Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

Айнур помолчала, собираясь с силами, а потом рассказала, что она придумала.

Маевский решил было после всего увиденного, что утратил способность удивляться. Она лопнула с тихим звоном, когда Айнур извлекла из чехла первую матрешку. Простодушные розовые бутоны, нарумяненные щечки и завитки на платке – вот что доконало Маевского.

Между прочим, Айнур вернула урну внутрь этих трех хранительниц. Могла бы просто так засунуть ее в рюкзак. Но она под тяжелым взглядом Буровой закрывала матрешек одну за другой, причем еще и следила, чтобы рисунок совпал.

Оказалось, что удивление никуда не делось. Маевский так изумился, что у него даже слов не нашлось.

– Айнур, это невозможно, – сказал он наконец.

– Почему?

– Потому что… – Он бессильно помахал в воздухе рукой и спохватился, что в ней по-прежнему зажата «Оса». – Да блин… Потому что она не может действовать без своего Павлуши, – нашелся он. – А вернуть ей Павлушу мы не можем! Она сразу нас положит мордой в пол.

Айнур сосредоточенно покивала. Он буквально чувствовал, как ее маленькие острые мысли ищут выход из лабиринта. Эти стены для нее не были непреодолимыми. А если бы и были, она прогрызла бы себе путь.

– Ты осознаешь вообще, что нас там грохнуть могут как нефиг делать? – тихо спросил Маевский.

Она кивнула и отмахнулась, как от чего-то малозначимого. Какую-то новую идею Айнур явно нащупала, потому что вернулась в кухню и придвинула табуретку к Буровой.

– Михаил Степанович у Калинникова. – Айнур не стала тратить времени и сразу перешла к делу. – Мы его оттуда вытащим. Ты нам для этого нужна.

Бурова смотрела на нее не мигая.

– Надо загипнотизировать охрану. Войти внутрь. Отыскать Гройса. Вывести наружу. И чтобы мы уехали. Все. Тогда получишь Павлушу обратно.

Глаза Буровой по-прежнему напоминали два тухлых болота, но теперь в них мелькнуло подобие жизни. Словно под слоем ряски сверкнул малек, серебристая иголочка.

– Я без сына не могу… – начала она.

– Придется, – прервала Айнур. – Рюкзак останется у меня. Если ты не сможешь сделать того, что нам нужно, Павла больше не увидишь.

Бурова осела еще сильнее, расплылась, как куча подтаявшего грязного снега.

– Невозможно.

– Ты раньше не пробовала, – уверенно сказала Айнур.

Еще одна рыбка в илистой грязной воде. Мгновенный росчерк чешуи.

Маевский осознавал, что если Айнур права, они своими руками вручают Буровой оружие против самих себя. Никакого Павлушу они, естественно, не отдадут, но если та научится вводить в гипноз и без него, участь их незавидна. «Да она по-любому незавидна, – оборвал себя Никита. – Что ты разнылся».

Один черт кто-нибудь доберется до них, не Католик, так Калинников.

* * *

Когда шлагбаум отъехал вбок, Маевский удивился. В глубине души он был уверен, что транспондер не сработает. Это была магия Гройса, и действовала она только рядом с ним. Но Гройс неизвестно где, а они – тут, в «мерседесе», медленно катятся по дороге, и даже сонный охранник на въезде не провожает их взглядом.

Бурова сидела рядом с Никитой. Айнур с Павлушей – сзади. Он так и подумал: «Айнур с Павлушей», и, поймав себя на этой мысли, вздрогнул.

Бурова больше не единственный псих тут.

Они все чокнутые.

Им пришлось, само собой, развязать ей руки. Была бы воля Маевского, он бы ее посадил на строгач, как алабая. И током бы еще шарашил время от времени. Вместо этого они ее освободили, и всю дорогу Бурова растирала запястья. Медленные однообразные движения нервировали Никиту.

Но Бурова вела себя спокойно. Смотрела в окно. Как-то проявила себя только раз, когда Маевский включил радио, чтобы не ехать в давящей тишине, и она без единого слова его выключила.

Ну и ладно, покладисто сказал он себе, тишина так тишина.

Рассвело только час назад. В поселке пели птицы, солнце било прицельно Маевскому в глаз, в загоне для лошадей никого не было. Прекрасная утренняя пустота. В такие часы хорошо сидеть с удочкой над затуманенной водой. Выкуривать первую сигарету на балконе. По лесу идти, помахивая пустой корзиной. Что угодно хорошо делать, кроме того, что делали они.

– Ты из этого парка ее увез? – неожиданно спросила Айнур.

Никита встрепенулся.

– Ага… Только мы выходили с другой стороны, чтобы…

Он взглянул на Бурову и прикусил язык. Та выглядела погруженной в свои мысли, но трепать лишнего перед ней незачем.

Калинникова оказалась хладнокровной старушкой. Может, привыкла черт знает к чему за столько лет жизни с сынком-бандитом. «Нет, Калинников мать оберегал, – возразил себе Маевский. – Его разборки ее никак не затрагивали. Она, поди, до сих пор убеждена, что мальчик занимается благотворительностью. А девки-азиатки – это подопечные его фонда “Рука дающая”».

За себя она не беспокоилась, а вот песика прижимала к груди тревожно, точно малое дитя. Гройс в очередной раз оказался прав. В том, что Никита не причинит им вреда, ее окончательно убедили не его многословные заверения, а две пластиковые миски: одна для сухого корма, другая для воды. От корма Калинникова отказалась: «У Рафаэля специальное диетическое питание». А вот попить шпица отпустила. «Две миски за сто пятьдесят рублей – лучшая психотерапия для жертв похищения», – про себя сказал Маевский, наблюдая, как старушка понемногу расслабляется.

Он свернул в переулок. При виде сказочной избушки-терема сердце у него заколотилось. Они всё поставили на то, что Калинников не вернулся из ночной поездки.

А если он и не уезжал?

Самоубийственная их затея.

– Приготовились, – сдавленно скомандовал он.

Айнур что-то сказала на уйгурском – он не разобрал ни слова. Бурова, когда машина остановилась, полезла наружу медленно, как тесто из кастрюли. Она выбиралась так долго, что Никита заподозрил уловку. Но Бурова наконец выпрямилась, вытерла пот со лба и кивнула на ворота.

«Избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом», – про себя сказал Никита. Его отчетливо потряхивало – возможно, от утренней прохлады.

Он насчитал в пределах видимости восемь камер над забором. Они были похожи на змеиные головки.

Бурова враскачку подошла к воротам и нажала на кнопку переговорного устройства. Айнур и Маевский замерли у нее за спиной.

– Слушаю вас, – отозвался мужской голос в динамике.

Маевский догадывался, что уже на этом этапе они потерпят поражение. Это был не худший вариант. Однако он не ожидал, что всё произойдет так быстро.

– Поговорить бы мне с тобой, – сказала Бурова. – Поговорить бы, солдатик, посмотреть на тебя, себя показать…

– Женщина, еще раз побеспокоите – вызову поселковую охрану, – равнодушно сказали в ответ.

Какой бы силой Бурова ни обладала, через домофон ее голос не мог воздействовать. Маевский