Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

в часть заходил, чтобы с напарником сговориться…

– Замечательно! Значит, ты на нас не в обиде?

– Как можно!

– Ну, тогда приступим к делу. Напомни мне участок, за которым ты присматриваешь?

– Вся улица Красная, потом от Сотниковских ворот, – городовой ткнул пальцем вправо, а затем влево, – и до Сенного переулка, а ещё Фабрикантская…

– И что, справляешься с такой большой территорией? Ты только посмотри, Меркурий Фролыч, какие у нас герои служат в общей полиции! – Фома Фомич обеими руками указал на Сиволапова.

Тот даже смутился; его никогда начальство не хвалило, для него это было до того в диковинку, что он стал оправдываться.

– Да какое уж там геройство, у меня улицы, всем спасибо, очень хорошие, и люди там живут степенные да сурьёзные, такие шалить не станут. Красная и Фабрикантская на предмет порядка – места замечательные, благостные! Не служба – отдых!

После слов городового, которые больше походили на гимн улицам, начальник сыскной какое-то время молчал, потирая указательным пальцем подбородок. Потом спросил:

– Никто не нарушает, никто не буянит?

– Нет, у нас все люди хорошие и тихие…

– Я вот от людей слышал, что есть у вас такой Тимофей Зрякин, так этот и горькую пьёт, и по ночам шляется. А может, врут люди и Зрякин добропорядочный подданный?

– Про Зрякина – это правда, – с готовностью кивнул полицейский, – но он не с моего участка. На Фабрикантской у него лавка, между домами Митрюшкиных и Пассенов. Уж который год бьются они, чтобы лавку эту окаянную с улицы убрать – не могут! Сидит этот Зрякин там, как солитёр, и ничем его оттуда не выманить…

– Это правда, что Зрякин по ночам ходит да в окна заглядывает?

– Да, ловил его за этим делом, но только один раз…

– В чьи окна он заглядывал?

– В салон купца Пядникова.

– Где восковые фигуры? – Начальник сыскной пренебрежительно скривил губы, в глазах его читалось разочарование. – А зачем туда заглядывать? Что может быть там интересного, да к тому же ночью?

– Я тоже удивился. Потом, когда шуганул его, гнал аж до Сотниковских ворот, запыхался, стою и думаю, а что он там делал, зачем в окна смотрел?

– Ну? – поднял брови фон Шпинне.

– Вернулся к салону. Огляделся, на улице пусто, время давно за полночь. Стал у витрины и смотрю. Глядь, а в салоне вроде ходит кто-то, а вот кто, не видно. Ходит в темноте и без свечи. Подозрительно мне стало, – может, воры? Хотел в свисток дунуть, уже и к губам приложил, воздуха набрал, но тут свет мелькнул с той стороны, где в салоне лестница наверх. Смотрю, кто-то спускается, в руках свеча, и по всему видно – мужчина. Правда, свечу держит высоко, лица не разглядеть. Когда спустился, оказалось, это сам хозяин – Пядников. Думаю, может, услыхал шум в салоне, вот и пришёл проверить. Наблюдаю, авось, помощь какая понадобится. Смотрю, значит, а купец вроде и не спал, одетый: в сапогах, в поддёвке…

– Значит, Пядников спустился в салон одетым?

– Да, – кивнул Сиволапов и продолжил: – Прошёлся он из одного конца салона в другой; вижу, не просто ходит, губы у него двигаются, вроде как сам с собой разговаривает…

– А может быть, он с кем-то говорил?

– С кем? – удивлённо уставился на Фому Фомича городовой. – Ведь не было там никого!

– Ну, ты же говорил, что до прихода Пядникова в салоне уже кто-то был, тень какая-то промелькнула… – напомнил фон Шпинне.

– Да, промелькнула, только вот ежели по губам судить, то это не похоже было на разговор.

– А на что это было похоже?

– На молитву… Ну, по крайней мере, мне так показалось.

– Крестился при этом?

– Может, и крестился, я не видел, врать не стану!

– Что дальше было? – продолжал задавать вопросы Фома Фомич.

– Он остановился возле какой-то фигуры. Вот тут, да, Пядников разговаривал, подняв голову…

– С кем?

– Как с кем? С фигурой этой и разговаривал! – горячо выпалил Сиволапов.

– Может быть, он все-таки сам с собой разговаривал? – засомневался начальник сыскной.

– Ну, не знаю, – медленно произнёс городовой. – Он подошёл к фигуре, поднял голову и, глядя на неё, что-то сказал. Потом стоял и молчал, вроде как слушал, затем снова заговорил, потом замолчал, потом заговорил…

– Как долго это продолжалось?

– Да четверть часа, может и больше, я времени не засекал.

– Что было дальше?

– Ничего, задул Пядников свечу и ушёл. Я даже удивился – зачем? В темноте-то несподручно без света ходить…

– Может, он тебя увидел?

– Нет, я, присевши, наблюдал, не впервой следить приходится! – важно проговорил Сиволапов.

– Значит, подведём итог. – Начальник сыскной выбрался из-за стола и принялся ходить по кабинету. Городовому пришлось крутить головой, чтобы не упускать из виду фон Шпинне. – Как я понял, ты, совершая ночной обход участка, увидел, что какой-то человек заглядывает в окна салона восковых фигур. Подошёл, узнал лавочника Зрякина и прогнал его. Так дело было?

– Да, бежал за ним до ворот!

– А потом решил вернуться к салону и самому посмотреть, что могло заинтересовать там Зрякина. Вернулся. Стал наблюдать. Заметил, что в салоне, в полной темноте, кто-то ходит. Ты подумал, это воры, и хотел уже свистеть, но приход Пядникова, который спустился по лестнице, тебя остановил. Верно?

– Верно! – кивнул городовой.

– Двигаемся дальше, – продолжал фон Шпинне. – Пядников со свечой в руках принялся расхаживать по салону и разговаривать сам с собой. Затем он начал говорить с одной из выставленных там фигур, после погасил свечу и ушёл. Так всё было, я ничего не напутал?

– Так! – энергично кивнул Сиволапов.

– Больше тебе добавить нечего? – спросил начальник сыскной, равнодушно глядя на городового, и сел за стол.

– Нечего! – уверенно проговорил Сиволапов.

В кабинете воцарилась тишина, и стало слышно, как время от времени скрипит стул под городовым, как где-то цокают подкованные каблуки, как с улицы доносятся детские голоса. Фома Фомич точно забыл про Сиволапова, сидел и лениво осматривал свои ногти. Сиволапов чувствовал неловкость оттого, что начальник сыскной не обращает на него никакого внимания. А может быть, ему нужно просто встать и уйти? Может быть, спросить? Но спрашивать не пришлось.

– А теперь, – Фома Фомич нарушил молчание, забыл про ногти и глянул на городового, – расскажи мне, братец, что ты видел в салоне во второй раз?

Глава 8

С кем беседовал Пядников

– В какой второй раз? – тряхнул головой, точно со сна, Сиволапов и даже вздрогнул, точно стало ему зябко. По всей видимости, он не ожидал такого вопроса.

– Ты ведь вернулся следующей ночью… – Это был не вопрос, а скорее