Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

И делать это, разумеется, придется ей, потому что мама постоянно плачет или пьет успокоительные, а отец вообще словно выпал из реальности и смотрит на всех пустыми глазами.

Стас предложил свою помощь, как и его мать, но Анфиса не считала это удобным — вторая жена Стаса ждала ребенка, и ей вряд ли нужно сейчас, чтобы муж занимался похоронами бывшей жены. Анфиса попросила только помощи с Антоном — необходимо было как-то объяснить ребенку, что происходит, и они втроем решили, что сделают это непосредственно перед похоронами.

— Ну, может, хоть денег возьмешь? — спросил Стас, сидя в машине Анфисы перед ее подъездом два дня назад, и она снова отказалась:

— Не нужно, Стас, спасибо, мы справимся.

— Как знаешь… В конце концов, я так понял, ты все на себя взяла?

Она только пожала плечами. Во-первых, это как-то само собой разумелось, что Анфиса оградит родителей от всего, что связано с похоронами, во-вторых, она снова была старшая — теперь уже старше отца и матери, совершенно растерявшихся перед лицом случившейся трагедии.

А ведь ей предстояло не только организовать все для похорон, но и встретить в аэропорту мужа Олеси, того самого Хироши, ради которого сестра бросила собственного сына. Но Анфиса понимала, что не может, не имеет права не сообщить ему о смерти Олеси, это неправильно и не по-человечески.

Она позвонила ему на второй день после того, как прошло опознание в морге, долго не решалась набрать цифры, записанные на отдельном листке в старой записной книжке отца. Она просто не знала, как начать разговор с человеком, которого никогда не видела лично и с которым только раз общалась по видеосвязи — так сестра их познакомила уже после того, как они с Хиро официально поженились.

Общаться предстояло на английском — Хиро не говорил ни слова по-русски, а Анфиса, разумеется, по-японски, но английский, к счастью, оба знали неплохо.

Когда Хиро снял трубку и что-то сказал, Анфиса быстро представилась, и он перешел на английский:

— Добрый день, Анфиса. Как ваши дела?

— Спасибо, Хиро, все… — Она запнулась, едва не сказав «в порядке». — Мне нужно сказать вам кое-что важное.

— Я готов выслушать.

— Дело в том… я не знаю, как это сказать… — заблеяла Анфиса и вдруг разозлилась — да какого черта, почему она подбирает слова, чтобы не взволновать взрослого мужчину? — Хиро, вы должны немедленно приехать в Москву. Олесю убили, похороны через пять дней.

В трубке висела такая тишина, что Анфиса засомневалась в своем владении английским — неужели она неправильно произнесла слова «убили» и «похороны»?

— Хиро… — осторожно спросила она. — Вы здесь? Вы поняли, что я сказала?

— Да. Я все понял. — Голос Хиро звучал ровно и абсолютно так же, как до сообщения о смерти жены.

«А, ну да — у них не принято выражать эмоции публично, это значит уронить лицо», — вспомнила Анфиса.

— У меня еще действительная виза, я могу прилететь через три дня, нужно уладить дела в фирме, попросить выходные, купить билет, забронировать отель, — продолжал Хиро тем же ровным голосом.

«Интересно, а откуда у тебя российская виза? — подумала Анфиса, которую неприятно царапнула догадка. — Неужели Олеська прилетала сюда с мужем и даже не заехала? Теперь, конечно, это не так важно, но все-таки…»

— Тогда вы напишите, на какой рейс купите билеты, я встречу вас. И отель не нужен, у нас есть где остановиться.

— Это неудобно, я не хочу причинять беспокойство, — запротестовал Хиро, и она отступила:

— Как хотите. Тогда я с вашего позволения сделаю это сама, вы не разбираетесь в наших расстояниях, а я выберу хороший отель поближе к дому моих родителей, так всем будет удобнее.

— Благодарю вас за заботу, Анфиса. Надеюсь, что не причиню… — начал раскланиваться Хиро, и Анфиса не совсем вежливо перебила:

— Все в порядке. Так я жду от вас звонка или — лучше — сообщения с номером рейса.

Они попрощались, и Анфиса, отложив телефон, вцепилась руками в волосы. Она вдруг осознала, что лично у нее не будет времени даже нормально попрощаться с сестрой, потому что на ней теперь все — и похороны, и поминки, и разговоры со следователем, и совершенно растерявшиеся и убитые горем родители, и теперь вот еще этот самурай с его вечными извинениями…

Но как раз Хиро ей было особенно жалко — он окажется один в чужой стране, среди в общем-то незнакомых ему людей, с которыми он должен будет разделить свое горе.

«Вот опять я в первую очередь о ком-то, о чьих-то чувствах, а не о себе», — с горечью подумала Анфиса, открывая ежедневник, в котором был составлен подробный план действий на ближайшие дни, чтобы не упустить ничего важного и не столкнуться с неожиданностями в неподходящий момент.

…В холле похоронного бюро, облицованном черным мрамором и декорированном золотыми вензелями, их встретил невысокий полный мужчина с заметной плешью среди кудрявых седоватых волос. Одет он был в дорогой строгий костюм и лаковые ботинки на толстой подошве, добавлявшей их владельцу добрых десять сантиметров роста.

На лице мужчины была дежурная скорбная гримаса, он взял Тамару Андреевну за обе руки и поднес запястья к губам:

— Примите мои соболезнования… Сочувствую вашему горю… Буду рад помочь и сделать все так, чтобы вы ни о чем не беспокоились.

Анфиса смотрела на мать и видела, что та совершенно деморализована и растеряна, а отец не торопится на помощь, потому что растерян и подавлен не меньше.

Она сделала шаг вперед, мягко оттеснила Тамару Андреевну и произнесла:

— Пожалуйста, все разговоры ведите со мной, хорошо? Меня зовут Анфиса.

— Позвольте представиться, Натан Наумович, я директор этого бюро. — Толстяк поклонился и, взяв Анфису за локоть, отвел чуть в сторону. — Думаю, вашим родителям лучше остаться тогда здесь, пусть на диванчике отдохнут, девочки им чай-кофе предложат, а мы с вами все решим, да? Леонид Николаевич плохо выглядит… как же, такое горе…

— Откуда вы знаете отца?

— Я учился у него.

— Вы что — врач?

— По образованию, — кивнул Натан Наумович. — Но как видите, никого не лечу, скорее, наоборот… ох, двусмысленно как-то… но вы поняли, да? И я очень признателен сотрудникам кафедры, что они посоветовали Леониду Николаевичу обратиться именно в мое бюро.

«Теперь понятно, почему папа так настаивал именно на этой конторе. Кто-то на кафедре… Но в общем-то, какая разница, кому отдавать деньги за услуги… цены-то примерно одинаковые».

— Натан Наумович, мне бы хотелось как-то скорее… — попросила она. — Родители действительно в очень плохом состоянии, я не хотела их сюда везти, но они настояли.

Услышав