Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

– Мисс Форт уверяет меня, миссис Эмерсон, что найденная вами вчера мумия не принадлежит принцессе Ташерит. Но я мог бы поклясться, что узнал её.

– Э... нет, мистер Фрейзер, вы ошиблись, – пробормотала я.

– Вы уверены? – Таким тоном можно было говорить об общей знакомой. – Тогда нам придётся продолжить поиски. Она не смогла дать точных указаний, поскольку местность сильно изменилась за последние три тысячи лет, но как только миссис Уитни-Джонс ознакомится с географией…

Энид, вспыхнув, отодвинула стул и вскочила.

– Дональд! Ради всего святого, перестань! Ты говоришь, как...

К счастью, в этот момент её голос сорвался, и она не закончила фразу. Я была уверена, что эта фраза явно не улучшила бы душевное состояние Дональда. Вскочив вслед за ней, я крепко схватила Энид за плечи и собиралась малость встряхнуть её, но тут глаза Энид расширились, а застывшее тело обмякло.

– О, – выдохнула она.

– Прошу прощения за опоздание, – произнёс Рамзес. – Надеюсь, вам не пришлось слишком долго ждать.

Долли не отходила от него, цепляясь за его руку. Я не сомневалась, что она прекрасно понимала, какую красивую картинку ей удалось создать: поля её украшенной цветами шляпы касались его плеча, а маленькая рука в перчатке лежала на рукаве мужчины. Рамзес с явным трудом оторвал её от себя и усадил на стул.

– Где мистер Толлингтон? – спросила я. – Рамзес! Ты не...

– Я прогнала его, – ответила Долли, разглаживая перчатки. – Он был груб с мистером Эмерсоном.

Я посмотрела на Рамзеса, который остался стоять, заложив руки за спину и опустив глаза – очевидно, избегая моего взгляда. Я не сомневалась, что он был груб с мистером Толлингтоном.

– Нам пора уходить, – вмешалась Нефрет. – Тётя Амелия?

– Да, мы опаздываем, – пробормотала я в некоторой растерянности, потому что на нас снова свалилась Долли – без спутников, без компаньонки и без малейшего представления о дисциплине. И у меня не хватало совести оставить девушку одну после того, что мы услышали от её отца. – Мисс Беллингем, вы встречались с нашими друзьями? Миссис Фрейзер, мисс…

– Мы встречались, – резко кивнула Энид. – Добрый день, мисс Беллингем. Надеюсь, вы не простудились?

У меня сложилось странное впечатление, что несколько человек перестали дышать. Долли не входила в их число. С самой сладкой улыбкой, которую только можно вообразить, она ответила:

– Вы были без шали, миссис Фрейзер. Даме в вашем возрасте следует быть поосторожнее; около полуночи в саду становится очень холодно.

Давид зажал рот рукой и отвернулся.

– Подавился? – поинтересовалась я. – Рамзес, ты мог бы слегка стукнуть его по спине?

– С радостью, – ответил Рамзес и выполнил мою просьбу с такой сердечной доброжелательностью, что Давид пошатнулся.

Я представила джентльменов Долли, и Сайрус, продемонстрировав трезвую американскую смётку, на которую я рассчитывала, избавил меня от затруднений.

– Думаю, я составлю компанию своим новым друзьям за чашкой чая, – заявил он, многозначительно глядя на меня. – И позабочусь о том, чтобы эта молодая леди благополучно вернулась домой к папочке. Я знаком с вашим отцом, мисс Беллингем, и, как может засвидетельствовать миссис Эмерсон, рядом со мной вы окажетесь в надёжных руках.

– Уверена в этом, – без энтузиазма отозвалась Долли.

Энид отвела меня в сторону.

– Ну? – требовательно спросила она. – Вы видели её?

– Да. Я должна поговорить с вами наедине, Энид; сейчас не время и не место для долгого разговора. Вы можете прийти к нам завтра днём, без Дональда?

– Почему не сегодня вечером? Я не могу больше это вынести, Амелия, – заламывала руки Энид.

– Уверяю вас, что полностью контролирую ситуацию, – ответила я, надеясь, что это действительно так. – Один совет, Энид. Не бросайте ему вызов и не браните его. Сохраняйте спокойствие, не делайте ничего, что могло бы вывести его из равновесия, и всё будет хорошо.

Её взгляд переместился с меня на детей, которые ждали у двери.

– Хорошо... А профессор будет?

– Да, и Сайрус, и, если вы не возражаете, дети. Они вполне разумны для своего возраста. У нас будет небольшой военный совет.

