барахтался человек в тулупе, он застрял, и не мог сдвинуться с места. Травин достал обрез, и выстрелил в копошащийся комок. Раздались вопли, куда угодила пуля, молодой человек не разглядел, но точно попала. И точно пока что не насмерть.