Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

Эмерсон пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Говард снисходительно улыбнулся.

– Да ну, Рамзес. Как ты мог определить возраст покрывал при свете единственной свечи?

– Потому что, – ответил Рамзес, – они усыпаны цветами, вышитыми шёлком.

***

Говард согнулся пополам от смеха.

– Как здорово, молодой человек! У тебя невероятное чувство юмора.

– Глупости! – воскликнула я. – Глаза обманули тебя, Рамзес.

Нефрет, извиваясь в объятиях Эмерсона, крикнула:

– Как мужчина может разобраться в шёлковой вышивке? Дай мне посмотреть.

Эмерсон ответил:

– Только с моего разрешения, юная леди.

Взгляд Рамзеса встретился со взглядом отца.

– Понадобятся фотографии, прежде чем мы её вынесем, сэр. Это довольно... необычное зрелище.

– Вот как,– протянул Эмерсон. – Значит, ты рекомендуешь раскопки?

– Я считаю, – ответил Рамзес со странной интонацией, – у нас нет иного выбора.

Он отказался описать увиденное, заметив, что никто из нас всё равно не поверит ему на слово. Хотя это заявление, несомненно, рассчитывало спровоцировать Нефрет (и меня), но было правильным; мы все хотели убедиться лично. Итак, Эмерсон спустился в яму и помог спуститься мне.

Свеча давала слабый свет, но его вполне хватило. Закутанная фигура лежала возле входа, ступнями к двери. Эмерсон глубоко вдохнул и выдохнул, прошептав молитву.

Рамзес был прав насчёт шёлковых цветов. Ткань покрывала тело, как льняное полотно, которое древние бальзамировщики применяли в качестве последнего внешнего савана. В древности использовали льняные полоски, чтобы перевязать саван на лодыжках, коленях, плечах и шее. Здесь же завязки были выцветшими атласными лентами – некогда синими, а теперь болезненно серыми. Лицо закрывала такая тонкая марля, что виднелись его черты, а волосы были аккуратно уложены, обрамляя голову длинными вьющимися прядями бледного золота.

Пока я смотрела, как загипнотизированная, меня посетило навязчивое чувство deja vu[125]. Мне не потребовалось много времени, чтобы идентифицировать воспоминание, вызванное этим зрелищем. Я никогда не видела такой мумии. Поскольку подобной мумии никогда не существовало, разве что в художественных произведениях. Герои романтических новелл постоянно натыкались на прекрасно сохранившиеся тела древних египтян или, в некоторых случаях, обитателей затерянной цивилизации. Эти останки всегда были женскими, удивительно красивыми, и обёрнутыми прозрачной тканью, едва скрывавшей их прелести. Несчастного молодого джентльмена, нашедшего их, мгновенно охватывала безнадёжная страсть.

– О Боже, – пробормотала я.

– Как всегда, mot juste[126], Пибоди. – Эмерсон убрал руку и протянул мне свечу. Взяв кусок доски, который вытащил Рамзес, он наложил её на отверстие и плотно вбил на место кулаком. Что вызвало возмущение Нефрет, стоявшей на краю ямы и смотревшей вниз.

– Скоро всё сами увидите, – бросил Эмерсон, вытолкнув меня из ямы и поднимаясь, чтобы присоединиться ко мне. – Абдулла, пусть люди… Нет. С места не двигайся, пока я не вернусь. Пибоди, оставайся с ним и убедись, что никто здесь не появится. Остальные пойдут со мной.

Последние слова он выпалил на ходу, шагая по разбитой земле так, что мог бы опередить иного бегуна. Остальные поспешили за ним. Нефрет держала Рамзеса за руку и засыпа́ла его вопросами.

Я стряхнула пыль с камня и села.

– Он не хотел, чтобы вы шли вместе с ним, – объяснила я Говарду, который неуверенно попытался двинуться вслед за Эмерсоном. – Не желаете ли глоток холодного чая?

– Нет, спасибо. – Говард перевёл взгляд с меня на Абдуллу, который устроился на земле, приподняв колени и скрестив руки, и, не мигая, смотрел на меня. – Куда он ушёл? Что там? Почему он…

– Вам лучше выпить чаю, – перебила я, исследуя корзину с едой, которую приказала принести. – Апельсин? Сэндвич? Варёное яйцо?

Я бросила ему яйцо и передала корзину Абдулле. Он взял её, не сводя глаз с моего лица, и я отвернулась, опасаясь грядущего разочарования. Бедняга! Он знал, что Эмерсон не отреагировал бы так, если бы находка не была действительно выдающейся, но для Абдуллы это слово подразумевало археологическую находку. Он пропустил мимо ушей то, что для него ничего не значило – описание Рамзесом шёлковой вышитой одежды; он надеялся на безмятежное захоронение, ещё более прекрасное, чем захоронение Тетишери, сверкающую золотом мумию, могилу, наполненной чудесными вещами.

– Эмерсон пошёл за определёнными материалами, – объяснила я, недоумевая, как лучше всего сообщить плохие новости Абдулле. – Он также должен уведомить полицию, но, насколько я знаю Эмерсона…

Абдулла хрюкнул, как человек, получивший удар в живот. Говард воскликнул:

– Почему, чёрт возьми, он должен уведомить полицию?

– Вы без надобности затянете мой рассказ, если продолжите перебивать меня, Говард. Придётся вызвать власти, потому что… – Я не могла смотреть на Абдуллу. – Потому что описание Рамзесом длинных золотых волос и шёлковых покрывал, к сожалению, было точным. Мумия в этой гробнице не принадлежит древнему египтянину. Это мумия человека, который встретил свою смерть в течение последних нескольких лет; вернее, в течение последнего десятилетия.

Тихо и медленно, с достоинством трагической музы, Абдулла склонил голову на скрещённые руки.

– Но…но… – пробормотал Говард. – Это вряд ли может быть мумией, если она настолько свежа. Вы имеете в виду тело… труп… скелет?

– Ну, об этом я не могу сказать без детального изучения, – ответила я, ударив яйцом о камень и принявшись сдирать скорлупу. – Однако останки, по-видимому, настолько сохранились, что последнее слово, по крайней мере, не соответствует действительности. Я отчётливо видела очертания носа под марлей, скрывающей лицо. У скелетов, как вы знаете, нет носового придатка. Он состоит из хряща, который…

– Миссис Эмерсон! – завопил Говард. Я замолчала и укоризненно посмотрела на него. – Прошу прощения, – продолжил он более сдержанно. – Мне не следовало кричать на вас, но это самая странная вещь, которую я когда-либо слышал.

– Нет, – послышался приглушённый голос. – Ничего странного. Она их часто находит. Свежих мертвецов.

– Отнюдь не специально, Абдулла. Во всяком случае, этот нашла не я. А Рамзес. Съешь варёное яйцо, это пойдёт тебе на пользу. Честно говоря, это один из самых необычных трупов, с которыми я сталкивалась. За исключением волос, которые не перевязаны лентой, а заплетены в старинную причёску. Более или менее, – поправила я и замолчала, чтобы откусить от яйца. – Внешнее покрытие выполнено из шёлковой парчи и обвязано атласными лентами. Как вам