Длинные тени - Дэвид Балдаччи

– Ладно. И что?

– Он сказал, что окликал вас примерно в десять тридцать. Услышал вас на улице.

– Я был на балконе, готовился к первому «Зуму» в полночь. Я отозвался.

– Перри также сказал, что слышал вас время от времени примерно с одиннадцати тридцати, пока не зашел в квартиру и лег в постель около трех. Он помнит, что видел время на своем планшете.

– Вот потому он и знал, что я не мог быть в доме у Джулии в то время, когда ее убили. Никто не может быть в двух местах одновременно.

– Да нет, типа может.

– Как?

– Друг Тайлера сказал, что вы записываете свои практические занятия.

– Это верно.

Декер поднял телефон.

– Вы записали свое «гонконгское практическое занятие» в тот вечер в голосовую заметку на своем телефоне.

– И что? Я часто так делаю.

– У нас никогда не было особых оснований рассматривать эту заметку, пока не всплыло алиби Лу Перри, и мне в голову пришло несколько вариантов. Мы воспроизвели запись для Перри. Он сказал, что почти дословно слышал это в ту ночь между часом и почти двумя.

– Конечно! Тогда я готовился ко второму «Зуму» с клиентом из Гонконга.

– Нет, между часом и двумя не готовились. – Декер снова показал телефон. – Голосовые заметки сопровождаются метками времени. Вы начали записывать свое гонконгское практическое занятие в десять пятьдесят, то есть вскоре после того, как Тайлер пошел спать, и закончили без пяти минут в полночь.

– Тогда как Перри мог услышать его в час, черт возьми?

В ответ Декер открыл французские двери, вышел на балкон и положил телефон на парапет балкона высотой по пояс.

– Вы положили его сюда, включили громкость на полную, нажали на воспроизведение и ушли. Это заставило Перри считать, что вы все время были здесь. Вы взяли электровелосипед Тайлера, стоящий в прихожей, и, скорее всего, снесли его по задней лестнице. На велике с мотором вы могли одолеть две мили за несколько минут. Вы отправились к дому Джулии. Убили ее. А после вернулись с большим запасом времени, чтобы помыться и провести свои следующие переговоры в два часа.

– Это безумие.

– Вы записывали видео сеансов «Зума», Барри. Мы их смотрели. Между первым и вторым вы переодели рубашку. Почему бы это?

– Я… я что-то пролил на рубашку.

– Геолокатор на вашем телефоне показывает, что в ту ночь он с места не сдвинулся.

– Потому что я не выходил отсюда в ту ночь. Слушайте, все это бред сивой кобылы. Хороший адвокат не оставит от него камня на камне. Вы считаете, что я убил жену, вернулся сюда и провел «Зум»?!

– Раньше вы употребляли слово «искромсал». Как же вы это узнали? Да просто это сделали вы.

– Вы рехнулись!

– Перри сказал нам, что он снова окликал вас около двадцати минут второго. Но вы ему не ответили.

– Очевидно, не слышал. Сосредоточился на подготовке к следующему «Зуму».

– Нет, ничего подобного. Вероятно, вы еще были в доме Джулии. Покончили с ней, подкинули свои улики и приехали обратно сюда. В этот час ночи ни в лифте, ни на лестнице никто не видел, как вы возвращаетесь с велосипедом и в окровавленной одежде. Вы помылись, переоделись, бросили кровавые вещи в стиральную машину и подготовились к следующему сеансу «Зума». Позже вы приняли душ, чтобы окончательно избавиться от грязи.

– Все это домыслы, не более.

– А res ipsa loquitor?

Дэвидсон просто смотрел на него.

– Тайлер подчеркнул эту формулировку в юридическом словаре у себя в спальне. Эта фраза была в записке, оставленной рядом с телом Джулии. Сегодня утром я поговорил с судмедэкспертом. Она сказала, что когда Тайлер пришел на опознание – потому что вы были так расстроены, что пребывали не в состоянии, – записка в пакете для улик лежала на видном месте и отчетливо просматривалась. Я думаю, Тайлер ее видел. И, полагаю, он слышал, как мать употребляла эту фразу прежде. С вами. И хотел знать, что она означает.

– Не впутывайте сюда моего сына! – предостерег Дэвидсон.

– Не уверен, что это возможно, Барри. Как я это вижу, вашу жену убили либо вы, либо Тайлер. Или вы сделали это, а он замел за вами следы. Укрывательство означает для него тюремный срок. Так что он может распроститься с мечтами о колледже.

– Бред сивой кобылы! – Дэвидсон бросился на Декера, но тот легко оттолкнул его. Барри отлетел к своему столу.

– Я вас засужу на хрен! – заорал он.

– А еще он смотрел информацию о биполярных расстройствах. Он думает, что вы им страдаете?

– Мой сын любит меня.

– Да, несомненно… Так вы собираетесь сказать нам правду и спасти его? Или потащите сына за собой?

– В каком это смысле он замел за мной следы? – мрачно поинтересовался Дэвидсон, медленно поднимаясь на ноги.

– Он выстирал вашу одежду в ту ночь. Должно быть, на ней еще оставались пятна даже после стирки. Потом намеренно пролил вашу выпивку, когда мы встречались с вами и с ним в самый первый раз. Он сделал это, чтобы снова загрузить вещи в машину. Вероятно, чтобы вымыть кровь из машины и сушилки и все такое. Хотя добиться этого полностью невозможно. Это мы проверим следующим делом. Как только кровь Джулии Камминс будет обнаружена в одном из ваших сливов, Барри, все кончено, для вас обоих. Так что же это будет? Вы один или оба?

– Вы сукин сын, – рыкнул Дэвидсон. – Урод!

Положив ладонь на рукоятку пистолета, Уайт сделала шаг вперед.

– Это не решение, Барри. Так от проблемы не избавишься.

– Да что вам от меня надо?! – взвыл Дэвидсон.

– Очень просто, – произнес Декер. – Правду.

Барри медленно осел на пол, сжимая голову ладонями.

Сев в кресло, Амос посмотрел на него сверху вниз.

– Должно быть, вы были ошеломлены, войдя в дом Джулии и увидев труп. А она, наверное, стояла над ним на коленях. Она состряпала враки о необходимости охраны и не пускала в свой дом других мужчин. Она боялась того, как вы можете отреагировать, не так ли? Что вы натворили такого, что она боялась вас, Барри? Только слежка или что-то еще?

Он выпрямился, опершись спиной о ножку стола, и утер глаза.

– Я наговорил какого-то говна… А она наделала делишек. Но она этого заслужила. Ушла от меня, когда я в ней нуждался. Тайлера развод опустошил, а ей было насрать. Вечно проедала мне плешь только потому, что я просто наслаждался жизнью. Мне хотелось ходить на вечеринки, веселиться и чувствовать себя молодым. Так нет, она и слышать