Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

Нефрет выпустила огромное облако дыма.

– Довольно неприятный вкус, – заметила она. – Но, кажется, кто-то привык к нему. Как я ушла? Я не лгала. Я надела чулки и вымыла волосы, как и говорила. А затем вылезла из окна и оседлала одну из лошадей, которых нанял профессор. Я должна вернуть её в ближайшее время, так что начинай говорить. Ты влюблён в эту маленькую дурочку, Рамзес?

– Нет.

– Я знала, что у тебя есть здравый смысл, но всё равно рада это слышать. – Нефрет одобрительно кивнула. – Я понимаю твои мотивы. Они, конечно, делают тебе честь, но я не верю, что ты сможешь долго следовать своему плану, даже если мы с Давидом тебя поддержим.

– Это не займёт много времени, – объяснил Рамзес. – От силы день-другой.

– Я так и думала. Тебе недостаточно довольствоваться её охраной. Ты хочешь выманить его и принудить к схватке.

Рамзес закусил губу, пытаясь сдержать гневный ответ. Она не могла этого подслушать; он не признался в этом даже Давиду. Иногда казалось, что она читает его мысли.

Он надеялся, что только иногда.

– Это наиболее разумный образ действий, – настаивал он. – Сама понимаешь, я не могу долго следовать за Долли по Луксору, а этот парень опасно непредсказуем. В следующий раз ему может вздуматься напасть на кого-нибудь из нас, особенно если матушка будет действовать в своей обычной манере.

Ему не пришлось вдаваться в подробности. Давид выглядел серьёзным, и Нефрет, перестав улыбаться, кивнула.

– У неё имеется привычка вставать на пути убийц, благослови её Небеса. Короче говоря, ты собираешься использовать мисс Долли в качестве приманки. Довольно хладнокровно с твоей стороны, Рамзес.

Она одобрительно улыбнулась ему. Рамзес решил, что никогда не поймёт женщин.

Ему было трудно убедить Нефрет не сопровождать их, и только после того, как он пообещал держать её в курсе происходящих событий – и подарил оставшиеся сигареты – она согласилась вернуться в дом. Он подсадил её на лошадь и стоял, наблюдая, как она исчезает в темноте.

– Если ты закончил, нам пора идти, – сказал Давид, стоявший у его локтя.

– Да, конечно.

Когда они двинулись в путь, Давид мягко произнёс:

– Я и не знал, что существует такая женщина, как она. У неё сердце мужчины.

– Лучше бы она не услышала, как ты это говоришь.

Давид рассмеялся.

– А тебе, друг мой, лучше бы не рассказывать ей о другом. Мне страшно подумать, что она в этом случае предпримет.

– О чём другом? А, о вызове Толлингтона. Просто мальчишеское хвастовство.

– И поделом ему будет, если ты примешь вызов, – довольным тоном заметил Давид.

– Пистолеты на расстоянии сорока шагов? – Рамзес издал тихий звук, максимально близкий к смеху – звук, который мало кто слышал, кроме Давида. – О подобном уже давно забыли, даже в Старом Доминионе. Или в Вирджинии[152]? Никогда не мог удержать в голове эти американские округа. Он попросту пытался произвести впечатление на Долли.

– И что, это произвело на неё впечатление?

– О да. Смотреть, как двое мужчин дерутся из-за неё – предел её желаний. Она, – рассудительно продолжил Рамзес, – маленькое кровожадное существо. Похожее на котёнка – мягкое, мурлыкающее, бессовестное и жестокое.

На следующее утро за завтраком Нефрет подтянула одну штанину до колена и с гордостью продемонстрировала чулок, заштопанный в двух местах. Штопка вся бугрилась. Я решила не упоминать об этом и не указывать на то, что некоторые могут счесть неподобающим показывать нижнюю конечность – даже в чулке – трём мужчинам[153]. Никто из них не проявил особого интереса, кроме Эмерсона, который одобрительно кивнул:

– Очень аккуратно, дорогая.

