Сам себе приговор - Николай Иванович Леонов

Орлову он позвонить не успел – начальник сам позвонил, едва Лев Иванович только подумал о нем.

– Интересно, как ты угадал, что я только что собирался тебе перезвонить? – спросил Гуров, даже не поздоровавшись.

– На то я и начальник, чтобы знать все помыслы и дела своих подчиненных, – усмехнулся Петр Николаевич. – Вот был бы ты моим начальником, так знал бы, что я начинаю нервничать всякий раз, когда ты пропадаешь с моих радаров. Почему вчера не перезвонил и не доложил, как идет расследование?

– Не получилось позвонить, – вздохнул Гуров, мысленно разведя руками. – Пришел домой и сразу упал спать. Ты не забыл – я предыдущей ночью почти глаз не сомкнул?

– Почти – не считается. И это для меня не оправдание. Ну да ладно. Рассказывай коротко, что у тебя там. Как все движется?

– Если коротко, то подозреваемый у нас уже есть, и в убийстве он признался.

– Отлично, – обрадовался Орлов. – Значит, ты сегодня сможешь уже приступить к написанию бумаг.

– Ты же мне дал неопределенное время для расследования, так что не факт, что я прямо сегодня и приступлю к бумагам.

– Ты же сам сказал, что убийца найден, – опешил от такого ответа Петр Николаевич.

– Найден, но история эта куда как более запутанная, чем казалась мне на первый взгляд. Тут вот какое дело…

Гуров рассказал Орлову обо всех событиях, которые произошли за последние сутки – и о бегстве Светланы Тарасовой с несовершеннолетней дочерью от мужа, и о ее паспорте, который неведомым способом попал в руки аферистки Калинки, и о том, как Витютнев убил Калинку, застав за кражей его имущества. Закончил он рассказ такими словами:

– Есть у меня сомнения относительно утверждений Тарасова, что его жена с дочерью и вправду бежала от него к другому мужчине. Как бы в этой истории не было чего посерьезней простого побега.

– Подозреваешь, что он мог убить жену? – после недолгого молчания заговорил Орлов. – Ну ладно, жену. А ребенка – тоже убил?

– Не знаю, убил он их или не убил, но вся эта история мне не нравится. Много в ней всякого вранья, как мне кажется, со стороны Тарасова… Да и все эти странности с молчанием якобы сбежавшей к другому мужчине жены мне тоже не нравятся. Светлана Тарасова ведь даже ни матери, ни сестре ничего не сказала и уже три недели никому из родственников не звонит. Хочу проверить свою версию. Если найду женщину с ребенком живыми и невредимыми, то и хорошо. А если нет?

– А что Чижов? Он тебе еще нужен? – поинтересовался Орлов.

Гуров совсем забыл о Юре и вспомнил только сейчас, когда Петр Николаевич напомнил ему о нем.

«Наверное, это он мне звонил с того самого, незнакомого мне номера», – подумал Лев Иванович, вспомнив высветившийся на айфоне неизвестный номер в пропущенных звонках.

– Ты мне его на два дня дал? Дал. Так пускай он пока сегодня при мне побудет. На всякий случай. Добро?

– Ладно, – нехотя согласился Орлов. – Все равно ведь по-своему сделаешь.

– Не утрируй, – насмешливо отозвался Лев Иванович. – Я не такой уж и тиран, как тебе кажется. Кстати, а вот и сам Юра идет. Сейчас мы с ним кое-что обсудим, а потом я уже решу, отпускать его от себя или нет.

– Вот, а говоришь, что не тиран, – хохотнул Орлов. – Не я, начальство, у тебя решаю, когда сотрудника отзывать, а ты, мой подчиненный, ставишь мне условия.

– Я ведь не просто так, а для дела стараюсь, – притворно обиженным голосом заметил Лев Иванович и, распрощавшись с Петром Николаевичем, протянул для приветствия руку подошедшему Чижову.

– А я вам звонил, Лев Иванович, но вы, наверное, заняты были, – поздоровавшись, сказал молодой оперативник. – Решил сам приехать.

– Правильно решил, – одобрительно кивнул Гуров. – Рассказывай, что узнал о Юркове.

– Может, внутрь зайдем, а то я замерз как собака, – поежился Чижов.

– Пойдем в кабинет Углова, – после секундного раздумья предложил Лев Иванович, и они вошли в управление.

В кабинете никого не было. По всей видимости, Илья Викторович уехал вместе с подозреваемым и группой специалистов откапывать голову Барковой. Гуров прошел к тумбочке, на которой стоял электрический чайник и, заглянув в него, сказал:

– Полный. Где-то я видел у них тут и кружки, и заварку. Будешь чай?

– Буду все горячее, – ответил Чижов.

Поставили кипятить воду и заварили черного крепкого чаю. Пока Лев Иванович насыпал заварку и разливал в кружки кипяток, оперативник рассказывал, с кем и о чем он сегодня разговаривал по поводу личности и характера Юркова. Оказалось, что и сестра, и все, кто работал сейчас с Сергеем Александровичем, отзывались о нем хорошо и все чуть ли не в один голос утверждали, что Юрков ведет себя открыто и в связях ни с кем подозрительным замечен не был.

Общался бывший осужденный только с сестрой, сослуживцами и еще с одной женщиной, которую сестра, по ее же собственным словам, прочила ему в жены. По словам сестры Юркова, Леды Александровны, женщина эта была очень красивая, и ее брат был влюблен в нее чрезвычайно. Но кто она и кем работала, Неумывайко не знала. Брат о ней не рассказывал никому, даже когда сестра его об этом просила, отделывался парой общих фраз ни о чем. Правда, в последнее время Илона, так звали женщину, куда-то пропала и не отвечала на звонки брата. Сергей, опять же, по словам сестры, очень о ней беспокоился и даже хотел пойти в полицию и заявить об ее исчезновении.

– Надо бы нам этого Юркова пригласить на опознание, – заметил как бы между прочим Лев Иванович, а потом, вспомнив, что Чижов не в курсе последних событий, рассказал ему о том, кто на самом деле была убитая женщина, дело которой они сейчас расследуют.

– Он что, не знал, что она аферистка? – удивленно задал чисто риторический вопрос Юра. – Она, может, и его вокруг пальца собиралась обвести, и его сестрицу при удобном случае обворовать? Я был у Неумывайко в квартире, живут братец с сестричкой далеко не бедненько и даже не средненько. Видать, муж у Леды Александровны был какой-то чиновничьей шишкой или бизнесменом.

– Может, и не знал, а может, и подельником ее был. Помогал вещички краденные вывозить и сбывать, – задумчиво отхлебывая чай, ответил Лев Иванович. – Но это, Юра, уже не нам с тобой выяснять. Пусть теперь с этим делом Илья Викторович сам возится. У меня другие заботы образовались.

– Вы по поводу пропажи Тарасовой и ее