– Я не возражаю. Спасибо, Амелия, я приду.

Подъехав к дому, мы обнаружили Эмерсона на веранде, его ноги – поднятыми на скамеечку, а Сехмет – расположившейся у него на коленях.

– Наконец-то, – буркнул он. – Что вас так задержало? Впрочем, неважно, я не хочу об этом слышать. Рамзес, я взял на себя смелость одолжить Ришу сегодня днём, так что выводить его не нужно. Нефрет, эти фотографии нужно проявить. Давид…

– Пожалуйста, пойди и скажи Али, что мы готовы к чаю, – прервала я, кивая Давиду.

– Я не хочу проклятого чая, – рявкнул Эмерсон.

– Да, хочешь. – Я села и сняла шляпу. – Значит, тёмная комната... пуста?

Эмерсон отложил книгу.

– Люди Уиллоуби увезли её сегодня днём. Кромер посылает кого-то из Каира, чтобы тот взял на себя ответственность, но этот человек не может быть здесь раньше завтрашнего вечера.

– По крайней мере, в этом случае нет необходимости спешить.

– Нет. Она может лежать сколько угодно.

Рамзес и Нефрет последовали за Давидом в дом, поэтому я не возражала против неподобающей манеры, в которой мой муж заявил об этом неоспоримом факте. Эмерсон – самый чувствительный из мужчин, но порой скрывает свои чувства под оболочкой бессердечия.

– Мы с Сайрусом провели очень интересный разговор с миссис Джонс, – сказала я. – Хочешь, чтобы я…

– Нет, – перебил Эмерсон. – Где дети? Где мой чай?

Его раздражительные, ясно слышимые вопросы вызвали немедленные ответы от заинтересованных лиц. Мы удобно устроились, и Сехмет переползла с колен Эмерсона на колени Рамзеса, а тот немедленно передал её Давиду.

– Так чем вы занимались весь день? – спросила Нефрет, усаживаясь на подлокотник кресла Эмерсона и целуя его в макушку. Она видела, что он явно не в духе, а её ласковые уловки редко не помогали улучшить его душевное состояние.

– Наконец-то разумный вопрос, – проворчал он. – Хочешь сказать, что в этой семье есть кто-то, интересующийся египтологией?

– Мы все такие, сэр, – искренне заверил его Давид. – Мне очень жаль, если я…

– Неважно, Давид, – прервал Эмерсон более приветливым тоном. – Ты слишком часто извиняешься, мой мальчик. Моя деятельность сегодня днём, разительно контрастирующая с деятельностью некоторых других людей, дала полезные результаты. Мы ещё не закончили с гробницей «Двадцать-А». Ни черта, – добавил он радостно.

– То есть, Эмерсон, что ты имеешь в виду? – спросила я, ибо знала, что намёк направлен в мой адрес.

Эмерсон достал трубку и кисет с табаком.

– Обнаруженная нами одиночная камера – всего лишь часть. Сама гробница простирается дальше.

– Что?! – возопила я. – Но, Эмерсон, как ты это обнаружил?

Эмерсон критически взглянул на меня.

– Ты преувеличиваешь, Пибоди.

– А ты, мой дорогой Эмерсон, намеренно затягиваешь ожидание. Откуда ты узнал, что гробница больше, чем эта камера?

– Ты и сама могла бы догадаться, Пибоди. Если бы ты не была так занята телом – что весьма отвлекало, признаю – то заметила бы, что размеры и форма помещения не напоминают размеры и форму гробницы. Комната была едва ли шести футов в ширину, а потолок круто спускался вниз. Я сразу заподозрил, что пол искусственно выровняли, а первоначальный каменный пол имел наклон под тем же углом, что и потолок. Короче говоря: то, что мы видели – не комната, а первая секция нисходящего коридора.

– Как здорово! – воскликнула Нефрет.

Эмерсон не обвинял её в преувеличении. Он нежно улыбнулся ей и похлопал по руке. Затем вопросительно посмотрел на Рамзеса.

Рамзес не издал громкого возгласа и не выразил удивления. Несколькими годами ранее он утверждал бы – правдиво или нет – что обнаружил те же самые факты. А сейчас просто кивнул:

– Отлично, отец.

– Вчера я убрал достаточное количество обломков на полу, чтобы доказать справедливость моей теории, – довольным тоном заявил Эмерсон. – Как далеко простирается проход, не могу сказать, но гробница явно намного обширнее, чем мы предполагали.