Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

она человек старый, но пока не в альцгеймере, два и два сложить может. Вот, значит, в чем параллель! Полуянов опять к расследованиям вернулся! И Мишу — или Яна, или обоих вместе — в душегубстве подозревает! С чего ему иначе в такую даль приезжать и в давней истории рыться?

А она, получается, их подставила.

И что теперь делать?

Как ни крутила, сколько ни строила предположений, выходило только одно: нужно журналиста снова звать в гости. И рассказывать все. Всю правду.

* * *

Миша Суханов в десятом классе не доучился.

Исчез из поселка на следующий день после того, как Люся погибла.

В школьной канцелярии сказали: уехал в Краснодар. Будет у бабушки жить и там школу заканчивать.

Наталья Ивановна еще тогда разволновалась: с чего вдруг посреди учебного года?

Сходила к родителям Мишкиным, те лишь руками развели:

— Приперло ему, и все тут! Бабка-то давно к себе звала, скучала одна, говорила, в краевом центре и образование лучше, и квартира у нее двухкомнатная. Но Мише здесь больше нравилось. А в Краснодар, говорил, переедет, если в вуз поступит. Только сами понимаете, подросток, семь пятниц на неделе. Тошно ему, глядите-ка, стало у нас в провинции. В один день собрался, упросил документы в школе забрать и укатил.

Истинную причину — что парень из-за смерти Люси уехал — родители, как поняла Наталья Ивановна, не знали. И она Мишку выдавать не стала. Подумала, решила: хорошо на самом деле, что удрал. Новая городская жизнь затянет, раны душевные скорее заживут.

У парня с родным поселком, видать, совсем дурные ассоциации. Даже на каникулы не приезжал, родители расстраивались.

Но в целом, как рассказывали, жизнь у мальчика нормально складывалась. Окончил школу, поступил в институт — куда смог, в пищевой. Рок-группу на новом месте не завел — говорил, до смерти ему надоела музыка. Зато к коммерции проявлял склонность. Начинал с ерунды, сигареты с оптовых складов заказывал и перепродавал мелкими партиями. Но уже на первом курсе — неслыханное дело для восемнадцатилетнего юнца — поставил в городе собственный ларек. А потом второй и третий. Дружка своего, Тортиллу, в краевой центр перетащил, сделал охранником и помощником.

Наталья Ивановна узнавала новости и радовалась: отлегло, видать, на сердце у парня.

Но когда после его внезапного отъезда минуло три года, поселок потрясло преступление.

Директор школы, Петр Андреевич, возвращался глубокой ночью с традиционных посиделок — играли с друзьями в преферанс. И рядом с пешеходным переходом его сбила машина. На тротуар вылетела.

Умер мгновенно.

А виновник с места происшествия скрылся.

Милиция с гаишниками прилагали все силы, чтобы найти изверга.

Люди успели выскочить, заметили: вроде бы «уазик». Номер никто не разобрал — умчалась машина мгновенно, камера видеонаблюдения в поселке и сейчас только одна, а в те времена ближайшая в Геленджике находилась.

По горячим следам изверга не нашли. А наутро из Пшады (поселок в десяти километрах) поступило заявление об угоне. Владелец уверял: с вечера машина во дворе стояла. Утром проснулся — нету. Сразу, конечно, заподозрили: как так, человек не слышит, что из собственного его домовладения транспорт умыкают?

Но хозяином «уазика» оказался семидесятилетний дед. Одинокий. Мирный. Глуховатый — о чем в медицинской карте имелась пометка. Стаж водительский — больше сорока пяти лет, нарушений за все время — несколько совсем несерьезных. Когда услышал, в чем обвиняют его, чуть не плакал:

— Да я скорость за всю жизнь единственный раз превысил! Когда жену беременную, царствие ей небесное, в роддом отвозил!

И соседи подтвердили: старик — домосед, на «уазике» своем если выезжает — только при свете дня, зрение-то тоже не очень.

Ну и в полицию явился на следующий день в восемь утра. Если правда сам сбил, как — уже без машины — добирался за десять километров домой? И зачем об угоне заявлять идти?

Стали с удвоенной энергией искать «уазик». И обнаружили сгоревший остов. Несколько дней спустя, на давно заброшенной грунтовке, что вела к погибшему пару лет назад совхозу.

Но задача у следствия была, как понимала Наталья Ивановна, — найти безответственного водителя, который человека сбил и с места происшествия скрылся. Возможно, и рассматривали версию, что некто целенаправленно на Петра Андреевича целился, однако виновного в угоне и в смерти директора так и не установили.

Хотя она сразу, как узнала, подумала: а не Мишка ли Суханов был за рулем?

Только в милиции-то ничего про его сумасшедшую любовь не ведали. Про нее вообще мало кто знал. Сам Петр Андреевич. Супруга его (год назад скончавшаяся). Мишкины, возможно, дружки — с кем вместе в рок-группе играли. Ну и Ян Александрович.

Вряд ли кто из них пойдет с правоохранителями своими подозрениями делиться.

И Наталья Ивановна тоже не пошла.

Но придумала для Мишкиных родителей предлог, зачем ей его новый адрес нужен. И поехала в Краснодар.

Парень ее встретил со встревоженным лицом. А она твердо сказала:

— Миша, не волнуйся. Я ни в чем тебя обвинять не буду. Просто хочу рассказать. Всю правду про Люсю.

И поведала — коротко, ясно, как всегда умела. Что болела девочка с детства. Что приемные отец с матерью пытались ото всех это скрыть. Предъявляли справки о респираторных заболеваниях, хотя на самом деле Люся в психушке лежала. Показала медицинские документы. В красках расписала, как сама девочкины истории выслушивала — про злую колдунью в голове или что та «в автобус превратилась». Объяснила, что недуг ее — очень коварный: «В чем-то совсем нормальной кажется, но по сути — тяжело больной человек. В мире иллюзий живет. Она правда верила в то, что рассказывала тебе. Про подвал, что ее там отец на цепи держит. Только я ответственно заявляю: не было такого. Тогда, в январе, Люсю сразу в лечебницу увезли».

— Зачем вы мне рассказываете все это? — спросил хмуро парень.

— Просто хочу, чтобы ты знал. Петр Андреевич никогда не причинял твоей принцессе зла. Наоборот, старался ее спасти.

Глаза заметались. Спросил (голос дрогнул):

— И что дальше?

— Ничего, — ответила спокойно. — Все равно теперь не исправить. А ты впредь умнее будь. Сначала как следует проверяй — и потом только мсти.

* * *

Свадьбу Надя с Димой так и не устроили, хотя планировали в марте, когда беременность вступит в самый спокойный, второй триместр. Но когда в феврале Митрофанова сама едва не погибла, а малыш грозил появиться на свет больным, понятно, стало не до празднеств. Даже про юридическую формальность, чтобы расписаться в ЗАГСе, не говорили.

Месяце на восьмом Дима