Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

у тебя есть в жизни. После похорон Олеси у тебя не будет еще и родителей. Вот и живи с этим, — отрезала Тамара Андреевна все так же спокойно и вышла из машины, которую Анфиса припарковала у их подъезда. — Уезжай, я не хочу тебя сегодня видеть. — И захлопнула дверку с такой силой, что Анфиса невольно отпрянула назад.

Полина

— Мама, у меня в субботу спектакль, — объявила Инна, сбрасывая кроссовки в прихожей.

— Прекрасно. Где и во сколько?

Полина накрывала стол к ужину, рядом крутился Ваня и пытался водрузить между тарелок игрушечную машинку.

— В молодежном театре. У меня главная роль, ты помнишь? — Инна мимоходом стянула ломтик огурца и сунула в рот.

— Руки хоть помой, с улицы же, — заметила Полина, убирая машинку. — Конечно, я помню. Хорошо, что в субботу, я обязательно приду.

— Мама, — укоризненно произнесла дочь. — Ну, ты хоть для приличия добавь фразу «если ничего не случится».

— Это зачем еще? — игнорируя тон дочери, спросила Полина. — Я же сказала, что приду.

— Ну-ну. — И Инна скрылась в ванной.

— Мам, а что такое приличия? — спросил Ваня, забираясь на свое место за столом.

— Это, Ваня, попытка хорошо выглядеть в чужих глазах.

— А Инна — чужие глаза разве?

— О господи… вырастешь — поймешь. Вилку в правую руку возьми и в кулак не зажимай.

Сын послушно переложил вилку и спросил:

— А я с вами пойду?

— Конечно. Тебе же нравится смотреть спектакли. Тем более Инна будет в главной роли, ей нужна наша поддержка, у нее это впервые.

— И мы цветы ей подарим, да? Как в настоящем театре? Я видел, когда с папой ходил смотреть про Петю и волка, там тете, которая была Петей, подарили.

Полина улыбнулась и потрепала сына по макушке:

— Обязательно. Вот ты с папой в магазин пойдешь и сам выберешь букет, который Инне подаришь после спектакля.

— Мам, а почему мальчика Петю играла тетя?

— Потому что у актеров так бывает.

Вернулась Инна, уселась рядом с братом и сказала:

— Есть, Ванька, такие тети, они всю жизнь до старости играют маленьких мальчиков. Ну или маленьких девочек.

— Но ведь видно, что она старая тетя, а не девочка! — округлив глаза, сказал сбитый с толку Ваня.

— Это называется «травести», бестолковка, — засмеялась сестра.

Ваня вдруг насупился и посмотрел на нее исподлобья:

— Не хочу, чтобы ты, когда старая будешь, притворялась мальчиком.

— У меня, братец, другое амплуа — я характерная актриса.

— Так, все, — перебила Полина. — Хватит ему голову забивать незнакомыми словами.

Инна только пожала плечами:

— Он же сам спросил.

Пока ужинали, Полина ловила себя на мысли, что определение «травести», которое дочь пыталась объяснить младшему брату, как нельзя лучше подходит Светлане Котельниковой. Она и внешне соответствовала этому определению, и ощущение от нее у Полины складывалось такое — маленькая, забитая «вечная девочка». Может, потому ей так сложно было представить Светлану организатором и мозговым центром всех нападений. Скорее, она представляла в этой роли Юрия Санникова — наглого, уверенного, не растерявшего этих качеств и после ранения, и после месяца, проведенного в закрытом психиатрическом заведении.

Нет, Светлана, скорее, могла только слепо подчиняться и исполнять, а вот руководить и организовывать — вряд ли.

Полина понимала, что собственные ощущения не отразишь в материалах дела, они не могут служить доказательством, но не могла отделаться от ощущения, что подельники оговаривают Котельникову с целью выгородить Санникова. Почему и зачем, она пока тоже не понимала.

Очередной допрос Юрия начался с того, что Санников прямо с порога заявил:

— А я понял вас, Полина Дмитриевна.

— Да? Интересно. Поделитесь? — Полина приготовилась выслушать какую-нибудь скабрезность, но Юрий удивил ее:

— Вам Светку жаль, вы стараетесь ее как-то отмазать. Угадал?

— Я, Юрий Викторович, следователь, и, как вы выразились, отмазать никого не могу. Я собираю доказательства вины, увязываю факты, а уж определить меру ответственности каждого — это дело суда. И у меня нет никаких оснований испытывать какие-то особые эмоции по отношению к Котельниковой или к вам, например.

Он смотрел на нее единственным глазом и улыбался:

— Хотите расскажу, что вы на самом деле думаете? Что вот сидит перед вами здоровый бугай с наглой мордой и показаниями своими топит женщину, которую от мужа увел. А вы подумайте, почему она со мной ушла?

— А я это знаю. — Полина пожала плечами. — Сергей избивал ее, а вы показали, что может быть по-другому. Вы ведь ее любили, Юрий Викторович, правда? Иначе — к чему такие сложности? Замужняя женщина, на десять лет старше, с семилетней дочерью — что вы, с вашими-то данными и возможностями, не могли найти себе более выгодную во всех смыслах партию? Уверена, что отбоя от желающих не было. Но вам почему-то запала в душу именно Светлана.

Юрий перевел взгляд на мутноватое окошко, помолчал. Полина наблюдала за ним и чувствовала, что попала в точку, задела что-то внутри, и теперь Санников пытается вновь поймать то настроение, с которым пришел на допрос, но не получается.

— Я ее сперва просто пожалел, — вывернул он. — Даже еще не знал, что муж ее бьет. Просто увидел на крыльце магазина — маленькую, хрупкую, волосы эти… как одуванчик, кажется, дунь — и она улетит. И вот тут, — он ударил себя ладонью по груди, — вот тут что-то сжалось, заболело.

«И ведь он сейчас не врет, — подумала Полина, видя, как изменилось лицо Юрия. — Не врет, он так и чувствовал. Но… что случилось потом? Как он мог спустя десять лет пустить в свою постель дочь Светланы? Любовь прошла за это время?»

— Я ведь на все для нее готов был… ладно, все равно косвенно признался, скажу, как было — я это мужика ее измордовал. Подкараулил вечером пьяного и отметелил. Жалею, что не убил, — с каким-то вызовом заявил Юрий. — Такую тварь надо было… Он Светку перед этим так избил, что ребро проткнуло легкое, она в больницу, понятно, не поехала, хорошо еще, что осложнений не было, повезло просто. Я ведь и до этого знал, что он ее бьет, но Светка всякий раз чуть не в ногах валялась — не трогай его, он меня потом вообще убьет. И я, дурак, слушался. Думал, она знает, как ей лучше. Ну а в тот раз уже не смог сдержаться. Светка его месяц в больнице выхаживала, а я все думал, как быть, если он в себя придет и расскажет, кто его. Ну и решил — надо валить. Светку с пацанкой забирать и валить.

— И она согласилась?