Заместитель Иуды - Валерий Георгиевич Шарапов

– Да неважно, – отмахнулся Пургин, – ты же знаешь, какая у меня работа. Все настолько засекречено, что сам не понимаю, куда ездил. Пусть это будет Братск, договорились? Или Тайшет. А джинсы продавались в тамошнем универмаге.

– Да будет так – Женечка запечатлела на его щеке благодарный поцелуй. Обрадовалась, обнаружив в сковородке недоеденную яичницу, стала есть – сковородка в одной руке, вилка в другой.

– Ты прирожденный повар, – похвалила она. – Так и решим, в нашей семье готовить будешь ты. И добывать дефицитные вещи тоже будешь ты. Слушай, а ничего, что я буду на работу ходить в этом «идеологическом оружии»? – Она с сомнением покосилась на свою обновку. – Я вся такая комсомолка, активистка, призываю к трудовым свершениям, к отказу от буржуазных соблазнов, а сама…

– Ничего, – перебил ее Пургин, – заявляю со всей ответственностью, как сотрудник Комитета государственной безопасности. Страна крепка, чтобы развалиться из-за штанов или музыки – это просто смешно. А нашей легкой промышленности пусть будет стыдно, что не научилась шить легкую и красивую одежду.

– Аминь, – заключила Женечка. – Кстати, мне тоже предложили поехать в длительную командировку. И примерно в те же края. Это БАМММ… – она изобразила затухающее гудение колокола. – Ну, помнишь – «Это время гудит – БАМ, на просторах крутых – БАМ…» Сколько песен и речей было сложено…

«Сколько веры и леса повалено», – подумал Пургин. Комсомольская стройка века, энтузиазм молодых – это для телевизора.

– В последние годы приумолкли, но продолжали строить, представляешь? И практически доделали. Аврал, штурмовщина… ну, как обычно. 1 октября текущего года на станции Куанда торжественно возложат последнее, так называемое, «золотое» звено. А через несколько недель запустят сквозное движение поездов на всех участках пути. В это трудно поверить, но от Байкала до Амура мы проложили-таки магистраль. Прянишников, мой редактор, тот еще козел, предложил пожить пару недель на БАМе, впитать, так сказать, в кожу воздух свершений, а потом выдать серию сногсшибательных репортажей о великой комсомольской стройке. А то стало затухать количество этих строек, не те уже комсомольцы. Постарели, видать… Ну а что? – рассуждала Женечка, складируя грязную посуду в раковину. – Сколько можно торчать в этой Москве? Жизнь проходит стороной. Поселюсь в Сибири, найду себе какого-нибудь симпатичного путевого обходчика… И все, прощай, мы расстаемся навсегда…

– Эй, никаких длительных командировок! – испугался Пургин. – А то приеду на БАМ и испорчу тебе всю ссылку.

– Да шучу я, – засмеялась Женечка. – До свадьбы точно никаких командировок. Так и сказала Прянишникову: иди лесом. Похоже, перестаралась. А он такой редкий… Ладно, не думаю, что уволит.

Он уже не мог, натерпелся! Схватил ее в охапку, потащил в постель. Джинсы практически не снимались, что за мерзкая одежда? Женечка смеялась, шутливо отбивалась. Потом сама стащила с себя американскую обертку, стала зарываться под одеяло, как шахтер в глубины сибирских руд, сдавленно смеялась, льнула к нему. Увещевания родителей ее не сильно останавливали – Домострой, слава богу, пережили.

Женечка действительно его любила, тут не требовался дневник наблюдений. Как настоящий чекист, через две недели знакомства он навел справки о ее прошлом. Замужем не была, девственность потеряла еще в процессе учебы на факультете журналистики. Ту историю пережила легко – был парень, но сама его бросила: не сошлись характерами. Дальше решила, что никакой постели без любви, училась, затем осваивала свою творческую специальность, ждала того самого, единственного. Пробивной характер, умение писать – она всегда старалась выбраться из жестких рамок, но ничего криминального, двигалась в русле, очерченном партией и правительством. А инициатива разве наказуема? Украдкой писала рассказы – на бытовые темы, какие-то фантазии, скатывалась до детских сказок, которые ей удавались лучше всего. Появление «единственного» выбило из рабочего графика, напомнило, что работа не главное, заставило пересмотреть очень многое…

Они лежали, обливаясь потом, восстанавливали дыхание.

– Вот и пробежали… – сдавленно шептала Женечка, – кросс десять километров с полной выкладкой по пересеченной местности…

– И парой кирпичей в вещмешке для усиления эффекта… – добавил Влад. – Ты знаешь так много неженских слов…

– Мне было скучно без тебя, знакомилась с материалами событий вокруг острова Даманский. Ну, помнишь, та история, сколько лет уже прошло… когда китайцы затеяли с нами маленькую победоносную войну… Ну, это они думали, что война станет победоносной. Я расписалась, что не стану разглашать полученные сведения, а потом волосы вставали дыбом, пока читала, не знаю, как теперь все это забыть… Слушай, ты прости, что я такая, – она пристроила головку ему на грудь. – Готовить не умею, ничего не понимаю в бытовых вопросах, веник не знаю, с какого конца хватать…

– Разберемся, – ухмыльнулся Пургин. – Главное, чтобы ты хотела всегда быть со мной.

– Так я и хочу… Правда, очень хочу, вот честное комсомольское… Ты меня просто околдовал, майор Пургин, будь ты неладен, все планы мои порушил – на карьерный рост, на то, чтобы разогнать всех этих бездельников из «Комсомолки» и установить там единоличную, но справедливую власть. Ведь прекрасное было издание – звало, направляло, без всякой фальши, вранья. Куда все ухнуло? Формализм, работа для галочки, не видят очевидных вещей, лишь бы досидеть до конца рабочего дня… Господи, о чем это я? Не слушай, это Прянишников довел. Клянусь, я научусь готовить, убираться, пользоваться стиральной машиной. Обязательно выучу расписание, по которому приходит мусорная машина. Давай начнем с несложных операций, например помою сковородку, что-нибудь починю или доломаю…

– Ладно, пошли в душ, – засмеялся Пургин. – Если честно, мне не нужна жена, измученная бытом. А сковородку ты замочить забыла, ее теперь просто так не отмоешь…

Ближе к вечеру включили телевизор, но постельный режим не нарушали. В воскресный вечер показывали художественный фильм «Понедельник – день обычный», снятый на киностудии «Грузия-фильм» по заказу Гостелерадио СССР. Главный герой работал председателем горисполкома. Весь день он только и делал, что помогал незнакомым людям, вникал в их нужды, выполнял их просьбы, разрешал проблемы, урегулировал споры и конфликты – то есть вел себя, как самый заурядный чиновник в любом горисполкоме страны.

– Они серьезно? – восхищалась Женечка, следя за сюжетом. – Ну, вы, ребята, даете, мне аж завидно… Слушай, Влад, а может, отпустишь меня на БАМ? Я такой гимн напишу, что мы еще два БАМа за пятилетку построим…

А когда настала ночь, она опять отказалась от своих завоевательных планов. Обернулась вокруг жениха, как вьюн вокруг дерева, сладко мурлыкала: про предельно допустимую норму счастья, про то, что они всю жизнь будут вместе – пока смерть… или еще какая-то ерунда не разлучат их. Пургин икал от смеха, умолял ее остановиться, пора спать –