Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

Достигнув дна Долины, я обнаружила, что Эмерсон разговаривает с Ахмедом Гиригаром, реисом египетских сторожей или гаффиров. Теоретически их обязанности заключались в охране гробниц от вандалов, воров и посторонних посетителей. На практике же основная деятельность заключалась в выдавливании бакшиша[91] из туристов, которых они допускали к могилам. С тех пор как Говард занял пост инспектора Верхнего Египта, он многое сделал для улучшения условий в Долине – в частности, воздвиг железные ворота перед наиболее важными гробницами, расчистил несколько тропинок от острых камней и тяжёлых валунов, усеивавших территорию, и нанял сторожей. Действительная польза от гаффиров оставалась под вопросом: это были местные жители и, как и все местные, очень бедные. Полагаю, немногие из них отказали бы посетителю в чём-либо, если предлагалась достаточно высокая цена, а некоторые из сторожей сами продавали на сторону украденные предметы старины.

Несмотря на это, реис Ахмед пользовался уважением как Говарда, так и Эмерсона. «Он честен, если ему это выгодно» – такова оценка Эмерсона, не более циничная, чем его оценки большинства людей.

Рамзес задержался, чтобы обменяться комплиментами с реисом Ахмедом («Высокий и красивый, как твой досточтимый отец, доставляющий удовольствие женщинам...»), а остальные пошли дальше. Я радовалась, что на мне крепкие ботинки, но завидовала (даже если приходилось сожалеть) непрофессиональной, но такой удобной одежде Эмерсона. Жар падал сверху и поднимался снизу, отражаясь от поверхности, слепившей своим белоснежным сиянием. Ручейки пота стекали по лицу, и моя рука, от запястья до кончиков пальцев охваченная очень большой, очень тёплой рукой Эмерсона, казалась засунутой в мокрую шерстяную варежку. На неровной каменной стене справа от нас я увидела один из номеров мистера Уилкинсона – число 19; насколько я помнила прочитанное, это была могила принца Рамессидов[92] с многосложным именем. Бельцони[93] обнаружил гробницу ещё в 1817 году, но теперь вход был почти полностью заблокирован обломками.

– Стой, – приказала я, уводя Эмерсона в тень. – Я хочу поговорить с тобой.

– О чём?

– Во-первых, о твоей неспособности открыть мне свою истинную цель. Ты не собирался навещать Говарда. Его там не будет; как и все разумные раскопщики, он прекращает работу в самое жаркое время дня, и чрезвычайно невежливо – исследовать гробницы, где трудятся другие, без их…

– Да, да, – перебил Эмерсон. Он изучал меня с лёгким любопытством. – Жарковато, правда? Неудивительно. Почему ты настаиваешь на том, чтобы надеть куртку и застегнуть рубашку до подбородка? У Нефрет больше здравого смысла: она сняла свою.

Я резко обернулась и с облегчением увидела, что неправильно поняла его замечание. Он говорил не о рубашке Нефрет, а о её куртке, которую нёс Давид.

Рабочая одежда девушки, как и моя, состояла из ботинок и брюк внизу, рубашки и куртки наверху. Теперь её костюм походил на одеяния Рамзеса и Давида, потому что она закатала рукава, расстегнула верхние пуговицы и шла лёгкой мужской походкой. Но никто бы не принял её за мальчика, даже если бы волосы не были спрятаны под пробковым шлемом. Пол Нефрет определяло не только изящное, цветочно-белое лицо. Штаны при стирке явно сели.

– Немедленно надень куртку, Нефрет! – прикрикнула я.

– О, тётя Амелия, это на самом деле необходимо? Так чертовски жарко!

– И не ругайся.

– Это не ругань, – возразил Рамзес. – Слышала бы ты её, когда она действительно злится. – Он уклонился от игривого удара, который Нефрет попыталась ему нанести, и продолжил: – Могила Хатшепсут прямо впереди. Я не слышу никаких звуков работы; возможно, мистер Картер закончил на сегодня.

Эмерсон хмыкнул, тем самым продемонстрировав своё презрение к раскопщикам, свернувшим работу из-за каких-то жалких ста градусов тепла[94].

– И всё равно я бы хотела взглянуть, – сказала Нефрет.

Рамзес и Давид немедленно заявили о своих аналогичных намерениях, и трио двинулось в путь. Дорога была крутой и довольно неровной; эта часть Долины редко посещалась туристами, поэтому Ведомство древностей не позаботилось об облегчении доступа.

Как и повсюду в Фиванских горах, противоположная стена вади была изрыта дырами и трещинами. Место было безлюдным, если не считать неподвижного свёртка ткани у подножия утёса – одного из стражников, погрузившегося в дневной сон. Пыльная одежда так хорошо сливалась с камнями, что ранее я его не заметила. Единственное, что я видела – подошвы его босых ног, и казалось, что он спит не менее крепко, чем англичанин, отдыхающий на мягкой перине. Тем не менее, обращаясь к мужу, я понизила голос:

– Как я уже говорила, Эмерсон, я знаю, с какой целью ты пришёл сюда. Ты надеешься найти таинственную гробницу, о которой писал наш анонимный корреспондент.

Эмерсон прислонился к валуну и начал набивать трубку.

– На этот раз твоя привычка делать поспешные выводы сослужила плохую службу, Пибоди. Я сожалею, что вынужден был сообщить…

– Что нет могилы под номером «Двадцать-А». Я и так это знала.

– Знала? Тогда почему, чёрт возьми, не обмолвилась ни словом?

– По той же причине, что и ты. – Я ласково улыбнулась ему, и у него хватило совести выглядеть смущённым. – Наши размышления следовали по одному и тому же пути. Число указывает на гробницу, о которой никто не знает, кроме нашего таинственного собеседника. Обозначив её таким образом, он дал нам ключ к её местонахождению. Она находится где-то между двадцатой и двадцать первой. Гробница Хатшепсут, номер 20, находится в конце малого ответвления вади, поэтому мистер Уилкинсон должен был двинуться обратно в главную Долину после того, как пронумеровал её. Если мы начнём с гробницы Хатшепсут и будем следовать по утёсу к могиле 21…

Эмерсон вздохнул так глубоко, что пуговицы на рубашке чуть не отлетели.

– Я не собираюсь тратить время на такую ерунду, Пибоди.

После чего мы пошли к детям, которые, как я и ожидал, учинили спор. Нефрет насмехалась над Рамзесом, потому что он отказывался как войти в гробницу Хатшепсут, так и позволить ей самой сделать это, а Давид безуспешно пытался их примирить.

Перспектива, безусловно, не была заманчивой. Над наклонным туннельным входом отвесно взмывали в небо скалы. По обеим сторонам возвышались холмы рыхлой осыпи, смытой до дна Долины ливнями и погодой. Некоторые из курганов образовались из обломков, отколовшихся