Я добавила свою похвалу и предложила ей надеть ботинки, что она и сделала. Рамзес объявил, что он быстро осмотрит гробницу, прежде чем приступить к собственному проекту. Солнце едва успело взойти над утёсами Восточного берега, когда мы отправились в путь; воздух был свеж, а длинные тени – прохладными и серыми.

Дюжина рабочих, опередив нас, убирали камни, приваленные Эмерсоном к двери, чтобы та удержалась на месте.

– Нет никаких признаков посторонних, – сообщил Абдулла.

Эмерсон кивнул.

– Даже нашим честолюбивым соседям из Гурнеха потребуется некоторое время, чтобы убрать завалы в коридоре. Если увидим что-нибудь интересное сегодня или завтра, то примем дополнительные меры.

Мы последовали за ним вниз по лестнице. Абдулла выглядел намного веселее. Изучение неизвестной гробницы вполне укладывалось в его мнение о том, чем должна заниматься археология. Эту точку зрения разделяло большинство археологов, в том числе, признаюсь, и я.

Сила и энергия Эмерсона были поистине сверхчеловеческими, но даже он смог убрать лишь небольшую часть обломков. Однако этого оказалось достаточно, чтобы доказать его правоту. За дверным проёмом теперь виднелся узкий участок первоначального каменного пола, который действительно спускался под тем же углом, что и потолок. Больше почти ничего не было видно; темнота царила в той области, где потолок соприкасался с обломками пола.

Со свечой в руке, склонив голову, Рамзес прошёл мимо меня.

– Хм-мм, – протянул он.

Поскольку из этого замечания не так уж много можно было извлечь, я снова поднялась по ступенькам. Абдулла опередил меня; один быстрый взгляд – всё, что ему требовалось, чтобы отдать людям распоряжения.

– Что ты думаешь, Абдулла? – спросила я.

– Хм-мм, – протянул Абдулла.

Я решила, что понимаю, почему он так груб со мной; это не имело никакого отношения к сложности задачи, которая, возможно, мне предстояла. Нет, его беспокоила странная мумия, которую мы нашли. Я размышляла о том, следует ли мне рассказать ему о том, что мы обнаружили, и затем поняла, что ему, вероятно, известна по меньшей мере часть правды – так или иначе – и что было бы глупо и жестоко не доверять ему полностью.

– Ты не знал об этой могиле, – констатировала я факт.

– Если бы я знал, то сказал бы тебе, Ситт.

– Na'am[154], конечно. Но кто-то знал, Абдулла. Бедную женщину, тело которой мы нашли вчера, поместили сюда не так давно.

– Не позже трёх последних сезонов.

– Откуда ты знаешь? – уважительно спросила я.

Суровое лицо старика расслабилось. Раньше мы, Абдулла и я, были партнёрами; ни один мужчина никогда в жизни не служил мне лучше. Моя сдержанность и отказ спросить его совета ранили его чувства.

– В гробнице была вода, – объяснил он. – Она оставила линию вдоль стены. Последний сильный дождь был три года назад. Вода не коснулась ни покрывал, ни рыхлой насыпи на полу.

– Я этого не заметила, – призналась я. – Ты – зоркий наблюдатель и проницательный человек, Абдулла. Сможешь поговорить с гурнехцами и узнать, известно ли кому-нибудь из них об этой гробнице?

– Ты думаешь, что какой-то мужчина из Гурнеха убил женщину и поместил её сюда?

У Абдуллы в том селе было много друзей и родственников. Он не одобрял, но понимал их закоренелую привычку грабить гробницы. Однако убийство было деянием совершенно иного порядка — грехом против Бога и преступлением, которое обрушит весь гнев властей на людей, предпочитающих избегать такого внимания.

– Я в этом сомневаюсь, – честно ответила я. – Более вероятно, что убийца был иностранцем. Но жители Гурнеха знают эти скалы, как другие люди – комнаты своих домов. Иностранец, чужак в Египте, не мог найти это место без посторонней помощи. Эта помощь могла быть оказана совершенно невинным человеком, Абдулла.