Старая любовь - новые неприятности - Марина Серова

— А вы действительно могли ее подсидеть? — поинтересовалась я.

— Не хочу хвастаться, но я и вправду очень хороший преподаватель, знаю работу изнутри, подготовила с первокурсниками несколько перспективных программ. А тот конкурс был знаковым, займи я на нем призовое место, появилось бы еще одно очко в мою пользу. А у Головашиной уже было несколько серьезных проколов, поговаривают, что ее вот-вот снимут. Только зря она боялась — я на руководящую работу не рвусь, меня больше привлекает творческая сторона, сцена. А все эти административно-хозяйственные хлопоты, — Кристина пошевелила в воздухе длинными тонкими пальцами, — все это не мое.

Я молча выслушала эту пространную тираду, убедившись, что моя первоначальная догадка верна — за неприязнью заведующей к подруге Виолетты крылись тривиальные производственные перипетии. Едва ли найдется полностью свободный от них трудовой коллектив, вот и хореографическое училище не стало исключением.

— Может, если бы не Головашина, и Вета была бы сейчас жива и здорова. — Внезапное заявление Кристины застало меня врасплох.

— Почему вы так считаете? — Я буквально впилась взглядом в лицо собеседницы.

Она спокойно пояснила:

— Если бы не Головашина с ее стервозностью, я была бы вместе с Виолеттой на том проклятом конкурсе. Уж я бы смогла ее отговорить от знакомства с Белорецким. Так бы прямо и сказала: «Зачем тебе этот дедуля?»

Я разочарованно вздохнула. Ох уж это сослагательное наклонение. Никогда не могла понять эту странную потребность рассуждать в стиле «что было бы, если бы…».

— А о Никите вам что-нибудь известно кроме того, что он встречался с Виолеттой? — спросила я, рассчитывая извлечь хоть какую-то крупицу информации, пригодную для расследования.

— Да практически ничего, даже фамилию его не знаю. — Кристина покачала головой. — Могу лишь сообщить, что он жил где-то по соседству, тоже в панельке в Трубном районе, как и Виолетта. А чем занимался и каков его круг общения, понятия не имею. Виолетта об этом не распространялась, а я не спрашивала.

Сказав это, Кристина украдкой бросила взгляд на часы. Но я и так уже поднялась и направилась к выходу, понимая, что выудила из визита в покровский филиал все хоть сколько-нибудь полезные сведения. Видимо, заведующая не погрешила против истины и покойная Виолетта Дорошева действительно была очень скрытной молодой женщиной.

Вернувшись домой, я сразу же направилась в душ — хотелось поскорее смыть «танцевальные впечатления», как окрестила я нахлынувшие на меня сложные чувства после двойного визита к профессиональным хореографам.

Ирония обычно помогала мне настроиться на рабочий лад, однако на этот раз старый, многократно испытанный способ не спешил давать должного эффекта. Слишком уж плотным оказался клубок из эмоций, сквозь которые робко пытались пробиться ниточки логических построений. И теперь мне предстояло очистить эти нити от эмоциональных наслоений, чтобы превратить их в стройную логическую цепь, в которой не осталось бы ни единого сомнительного звена.

Натянув домашние брючки и футболку, я наскоро перекусила и уютно расположилась на диване с блокнотом руках. Разделив вертикальной чертой лист на две равные части, я принялась методично отделять факты от впечатлений.

Первым под разбор попал Солодилов. Пенсионер-акционер, мысленно съехидничала я, вспомнив, как кардинально изменился тон упомянутого фигуранта, едва я затронула тему акций. Итак, наличие акций — это факт. Явное нежелание, граничащее с агрессией, Солодилова обсуждать эту тему даже косвенно — это эмоции. Его, Солодилова, эмоции, за которыми могут таиться новые факты. Кроме того, оставались еще двое приятелей Белорецкого (тоже акционеров?), принимавших участие в похоронных хлопотах. Значит, не чужие люди, могут подкинуть новую пищу для размышлений.

Сделав необходимые пометки, я подвела под ними жирную черту, завершив тем самым рассмотрение вопроса Солодилова. Пока только в своем блокноте.

Теперь быстренько пробежимся по пунктам, относящимся к беседе с Варварой Дмитриевной, Головешке, как непочтительно отзывалась о ней Кристина. Тему Варфоломеевой разберем позже, а вот заведующая порадовала ярким созвездием эмоций. Тут и восхищение Виолеттой (возможно, искреннее), и скорбь по поводу ее трагической гибели (с моей точки зрения, опять-таки непритворная). И еще откровенная враждебность по отношению к Кристине — никак не удается избежать упоминаний о ней в пункте Варвары Дмитриевны. Но есть и любопытная деталь — в своих откровениях заведующая описала некоторые особенности характера Белорецкого. И что особенно интересно — почти в тех же выражениях, что и моя клиентка. Две незнакомые друг с другом женщины выдали практически идентичное описание Артемия Витальевича, в котором он предстает этаким вальяжным ловеласом, тонким ценителем женской красоты и при этом донельзя бесцеремонным и эгоистичным.

Ну и, конечно же, Варвара Дмитриевна направила меня к Кристине Варфоломеевой, оказавшейся, похоже, единственной подругой Виолетты. Из беседы с Кристиной я почерпнула гораздо больше информации, с которой еще предстоит поработать.

Осчастливив Варвару Дмитриевну плюсиком — заслужила как-никак, — я принялась раскладывать по полочкам сведения, полученные уже от Кристины.

Что дают нам эмоции? Скрытность Виолетты, ее необщительность, но в то же время романтизм, о котором упоминала Кристина, могли свидетельствовать о противоречивости натуры погибшей девушки. Эмоциональная неустойчивость сыграла с Виолеттой злую шутку, подтолкнув совершить непоправимый шаг. Возможно, внесло свою лепту убийство Никиты.

Тут я нарисовала два маленьких кружочка, подписав под первым «Никита», под вторым — «Виолетта», и соединила эту пару прямой линией. Две смерти, одна за другой. А следующая смерть — самого Артемия Белорецкого.

От второго кружочка потянулась прямая линия, конец которой венчала стрела, направленная прямо в голову Белорецкого. То есть, конечно же, в третий кружочек, под которым появилась его фамилия. Эта незамысловатая схема должна была иллюстрировать реплику Белорецкого. Ведь, со слов моей клиентки, он заявил, что все это направлено против него, причем с самого начала.

Вот только эту ли схему он имел в виду, делясь своими опасениями с Вероникой Георгиевной? Может быть, его беспокоило нечто иное, не имеющее к двум смертям никакого отношения.

Я потянулась к телефону, прикидывая, к кому лучше обратиться, чтобы получить более подробные сведения о нераскрытом убийстве Никиты, — опять к Володьке Кирьянову или моему бывшему сокурснику Андрею Мельникову. Кирьянов, конечно же, ведает всем и вся относительно особо тяжких преступлений, и после недолгих колебаний я остановила выбор именно на нем. Будем надеяться, что в этот раз Владимир Сергеевич не отправит меня к другому следователю.

— Володь, сможешь уделить мне полчасика? — начала я с разбега, едва Киря отозвался. — Ну очень нужное дело, — добавила я, подпустив умоляющие нотки.

— Ну,